У Хрущева было примерно полдня, чтобы решить, как ему поступить. Покориться судьбе или расправиться с заговорщиками.
12 октября 1964 года около девяти вечера телефонистка соединила Брежнева с Хрущевым. Никита Сергеевич наслаждался отпуском на госдаче в Пицунде. Брежнев остался в Москве на хозяйстве.
Леонид Ильич сильно волновался. От имени Президиума ЦК попросил Хрущева срочно вернуться: необходимо обсудить намеченную им же реорганизацию сельского хозяйства. Никита Сергеевич не скрыл неудовольствия:
— Хорошо, я завтра в одиннадцать утра вылетаю.
И по сей день ходят слухи, что Хрущев понял, зачем его вызывают в Москву. Решил лететь не в столицу, а в Киев, и заручиться поддержкой командующего Киевским военным округом генерала армии Кошевого. Украина считалась опорой Никиты Сергеевича, генерал Кошевой — верным ему человеком. Говорили, будто на этот случай по маршруту следования правительственного авиалайнера привели в боевую готовность зенитно-ракетные войска, чтобы в крайнем случае сбить Хрущева.
Мог бы Никита Сергеевич и в самом деле обратиться к кому-то из военачальников с просьбой поддержать его всей мощью вооруженных сил? Даже если бы кто-то из генералов попытался самочинно поднять войска, у него ничего бы не вышло. Председатель КГБ приказал управлению военной контрразведки информировать его даже о незначительных передвижениях войск. В советской армии ни один приказ не отдавался без ведома особистов. И не исполнялся без их санкции.
В реальности Хрущев не собирался лететь в Киев и просить военных о помощи. Он не верил в заговор! Все, кто занимал высшие посты в партии и государстве, своим положением были обязаны ему лично. Он не мог себе представить, что его предадут.
За несколько дней до отставки Хрущева потерпел катастрофу самолет, на котором советская делегация во главе с начальником Генштаба маршалом Бирюзовым вылетела в Югославию на празднование двадцатилетия освобождения Белграда. Пошли слухи, что начальника Генштаба устранили, дабы он не мешал убрать Хрущева. Все знали, что Никита Сергеевич отличал маршала, опирался на него. Но Бирюзова никто не пытался устранить. И вот подтверждение: вместе с маршалом погиб завотделом административных органов ЦК Миронов — брежневский человек, который играл ключевую роль в заговоре против Хрущева. Летчикам помешала плохая видимость, и самолет врезался в гору. Синоптики советовали отложить рейс. Но маршал Бирюзов приказал лететь.
И главное: Никита Сергеевич полностью доверял министру обороны Малиновскому. Маршал был обязан Хрущеву не только должностью, но и, возможно, жизнью. Летом 1942 года немцы, наступая, смяли Южный фронт, которым командовал Малиновский, и заняли хорошо укрепленный Ростов без боя. Сталин был вне себя. Тогда же у Малиновского исчез адъютант, и это взяли на заметку: а не к немцам ли он сбежал? Да еще покончил с собой член Военного совета генерал Илларион Ларин, давний друг и сослуживец Малиновского. Он оставил записку, которая заканчивалась словами: «Да здравствует Ленин!»
В Москве заинтересовались, а почему генерал не написал: «Да здравствует Сталин!». Один из высших чиновников произнес зловещую фразу:
— Может быть, он против товарища Сталина?
Самоубийство вызвало подозрение и у вождя:
— Что-то у Малиновского не так. Надо проверить.
Но Хрущев поручился за Родиона Яковлевича. Немногие в ту пору были готовы рисковать своим благополучием. Тогда Сталин фактически отозвал Хрущева с фронта и поручил проверить, что происходит у генерала. Распорядился:
— Заберите к себе несколько человек, опытных особистов, и с их помощью организуйте строжайшее наблюдение за Малиновским.
Родион Яковлевич вытащил счастливый билет: он понравился Хрущеву. Все подозрения с Малиновского были сняты.
И чем же отплатил ему маршал? Помог спровадить Хрущева на пенсию. Но это еще не все. Через три недели в Кремле во время праздничного приема 7 ноября 1964 года к Малиновскому подошел глава китайского правительства Чжоу Эньлай. Он приехал посмотреть, что происходит в Москве после смены высшего руководства. Маршал, возможно, несколько возбужденный горячительными напитками, посоветовал Чжоу Эньлаю:
— Мы от своего дурачка — Хрущева — избавились. Теперь вы свергайте своего Мао. И у нас вновь начнется дружба.
Возмущенный Чжоу ушел с приема. Утром в резиденцию китайской делегации приехал Брежнев с членами Президиума ЦК — извиняться. Но фраза маршала Малиновского о «дурачке» прежде всего говорит о нем самом. Как минимум Хрущев мог бы рассчитывать на элементарную благодарность со стороны того, кого спас.
13 октября 1964 года первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров СССР Никита Сергеевич Хрущев вернулся в Москву. В правительственном аэропорту «Внуково-2» его встречал председатель КГБ Семичастный. Товарищи по партийному руководству, решившие отстранить Хрущева от власти, поручили ему важную миссию: проследить, чтобы Никита Сергеевич не предпринял каких-то неожиданных действий. Семичастный сменил личную охрану первого секретаря. Чекисты, которые были обязаны даже ценой собственной жизни защищать Хрущева, собрали вещи и исчезли.
Никита Сергеевич считал Семичастного своим воспитанником. Сделал его председателем КГБ в 37 лет. Семичастный вспоминал: «Наши отношения можно было сравнить с отношениями отца и сына».
Хрущев спас Семичастного, когда выяснилось, что его брат осужден на двадцать пять лет. Борис Семичастный попал в немецкий плен, а после войны его отправили в Сибирь, поскольку чекистам донесли о его «сотрудничестве с немцами». Работавшего на Украине Владимира Семичастного вызвали в Москву. В ЦК ВЛКСМ ему объяснили, что таким, как он, нечего делать в комсомоле. Но Хрущев его успокоил:
— Не тревожься и продолжай работать.
Когда Семичастный уже работал в Москве, он попросил принести его собственное дело. И обнаружил адресованное Сталину письмо, в котором Хрущев за него поручился...
Когда Никита Сергеевич уезжал из Москвы, то оставлял вместо себя Николая Подгорного, которого считал верным помощником.
Накануне войны Подгорного назначили заместителем наркома пищевой промышленности. В разгар войны Анастас Микоян, член Государственного комитета обороны, отправил его в Воронежскую область ускорить вывоз сахарного завода, чтобы он не достался наступавшим немцам. Подгорный доложил, что лично руководил вывозом оборудования. Но выяснилось, что он туда и не ездил — побоялся.
Микоян трусов и обманщиков не выносил. Выставил Подгорного из наркомата. Но Николай Викторович, на свое счастье, оказался под крылом Хрущева, который ему все простил. Сделал напористого и бесцеремонного Подгорного хозяином Украины. А за год до собственной отставки, летом 1963 года, перевел в Москву. Насчет Подгорного он был уверен: это его человек. А Николай Викторович едва ли не первый стал плести интригу против своего благодетеля.
Украинская парторганизация считалась главной опорой Никиты Сергеевича. Тогдашний хозяин республики Петр Шелест даже внешне напоминал Никиту Сергеевича. И что же? Шелест одним из первых присоединился к заговору. И привлек к делу председателя президиума Верховного Совета Украины Демьяна Коротченко. Тот многие годы работал с Хрущевым. В годы массовых репрессий на него состряпали дело, готовился арест. Никита Сергеевич вступился за Коротченко перед Сталиным.
Демьян Сергеевич оценил расклад сил и сказал заговорщикам:
— Я с вами.
Ничто не помешало им всем принять участие в заговоре против своего благодетеля!
А ведь и сам Леонид Ильич Брежнев решительно всем был обязан Хрущеву. После смерти Сталина ему не нашлось места в руководстве страны. Казалось, карьера кончена. От расстройства он попал в больницу. В отчаянии написал новым вождям слезное письмо:
«Мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями — инфаркт миокарда и эндортернит (слово «эндартериит», заболевание сосудов ног, Брежнев не смог написать правильно. — Авт.). Прошу направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их мне простить».
Страдать Леониду Ильичу пришлось недолго: о нем вспомнил Хрущев. Отправил поднимать целину. Леонид Ильич был счастлив, всячески демонстрировал свою преданность Хрущеву.
Много лет все эти люди клялись Никите Сергеевичу в любви. И все его предали. 14 октября 1964 года не только выбросили из политики, но и вычеркнули из истории, его имя перестали упоминать.
Напрашивается вывод: сам виноват, такими людьми себя окружил… Но разве в авторитарной политической системе бывают другие? На трибуне Мавзолея лица членов высшего руководства казались значительными, жесты — исполненными особого смысла. В ту пору мало кто задумывался, какие качества нужны, чтобы войти в эту когорту: лицемерие и аморальность, отсутствие чести и чувства собственного достоинства. Ничто не могло поколебать их готовности служить вождю. И без колебаний присягнуть на верность следующему. Ничего личного. Только желание остаться при власти.
