— В редакцию «Московского комсомольца» я впервые пришел в середине 1950-х, будучи студентом, — вспоминает Бугаев. — Учился в МГИМО, и вдруг наш вуз решили объединить с Институтом востоковедения. Часть студентов — в их числе и я — при этом оказались «лишними», нам предложили продолжить обучение в другом месте — по желанию. Я выбрал журфак МГУ. Но туда меня почему-то перевели с понижением — с 4-го курса на 2-й. Впрочем, у такого положения дел был и свой плюс: экзамены по многим предметам я уже сдал в МГИМО, так что теперь появилось много свободного от учебы времени. Чем его заполнить? Я решил попробовать свои силы в газетной работе и отправился в редакцию «Комсомольца». Первую заметку (название хорошо помню: «В гостях у московских пионеров») написали вдвоем с приятелем-однокурсником Левой Костаняном. Она была опубликована в номере за 9 января 1955 года. Потом принес еще один материал, еще... После окончания университета в 1958 году, естественно, остался в «МК». Сначала литсотрудником на гонораре в отделе рабочей молодежи, вскоре зачислили в штат на полставки. Ездил на заводы, на фабрики, в профтехучилища, помню, сделал большой репортаж об открытии нового моста через Москву-реку, подготовил несколько материалов о строительстве стадиона в Лужниках... Через некоторое время я уже стал полноценным корреспондентом, а позднее был назначен зав. отделом.
— Значит, карьера журналистская пошла в гору... А «проколов» не случалось? Тогда ведь времена для газетчиков были не самые простые: цензура, указания сверху...
— Да мы и сами порой нарывались на возможные осложнения. Помнится, как-то собрал нескольких товарищей, молодых журналистов, на «нелегальную сходку», чтобы написать коллективное письмо в Минобороны с просьбой освободить от службы в армии популярного певца Николая Сличенко. Тогда все закончилось благополучно, даже успешно, а в других случаях бывали неприятности. Однажды, когда возглавлял отдел, строгий выговор «с занесением» заработал. За то, что опубликовал статью (и цензура ее пропустила!), посвященную проблеме строящегося на берегу Байкала целлюлозно-бумажного комбината, который может отравить воду знаменитого озера. Материал получил большой резонанс: даже в ЦК партии его заметили, отраслевой министр активным «оппонентом» стал... В итоге статью признали вредной, а вашего покорного слугу вызвали на ковер, устроили нагоняй и влепили «строгача». Впрочем, этот и другие «грехи» не помешали тому, что в дальнейшем меня сделали зам. главного редактора и наконец даже главным редактором. Честно скажу, это стало неожиданностью: никогда не рвался продвигаться по карьерной лестнице. Но где-то там, «в инстанциях», предпочли мою кандидатуру...
Этому назначению предшествовало ЧП: за «неправильную» публикацию в газете в одночасье был уволен прежний руководитель «молодежки» Алексей Флеровский. Сам Игорь Борисович за давностью лет уже и не помнит точной даты начала своего «главредакторства», однако, полистав старые подшивки, это удалось выяснить. Номер газеты, где на последней полосе впервые появилась строчка «редактор И.Бугаев», вышел 25 апреля 1967 года. (Нужно заметить, что это был черный день в СССР — страна узнала о трагедии в космосе: выполняя полет на корабле «Союз», погиб космонавт Владимир Комаров. Так что большую часть газетных материалов пришлось посвятить столь грустной теме.)
— Еще вчера вы были для коллег «своим парнем», одним из сотрудников редакции, а сегодня оказались во главе ее, и тех журналистов, с которыми прежде в курилке шутили-смеялись, теперь вызываете в кабинет, строгие наставления даете. Трудно пришлось на столь крутом повороте судьбы?
— Конечно, возникла психологическая проблема общения с сотрудниками в моей новой роли. Но каких-то резких шагов, изменений в жизни редакции я не затевал и коллектив перетасовывать не стал. Старался поступать во всем аккуратно, действовать спокойно, а не рубить сплеча... Важно было всегда пытаться добиться того, чтобы человек понял, чего от него хотят, и стал делать именно так, как ты, его руководитель, считаешь правильным. Это вообще одна из основных черт настоящего главного редактора — создать команду талантливых профессионалов, которым бы полностью доверял, в которых был бы уверен. Думаю, именно такой коллектив сложился в нынешнем «МК».
— Какой была жизнь редакционная в те годы, почти полвека назад?
— При мне редакция «Московского комсомольца» занимала полтора этажа здания в Потаповском переулке, потом переехала на Чистопрудный бульвар. Штатных сотрудников было немного — человек 25–30. Рабочий день начинался в 10–11 часов с планерки в кабинете главного редактора, а заканчивался... по-разному. Когда Хрущев выступал где-нибудь с речью, номер приходилось подписывать в печать чуть ли не в полвторого ночи. Ораторствовать публично руководитель страны любил, часто делал это экспромтом, а любое его выступление мы были обязаны давать в газете. Из-за этого многие запланированные материалы слетали: р-раз — и половина газетного номера занята рассуждениями «дорогого Никиты Сергеевича»... Еженедельно по средам проводили летучку. Журналисты собирались в самом большом помещении — в библиотеке, и обсуждали текущие дела, называли лучшие из опубликованных материалов... Приблизительно треть всех статей, заметок и репортажей корреспонденты делали по заданию «сверху». В редакцию частенько звонили из горкома комсомола, давали «ценные указания». Что поделать, такова специфика того времени. Но «МК» все равно отличался боевитостью, актуальностью публикаций. Газета пользовалась большой популярностью, а тираж-то всего 250 тысяч. Поэтому подписаться на газету было непросто.
— Вы проработали главным редактором ровно семь месяцев, последний «свой» номер «Московского комсомольца» подписали 25 ноября 1967-го...
— Да, мой «эмковский» период жизни — 10 лет, и оборвался он совершенно неожиданно. Хорошо помню тот день. Шла обычная планерка, вдруг телефонный звонок: «Игорь Борисович? Это Гришин... Вы не могли бы ко мне приехать?» Конечно, после этого планерка получилась скомканной: событие неординарное — вызывает сам первый секретарь Московского горкома партии, кандидат в члены Политбюро! А зачем? Я думал, Виктор Васильевич Гришин хочет узнать о делах в газете, решил даже воспользоваться случаем и попросить об увеличении нашего тиража, но, когда оказался в кабинете «первого», он меня огорошил: «Предлагаю вам перейти работать моим помощником». А ведь до того мы с ним лично не общались! Видимо, кто-то из его окружения меня порекомендовал... Вот так и закончилась моя журналистская карьера, началась карьера партийная, растянувшаяся почти на два десятилетия. Три года работал помощником у Гришина. Потом перевели заведовать отделом культуры в горкоме. Оказался в свои 36 лет самым молодым завотделом — на таких должностях тогда сидели в основном 50-летние мужики… Еще через пять лет — новое назначение: стал 1-м секретарем Краснопресненского райкома партии. Оттуда в 1980-м снова вернулся в горком, уже заведующим орготделом. С 1984 по 1987 год работал заместителем председателя исполкома Моссовета, а затем почти 15 лет руководил столичным Департаментом культуры.
Наш «роман» с культурой длится уже почти полвека — так уж получилось, что этот круг вопросов мне особенно близок, и я уделял им внимание, занимая любой пост. К слову сказать, когда стал помощником Гришина, первым посетителем в моем кабинете стал известный советский писатель, автор слов гимна Сергей Михалков. Потом доводилось спасать от несправедливых нападок фильм Бондарчука «Они сражались за Родину», балет Хачатуряна и Григоровича «Спартак» в Большом театре... Однажды Роберт Рождественский пришел с проблемой: когда выдавали партбилет, знаменитый поэт не там расписался. Я велел вместо испорченного выдать новый документ... Когда возглавлял райком, случалось выручать некоторых деятелей культуры, которым «закрывали» выезд за рубеж. Ведь существовала практика — глупая, бессмысленная! — что всякий кандидат на загранпоездку должен пройти райкомовскую комиссию. Там заседали старые коммунисты, которые, проникшись важностью своей миссии, могли задавать испытуемым самые несусветные вопросы: «А кто возглавляет компартию Ганы?», «Сколько членов в компартии Португалии?». Артисты, писатели, конечно, проваливали такой экзамен, приходили ко мне, жаловались, ну а я имел право подписать райкомовскую рекомендацию безо всякой комиссии. Получалось помочь некоторым столичным театрам, музеям, в том числе музею Есенина, который прежде влачил жалкое существование...
В 2001 году Игорь Бугаев ушел с руководящих постов, однако до сих пор продолжает трудиться на культурной ниве — трудиться и бороться. Сейчас у ветерана, который работает советником по культуре в руководстве «Литературной газеты», две «больные» точки на карте Москвы: Колонный зал Дома союзов и Центральный дом работников искусств.
— Раньше в Колонном зале концерт за концертом, шли фестивали и конкурсы — билеты нарасхват. А теперь там запустение! Разве допустимо так относиться к одному из лучших залов столицы?! — негодует Бугаев. — Положение можно исправить, если передать Колонный зал в ведение города. Подобная ситуация с ЦДРИ. Там тоже все пришло в упадок, а ведь прежде это был один из самых популярных центров культурной жизни столицы! Я обязательно буду добиваться принятия решительных мер по спасению обоих объектов!..
Верится, этот неугомонный человек сможет добиться побед и на этих участках «фронта борьбы за культуру», как добивался он успехов в прежние годы.
Так держать, Игорь Борисович!
И — с вашим юбилеем! Поздравления и пожелания крепкого здоровья шлет весь коллектив «МК».
