В день трагедии все рейсы Москва-Сочи были переполнены. В основной своей массе, люди летели за праздником. Вот и после посадки капитан лайнера пожелал всем «счастливого Нового года».
Аэропорт Адлера сейчас встречает пассажиров новогодней елкой и импровизированным мемориалом, который образовался около часовни, построенной внутри здания. Видимо, кто-то из сотрудников принес сюда парту, пассажиры оставили десяток букетов темно-алых роз и фотографию погибшей Доктора Лизы.
Всех пассажиров на выходе встречают мужчины и женщины в красных кепках: «Психологическая помощь». Психологи стоят парами каждые пять-десять метров в разных концах аэропорта. Вглядываются в лица вновь прибывших. Говорят, сразу узнают тех, кому потребуется их помощь.
- Все воскресенье здесь работали, но пока к нам никто не обращался, - говорит одна девушка. – Нас предупредили, что спецборт для близких погибших отменили, нецелесообразно народ сюда привозить.
Но, по некоторым данным, родственники тех, кто находился в том самом самолете, самостоятельно решили прилететь в Сочи. Многие хотят посетить на место трагедии, кто-то даже предлагал свою помощь в поисковой работе. Чтобы люди не остались один на один со своей бедой, мы здесь и работаем.
Сколько еще дней придется отдежурить? Нам сказали, пока все тела не достанут, будем работать. В случае прибытия близких погибших мы должны будем сопроводить приезжающих до машин, которые им выделили от администрации города и довести до гостиницы, где всем приготовили номера. И дальше постараться не отпускать их из вида.
Поднимаюсь в оперативный штаб. Вся информация по родственникам стекается сюда, в просторную комнату.
Психологов в аэропорту, действительно, очень много. По моим подсчетам около пятидесяти. Может, больше. Говорят, на семью выделили по одному штатному сотруднику.
- Мы не знаем, сколько продлится поисковая операция в море, может, три дня, а может и месяц. Поэтому родных погибших убедили остаться в Москве. В связи с этим и опознание решили проводить в столице. Вроде пока они согласились. В понедельник должны отправить первый борт с телами погибших в Москву.
Пока мы беседовали с сотрудниками психологической службы, в комнату зашли три человека – две женщины и мужчина. В черном. Разговаривают с психологами почти шепотом, в руках – носовые платки.
- За все время мы приняли всего двух человек, чьи близкие погибли в катастрофе, - продолжает собеседник. – Это были две женщины. Они обратились к нам, потому что отдыхали здесь рядом, в Туапсе. Узнав о трагедии, приехали в Сочи. Мы их разместили в гостинице. Но в тот же вечер они отправились в Москву.
Тем временем, среди психологов наблюдаю явное беспокойство.
- Поймите, нам строго наказали с прессой не общаться. Обстановка тревожная сейчас, - поделился молодой человек. – Всю официальную информацию до вас обязательно донесут.
Тревогой веяло и от сотрудников аэропорта. На мои вопросы, что же могло произойти, опрашиваемые либо закрывались: «Без комментариев», либо старались отвечать быстро, кратко и тут же извинялись: «Простите, нам нельзя».
С нами согласились пообщаться сотрудники правоохранительных органов, которые работают в аэропорту.
- На первый взгляд, в аэропорту все тихо, спокойно, самолеты летают по расписанию, – начала я беседу.
- Это так только кажется. В воскресенье по тревоге подняли всех штатных сотрудников аэропорта, вплоть до уборщиц. В 6 утра объявили тревогу. Все примчались на службу. К этому времени в аэропорт уже прибыли высокие чиновники из всех ведомств Сочи: из администрации города, руководители нашего Следственного комитета, МВД. Кого здесь только не было. Позже приехали из Москвы.
- Какие первые версии трагедии выдвигали?
- До сих пор нет приоритетной версии.
- Вроде теракт сразу исключили?
- Теракт никто не исключал. Не случайно первым делом изъяли из аэропорта записи абсолютно со всех камер видеонаблюдения. Также следователи подняли личные дела всех сотрудников, сказали, что всех проверят на благонадежность.
- Это о чем говорит?
- Говорит о том, что будут прорабатывать все версии. В том числе и теракт.
- Сотрудников аэропорта оповещают о ходе расследования?
- Нам дали четкое указание: «Это дело военное, борт военный. Пусть военная прокуратура разбирается». Нас ведь туда, откуда вылетел тот самый борт, даже близко не подпускают.
- То есть самолет вылетел из военного аэропорта?
- Рядом с нашим аэропортом находится и военный терминал. У них даже своя выделенная полоса есть для бортов. Их сотрудники не имеют к нам никакого отношения. Ту часть обслуживают солдаты. У них - отдельный вход, из гражданского аэропорта туда никак не попадешь. Да и просто так с улицы туда не войдешь. Все строго охраняется. Только по личному распоряжению коменданта части можно туда попасть.
- Когда ТУ-154 приземлился в Адлере на дозаправку, пассажиры в это время покидали борт?
- Оставаться или покинуть борт, решает командир экипажа. В этот раз никого из пассажиров не выпускали. Вроде всего полчаса ушло на дозаправку.
- То есть никого из сотрудников гражданского аэропорта Адлера туда не допускают?
- Насколько я знаю, у них даже топливо свое. Хотя дозаправить самолет могут им помочь и наши специалисты.
- Как я понимаю, абы кого на службу в аэропорт не возьмут?
- Здесь работают проверенные ребята. Перед Олимпиадой набирали новый штат сотрудников. Поверьте, биографии людей шерстили по полной программе.
Из аэропорта еду в сторону того места, где идут поисковые работы. Район Хоста. Всюду машины полицейских. Тормозят, проверяют все подозрительные авто. Некоторые улицы перекрыты. Запрещен проезд на вокзальную площадь.
- Зачем перекрыли площадь? – спрашиваю у полицейского.
- Понятия не имею. Велено стоять здесь до особого распоряжения, автомобили не пропускать, подозрительных личностей проверять, - отвечает собеседник.
Тем временем поисковые работы в районе крушения лайнера не прекращались даже ночью. Подъезжаю к набережной. Разглядеть что-то – невозможно. Темнота такая, хоть глаз выколи.
- Наше море на то и Черное, что на глубине 100 метров и днем там уже ничего не видно, там сплошной сероводород, одна чернота, - вздыхает один из жителей города. – Первые тела достали, потому что они были на глубине 50-60 метров. А если бы находились глубже, шансов практически не осталось бы.
Мужчина бросил в воду гвоздику: «В этом случае на волну принято класть цветы. Будем молиться, чтобы удалось предать земле всех погибших».
Читайте материал "Ужасные предчувствия и чудесные спасения артистов ансамбля Александрова"
