Женщина в шляпе с видом на кабаре

Людмила Петрушевская: «Я боюсь тратить со времен нищеты, но удержаться не могу»

Ее ни с кем и никогда не спутаешь — все в ней особенное: от шляп с перьями до удивительного языка, которым говорят люди из ее книг, судьбы которых (кстати, и книг, и людей) простыми не назовешь. Она как клоунесса, чудная и добрая, хихикает и ерничает над чужими поступками, а также удивляет фокусами, секрет которых известен только ей — писателю и драматургу Людмиле Петрушевской. У Петрушевской юбилей, в честь которого целый фестиваль распластается по литературно-музейным точкам Москвы аж до сентября. А уже в понедельник в Театре имени Маяковского артисты устроят невероятное кабаре в ее честь и при ее непосредственном участии. Ее непосредственность, сомневаться не приходится, нас удивит!

Людмила Петрушевская: «Я боюсь тратить со времен нищеты, но удержаться не могу»

— Людмила Стефановна, итак, 27 мая в Театре Маяковского состоится юбилейное кабаре. Что это будет за программа?

— Замечательные актеры будут читать вещи из моего сборника, за который я получила Всемирную премию фантастики. Там нет ни космоса, ни вампиров — там обычные люди в иной реальности. А я сбоку — со своим оркестром и с лучшими песенками ХХ века (Эдит Пиаф, Ив Монтан, Марлен Дитрих, Джо Дассен)… Я эти песни переволокла на язык московских дворов, которым и говорю обычно — чтобы было поинтереснее.

— Кабаре еще случится, а у меня вот вопрос из прошлого: в детстве у вас было прозвище? Случайно не Петрушка?

— Я была Яковлева до 16 лет. Якушка.

— Якушка-подросток: правильная девочка или оторвидабрось (в одно слово)? Как все или вне стаи?

— Запойная читательница, двоечница. Игра в казаки-разбойники. Двор. Потом нас перевели в мужскую школу, я безответно и тайно влюбилась, и, что называется, знай наших — закончила с серебряной медалью.

— Вы производите впечатление невозмутимого, все понимающего человека. Есть ли что-то такое, что вас может взорвать — такая степень неприятия?

— Я очень даже возмутимый человек. До обморока.

— От чего можете заплакать? Если плачете.

— От кино, песни, текста. От сообщения, что у меня будет внук.

— Любимая среда обитания в жизни?

— Россия. Деревня Дубцы, в которой у меня был чудесный дом, но я его отдала беженцам — и зимой его разобрали и увезли.

— Вы не боитесь показаться лучше, чем вы есть на самом деле?

— Все стараются выглядеть получше — и есть ведь разница между тем, кто утром глядит на вас из зеркала, и тем, кто выходит из дому.

— А хуже, чем вы есть на самом деле?

— Стараюсь не пугать. Но иногда у меня получается боярыня Морозова, если надвинуть платок и пальцы воздеть.

— У двух из ваших трех детей — Федора и Кирилла — замечательные коммерческие способности: один на поле арта, другой — экономическая журналистика. Это у них от вас? Какие у вас взаимоотношения с денежными знаками?

— Они раздают эти бумажки направо-налево. Это у нас от предков, декабристов, народников и большевиков-подпольщиков. Я боюсь тратить со времен нищеты, но удержаться тоже не могу.

— Когда вы почувствовали, что в вас прорезался абсурдист (как иная система восприятия жизни), — с первым зубом? С детским садом? С первой любовью? С первой зарплатой?

— Когда мои дети начали говорить, это и был чистый абсурд. Училась говорить с ними на их языке.

— Абсурдизм: для вас это диагноз? Спасательный круг или крест?

— Игра.

— Знаете, а вы ведь ни в какие времена (советские, перестроечные, постперестроечные) не были замечены ни в одной общественной организации — не участвовали, не состояли. Почему?

— И даже в партию ни разу не звали. Не доверяли. Но и я — им.

— Ваш выбор в этом вечном для творческого человека в России вопросе «художник и власть»: никогда ничего не проси, сами придут и все принесут (приносили же); лучше дружить на всякий случай; не замечать (ведь они приходят и уходят, а вы остаетесь)?

— Черненко и Лигачеву я писала письма, когда были запрещены спектакли — «Ленкома» «Три девушки в голубом» и «Современника» «Квартира Коломбины». 25 лет назад писала письмо Горбачеву, чтобы разрешили мне выпустить хоть одну книгу. Но это были не просьбы, а возмущенные требования.

Людмила Петрушевская: «Я боюсь тратить со времен нищеты, но удержаться не могу»

Людмила Петрушевская: «Я боюсь тратить со времен нищеты, но удержаться не могу»

Смотрите фотогалерею по теме

— Вы были на митингах последнего времени? Да/нет — почему?

— Я вообще почти никуда не хожу, только если на свои спектакли и концерты или — редко — в гости. У меня реально фобия, что узнают (хотя кому я нужна, но это уже другой вопрос). Поэтому снимаюсь и выступаю только в шляпке, а это по виду и по поведению, особенно на сцене, другой человек. Сцена лечит. Ну не пойдешь ведь на митинг в шляпе с перьями! Хотя я своя, дети мои.

— Вам не кажется, что наступает время для языка, некогда придуманного вами: «Бутявки с Калушой и калушатами по напушке, что увазили» ну и так далее... Не только как способ политически шифроваться, но и новояз для соцсетей, например.

— Вот у моих предков-подпольщиков был свой язык, на котором они могли говорить при аресте или в тюрьме (перестукивались). Я этот язык знала с детства. Там были перепутаны согласные звуки. Сейчас только помню, как прадедушка-врач, старый большевик (партийная кличка Борода), Илья Сергеевич, ругался словом «хона». Там, в этом языке, под буквой «х» подразумевалась буква «ж», а «н» обозначала «п», соответственно. Моя тетушка Вава, член семьи врагов народа (я тоже была таковой с рождения), вела многие годы дневник о семейном голоде и бездомной жизни — именно на этом языке.

— Какую область искусства вы еще не испытали своим талантом? Современный танец, например, — для него не существует возраста или проблемных фигур.

— Я занимаюсь иногда степом — это ритм энд джаз. Замечательно тренирует и тонизирует. Воплощенная радость.

— Все-таки кто из театральных режиссеров лучше всех постиг и передал Петрушевскую?

— Мне везло. В советские времена только исключительные по таланту и мужеству люди меня, неразрешенную, ставили. Первый — Виктюк. Он был тогда буквально с нашего двора — и так поставил «Уроки музыки» с непрофессионалами, что известные актеры ломились на спектакль, драки у входа случались. Наш Феллини он был, честно. И так поставил «Квартиру Коломбины» в «Современнике» с Ахеджаковой и Леонтьевым, что ее немедленно запретили, а потом 9 лет нельзя было достать билетов. Дальше назову Марка Захарова (на первом разрешенном прогоне «Трех девушек» недопущенные зрители ворвались в театр и, сломавши руку дружиннику, кинулись по лестнице на бельэтаж в куртках и польтах и там окопались), Сергея Арцибашева (пьеса «Любовь» идет уже 33 года), Льва Додина и Игоря Коняева —«Московский хор» в Малом драматическом в Петербурге идет 11 лет, билетов не достать) — и совсем уже легендарный спектакль «Чинзано» Ромы Козака, объездивший 25 стран мира. Вот сейчас в Литмузее (в Трубниковском, 17) на так называемом Петрушевском фестивале мы будем показывать эти великие спектакли на экране.

— Кто из актеров или актрис оказался стопроцентно вашим героем — каким вы его писали?

— Игорек Золотовицкий, сейчас заслуженный артист России, а в 80-х годах — Костя в «Чинзано», тогда вылитый Пол Маккартни, молоденький актер и гений. Из-за него чинзанщики имели прозвание «битлы».

— Верите ли вы в особую судьбу ваших театральных произведений? Свежий пример — замечательная пьеса «Он в Аргентине» в МХТ, пережившая две смерти и два рождения.

— Это, конечно, история мужества режиссера Дмитрия Брусникина, который в отчаянии решился и за пять дней ввел новую актрису, свою ученицу, актрису с невероятной памятью, Юлечку Чебакову, на недоигранную роль нашей любимой Мани Голуб… А сколько раз погибали и восставали (были запрещены и шли потом) виктюковские спектакли «Уроки музыки» и «Квартира Коломбины», три года не разрешали «Три девушки в голубом», а потом он шел почти 10 лет, пока Татьяна Ивановна Пельтцер не заболела. А сколько времени за неуловимым виктюковским «Чинзано» бегали люди из культурного отдела КГБ — и, уставши, пригласили их выступить в ДК КГБ, а потом хохотали, хлопали и в завершение повели режиссера и актеров, вспотевших от ужаса, по знаменитым коридорам, испещренным страшными узенькими дверцами, в буфет: ешьте что и сколько хотите! А фильм Норштейна «Сказка сказок» — он же полгода был запрещен. А сейчас это музейное сокровище — приходите в Галерею на Солянке на выставку «Петрушевская. Норштейн», там вы сможете увидеть наши с Юрой художественные произведения: его раскадровки, эскизы, редкие, никогда не виданные материалы, ну и, конечно, этот великий фильм в отдельной избушке. От меня там тоже есть кое-что.

— Ваш личный театр — это кабаре, и в понедельник мы в этом убедимся. Стиль какого кабаре вам ближе: немецкого, польского или французского?

— Польское, мне родное.

— И все-таки, Людмила Стефановна, искусство — это большой обман или самообман?

— Это реальный смех и слезы, это воплощенное счастье, а его в нашей жизни не так много (малыши, особенно спящие, пейзажи с полями и лесами, прогулки по старинным городам, затем мечта всей жизни, найденная на блошином рынке, закаты над морем, начавшаяся любовь, пир с друзьями, внезапная помощь и спасение, цветы у тебя в саду, котенок в ладонях)…

— Главные заповеди Людмилы П.

— Те. Десять. (Правда, без пункта о жене ближнего, на кой она мне.)

ИЗ ДОСЬЕ "МК"

Людмила Петрушевская родилась 26 мая 1938 года в Москве. Во время войны жила у родственников, а также в детском доме под Уфой. После войны вернулась в Москву, окончила факультет журналистики МГУ (1961). Работала корреспондентом московских газет, сотрудницей издательств, с 1972 года — редактором Центральной студии телевидения.

Рассказы начала писать с середины 1960-х годов. И хотя Петрушевскую и приняли в Союз писателей (1977 г.), но ее произведения очень долго не печатались, а пьесы были запрещены. Первая книга вышла только в 1988 г.

Неформальный лидер «новой волны» в российской драматургии 70–80-х. По сценариям Петрушевской снято несколько мультипликационных фильмов, в том числе и знаменитая «Сказка сказок» Юрия Норштейна. Петрушевская — член Русского ПЕН-центра и академик Баварской академии изящных искусств.

Лауреат Государственной премии России (2002), Пушкинской премии фонда Тёпфера (1991), литературной премии им. Н.В.Гоголя, премии «Триумф» (2002), Всемирной премии фэнтези — World Fantasy Award (WFA) — за сборник рассказов, опубликованный в 2009 году.

Смотрите видео: Юбилей Петрушевской  

Как снимали лучший фильм всех времен Норштейн и Петрушевская

Смотрите видео по теме

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру