«Мы наблюдаем торжество государственного насилия»
— Вы очень хорошо смотрелись в качестве доверенного лица Прохорова на президентских выборах. Но сейчас вы сами стали первым лицом в партии. Хватит ли вам вашего личного куража, чтобы без брата вытянуть этот воз?
— Брат остается основателем партии и ее символом. А я сочла возможным ему помочь: возглавить партию, сформулировать ее главные задачи, помочь с привлечением новых людей и идей.
— С 2011 года, когда Прохоров пришел в политику, все спрашивали: а зачем ему это нужно? Теперь вопрос стоит так: зачем это нужно вам?
— А почему это нужно другим политикам: Миронову, Навальному, Зюганову, Жириновскому? Их же никто об этом не спрашивает...
— Их воспринимают как людей, которые зарабатывают на политической деятельности. Либо — как не вполне нормальных людей. А у вас и так все есть, и человек вы нормальный...
— А вам не приходила в голову крамольная идея, что у человека могут быть убеждения? И что в политику не всегда приходят исключительно ради бизнеса? А если человеку хочется что-то поменять в стране?
В какой-то момент ты понимаешь, что можешь аккумулировать свои знания для решения важных задач. К тому же женщин у нас в политике очень мало, а те, что есть, не всегда бывают нашими достойными представителями...
— Не удивительно: политика, как считается, — грязное дело...
— Грязной может быть любая профессия. Все зависит от того, как человек к ней относится. Не обязательно быть политиком, чтобы стать циником.
— А вы всерьез думаете, что в современной России независимый от власти политик может хоть что-то изменить?
— Мне хочется в это верить. Я вижу огромное количество профессиональных, активных людей, которые хотели бы сделать нашу страну лучше, но их не допускают к решению задач. Мы пытаемся дать им такую возможность. Другое дело, что чудес не бывает. А у нас все ждут чуда: придет волшебник, махнет палочкой — и все вмиг преобразится. А когда в политике появляется новый человек, но немедленного чуда не происходит, все пытаются поставить на нем крест со словами: ну мы так и знали. Понимания, что ради улучшения жизни нужно долго и системно бороться за свои права, в обществе пока нет. Люди сразу складывают крылья и говорят: ничего не выйдет.
— Вы хотите повести общество за собой в борьбе за права человека?
— Задача партии «Гражданская платформа» — защита людей от государственного произвола. Наш главный лозунг: «Не человек — для власти, а власть — для человека». Необходимо улучшать всю систему управления, правосудия, законодательства. В 1993 году была принята новая демократическая Конституция, значительно расширяющая права гражданина, например, право на собственность, свободу вероисповедания, свободу слова, свободу передвижения и многое другое. В ностальгическом порыве мы часто забываем, что ничего подобного в СССР не было. А что происходит сейчас? Конституцию систематически разрушают, штампуются законы, которые прямо противоречат прописанным там нормам и ущемляют наши с вами права. Людям говорят, что это делается ради их безопасности, но на самом деле — наоборот: мы наблюдаем торжество государственного насилия и произвола, с любым, самым законопослушным гражданином могут сделать все что угодно.
«Идет холодная гражданская война»
— Каким образом женщина, которая всю жизнь занималась культурой, может всему этому воспрепятствовать?
— Я попробую. За мной стоит партия, которая предлагает свои пути решения назревших проблем. На федеральном гражданском комитете мы разрабатываем ряд программ, среди которых — земельная реформа, реформа здравоохранения, образования, религиозный кодекс... Это — реальные предложения: как правильно развивать государство без смут и революций. Обществу упорно внушают, что если партия борется против пороков существующего режима, то она призывает к потрясению основ. Напротив, мы хотим избежать социальных потрясений, которые всегда губительны для страны. Мы вносим в парламент наши рекомендации и сами собираемся приходить во власть через выборы.
— А граждан выборы интересуют все меньше. Аналитики предполагают, что после отмены соревнования партийных списков, которое многие воспринимали как спортивную игру, на выборы в Мосгордуму мало кто придет... Придут только специально обученные люди и проголосуют как велели.
— Удивительно, как сильны в нас пораженческие настроения. Мы заранее программируем себя на плачевный исход. Известно, что если готовиться к катастрофическому сценарию, то он обязательно сбудется, поскольку подсознательно мы начинаем подстраивать под него свои действия. Только и слышно: ничего не получится, никому не нужно, никто не понимает… Давайте будем верить в лучшие качества людей, их растущую социальную активность. А там будет видно. Как говорится, аналитики предполагают, а Бог располагает.
— Вы упомянули религиозный кодекс. Вокруг церковной тематики сейчас ломается много копий, идет «крестоповал», и что бы вы ни предложили — это вызовет негативные оценки. Вы разделяете точку зрения тех пиарщиков, которые считают, что дурной славы не бывает, и любой шум вокруг партии — это хорошо?
— Есть четкая закономерность: чем меньше дела, тем больше шума. Сколько криков производит наша парламентская оппозиция, а потом покорно голосует за все инициативы «ЕдРа». Информационное сопровождение, конечно, имеет значение, но важнее — твердые убеждения, отстаивание своей системы ценностей, наличие реальной программы преобразований.
Проблема взаимоотношений церкви и общества давно назрела, но ее не хотят обсуждать, переводя в плоскость скандалов и взаимных обвинений. Величайшее достижение новой России — свобода вероисповедания — грозит обернуться своей противоположностью: насильственным клерикализмом. До распада СССР верующие находились под подозрением в неблагонадежности, а теперь под подозрением — неверующие. Доходит до того, что если ты не ходишь в церковь, то ты не патриот. В такой ситуации церковь вместо того, чтобы служить объединению и примирению нации, может стать заложником новых социальных конфликтов. Этого допустить никак нельзя, и религиозный кодекс, предложенный «Гражданской платформой», как раз пытается защитить церковь от этой опасности.
Меня беспокоит хроническая агрессия и нетерпимость в обществе; есть яркое определение этому явлению: холодная гражданская война. Идет постоянный поиск мифических врагов, любая дискуссия мгновенно перерастает в личные оскорбления и угрозы. Это очень мешает общественному диалогу.
«Если политика хоть раз не посадили — он кремлевский проект»
— А насколько лично вы готовы к этой холодной гражданской войне, к тому, что вас могут начать «мочить», вымазать грязью или взять и посадить?
— Я начинающий политик и ни с чем таким пока не сталкивалась, но отдаю себе отчет в том, что политика — рискованная профессия, а у нас — особенно. Но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанского. Я исхожу из того, что наши женщины — смелые и стойкие; они выносят на своих плечах все тяготы страны, и я равняюсь на них.
Возможно, я не до конца понимаю все риски... Знаете, если бы в 1992 году, когда я создавала журнал, я знала, с какими трудностями мне предстоит столкнуться, — ни за что бы ни взялась. Неведение иногда идет на пользу дела. Что называется: ввяжемся, а там посмотрим.
— Расправы вы не боитесь. А того, что вами начнут манипулировать кремлевские политтехнологи? Вашему брату одни только легенды об этом нанесли репутационные издержки...
— В нашем обществе до сих пор сильно «тюремное сознание»: если политика хоть раз не посадили, то он точно кремлевский проект. Подобная кровожадность свойственна даже тем, кто считает себя подлинным гуманистом. Послушайте, в США все серьезные политики общаются с президентом и решают вопросы с его администрацией, но никто не говорит, что они — марионетки Белого дома.
— Во всем мире политические династии — дело нормальное. Хотели бы вы, чтобы и ваша дочка стала политиком, и внучка?
— Я считаю, что дочь и внучка должны сами сделать выбор. Если в России появятся настоящие политические династии, возможно, это неплохо — при условии, что они не закупорят социальные лифты, и в политику смогут приходить талантливые люди из других профессий.
— Между вашим братом и Игорем Буниным некоторое время назад произошел заочный спор. Политолог сказал: Прохоров — не страстный, а для политика главное — страсть, азарт. На что ваш брат ответил: пусть в нашей политике будет хоть один человек с холодной головой. А вы — за азарт или холодный расчет?
— Думаю, одно другому не мешает. Общество воспринимает моего брата бесстрастным лишь потому, что, наблюдая за поведением наших политиков, совсем разучилось отличать социальный темперамент от хамства. Риторика Жириновского — это не азарт политика, а блатная истерика. Брань с высоких трибун, агрессия и распущенность — за этим стилем ведения политических дебатов на самом деле скрывается холодный расчет — заглушить здравомыслящие голоса, заболтать обсуждения важных проблем. Возможно, брат просто немножко опережает время. Ему не нужно брызгать слюной и скакать клоуном, потому что ему есть что сказать по существу.
— Брат окончательно передал вам эстафету или может вернуться к управлению партией и в активную политику?
— Наша партия не строится по вождистскому принципу: лидер плюс обслуживающая его безликая команда. «Гражданская платформа» — это площадка для привлечения профессиональных людей с опытом и репутацией. В настоящий момент я занимаюсь оперативным руководством партией, в будущем кто-то из единомышленников может сменить меня на этом посту (но это не означает, что я все брошу, стану сидеть дома и вязать варежки). Ротация позволяет каждому из нас внести свой вклад в партийное строительство, что только будет укреплять позиции партии в целом.
«Рассуждать о президентских амбициях преждевременно»
— Есть два крайних мнения о женщинах в политике. Они в ней необходимы, поскольку делают ее более человечной, гуманной. И — женщины взбалмошны, эмоциональны, истеричны, все это вредит делу, поэтому нечего им в политику лезть. Как вы можете их прокомментировать?
— По поводу истеричности женщин... Глядя на некоторых наших мужчин-политиков, удивляешься, что они — не женщины. Жизнь показывает, что эмоциональность и рациональность — это черты характера, которые от пола не зависят. Зато зависят от степени реализованности человека. Женский истеризм, который стал предметом научного изучения в начале ХХ века, во многом был связан с тем, что женщины были отрезаны от социальной жизни. Диапазон их активности был очень узок: сиди дома, занимайся кухней и детьми. Для одаренных и честолюбивых женщин это было настоящей трагедией. Поставь любого мужчину в такое положение — получите взбалмошного истерика.
Самые здоровые коллективы — смешанные. Сугубо женский или только мужской коллектив — всегда плохие. Потому что мужчины начинают выстраивать казарму, а женщины — курятник. В политике, как и в любом сообществе, соседство мужчин и женщин благотворно влияет на тех и других; люди становятся учтивее, внимательнее, подтянутее.
Кроме того, в государственной социальной политике есть проблемы, в которых женщины куда лучше разбираются: воспитание и безопасность детей, охрана материнства, противодействие семейному насилию и т.д. Согласитесь, будет странно, если эти вопросы будут решать исключительно мужчины.
Интересно, как изменилось общественное мнение нашей страны по отношению к женщинам в политике буквально за пару десятилетий. Если помните, Горбачеву не могли простить активность его жены на посту первой леди. Сегодня женщина — Валентина Матвиенко — занимает третий пост в государстве.
— Кстати, на мой взгляд (и многие с этим соглашаются), именно Матвиенко и вы являетесь двумя наиболее яркими женщинами в современной российской политике. А попробуйте себя сравнить с ней: что у вас общего и что кардинально различает?
— Спасибо за комплимент. Я пока не рискую сравнивать себя с Валентиной Ивановной: она — опытный политик, у нее за плечами огромный опыт управления, а я политик только начинающий. Мой потенциальный козырь — это то, что я вышла из научной и культурной сферы деятельности и могу опереться на огромный интеллектуальный ресурс моих коллег при разработке стратегии и программы партии. Но активная политическая работа — это совсем другое, поэтому наши различия и сходства станут более понятны позже, если я состоюсь как политическая фигура. Тогда можно будет сравнивать нашу эффективность. А каких-то кардинальных различий и противоречий между собой и Матвиенко я пока не вижу.
— Вы представляете себя в роли Президента России?
— Конечно, плох тот солдат, который не хочет быть генералом, но пока рассуждать о столь высоких амбициях преждевременно. Пока я хочу понять, могу ли быть полезной своей партии в качестве лидера.
Путин и болеутоляющая таблетка
— Что вы считаете основными ошибками Путина, возможно ли их исправить и как бы вы это делали на месте президента?
— Мне было легко и приятно критиковать действия президента, когда круг моих профессиональных интересов ограничивался издательством и благотворительным фондом. Когда смотришь на проблемы страны глазами политика, т.е. человека, ответственного на принятие решений, и мысленно представляешь себе, что бы мне следовало сделать в той или иной ситуации и при таком количестве проблем, то начинаешь более взвешенно оценивать поступки другого. С моей точки зрения, главная системная ошибка президента — в том, что он поддался соблазну возродить авторитарную систему управления для стабилизации страны. На первом этапе это принесло определенный успех, но он был временным. Так действует болеутоляющая таблетка — она дает недолгое облегчение, но источник боли не лечит. Сейчас даже для многих убежденных государственников очевидно, что вертикаль власти не способна решать проблемы современного динамичного мира. С таким архаичным аппаратом управления невозможно развивать страну и конкурировать с другими государствами.
— В свое время Горбачев разобрал вертикаль власти КПСС, отменив 6-ю статью Конституции, и страна рухнула. Не произойдет ли то же самое при демонтаже путинской вертикали?
— Горбачев как раз всеми силами пытался сохранить КПСС, которая к тому моменту совершенно себя дискредитировала и довела страну до краха. Он стремился поставить Советский Союз на путь необходимых перемен при сохранении существующего строя. Трагизм его ситуации заключался в том, что он пришел слишком поздно, реформы опоздали на 20 лет, и социализм «без человеческого лица» окончательно исчерпал свой ресурс. Поэтому наша партия и разрабатывает такое количество различных программ, показывая, как можно своевременно разобрать вертикаль власти, не доводя страну до очередного коллапса. У России есть огромные возможности для развития, была бы только политическая воля и профессионализм.
— В ваш федеральный гражданский комитет входят Алла Пугачева и доктор Лиза. А кого еще из знаменитых женщин вы бы хотели видеть в своей партии?
— Недавно Людмила Улицкая дала согласие войти в ФГК... Мы хотели бы пригласить к сотрудничеству и других известных женщин. Вы задали мне хороший вопрос, я задумаюсь над этим. Рекомендации принимаются.
