Как манну небесную он желает получить российское гражданство, обрести уверенность в завтрашнем дне, а то и выше бери — разбогатеть. Ведь Москва — она совсем рядом, а где еще купаться в роскоши, как не в столице?!
Украинский Крым — это не по-русски
Но с Еленой Островой мы познакомились не в очереди за гражданством, а в самом Обнинске. Для нее вся эта процедура с заполнением анкет и предательскими сомнениями — возьмут не возьмут? — далеко позади. Как говорится, читайте, завидуйте, я — гражданин. Она по праву гордится, что является здесь одной из первых переселенок.
Елена Николаевна переехала из Крыма. Так случилось, что незадолго до переезда на ПМЖ в Россию супруг Елены с тяжелым недугом оказался на больничной койке в г. Саки — недалеко от Симферополя. Верная жена напрягалась, конечно, из последних сил. Но больничная реальность превзошла все, даже самые худшие ожидания.
Чтобы определить пациента в крымскую лечебницу, из дома прихватить нужно все — начиная от халата и заканчивая шлепанцами. Еще в приемном покое у вас проверят наличие ваты, бинтов, йода, шприцев, таблеток, капельницы и даже… клейкой ленты, которая закрепляет на руке катетеры. Плюс по всему за курс лечения необходимо заплатить. Впрочем, в случае с супругом Елены Николаевны этот курс никакого эффекта не дал, врачи даже не смогли поставить точный диагноз.
— Болезнь выявили уже в Обнинске, — нервно закуривая сигарету, говорит моя собеседница. — По программе переселения мы приехали одни из первых, в городе ни друзей, ни знакомых… Казалось бы, какая может быть больница, ведь мы — никто! Помогли сотрудники городского УФМС: быстро оформили нам обязательную медицинскую страховку, сами договаривались с медиками. Я ни разу не покупала никаких дорогостоящих препаратов, все было у врачей! Такая вот разница между Украиной и Россией.
Лена часто смотрит на часы, сегодняшний день у нее расписан буквально по минутам. За 1,5 года на новой родине она стала, что называется, бизнес-вумен, деловой женщиной — возглавляет отдел кадров крупного совместного с турками предприятия. Зарабатывает в 3—4 раза больше, чем на Украине, и часть страхов, преследовавших ее в Крыму, ушли сами собой, будто их никогда и не было.
Так, нет никакой тревоги за предстоящую зиму и за то — дадут или не дадут в квартиры газ, будет или не будет в холода тепло. Газ на Украине — отдельная история, бывают случаи, когда работники бюджетных предприятий из своей скудной зарплаты доплачивают за перерасход “голубого топлива” — при этом еще и гадают, дадут или не дадут им газ.
По словам Елены, русскоязычное население на полуострове утратило способность сопротивляться невзгодам. Например, соседи Островой искренне порадовались за то, что она “дала хода” с самостийной Украины. Но вывод новоявленную россиянку совершенно сбил с толку: “А мы уже тут будем доживать свой век”, — говорили они.
Чего совсем не скажешь о моей собеседнице. За исторически короткий срок в Калужской области она и мужу помогла найти работу, и даже обзавелась настоящей, а не фиктивной постоянной пропиской — при отсутствии собственного жилья. Нет, эта “переселенка” определенно поставила в России цель и идет к ее выполнению.
— В Крыму все переходят на украинскую мову, — рассказывает далее Елена. — Идешь в кинотеатр на американский фильм с участием, допустим, Арнольда Шварценеггера — Шварценеггер говорит на украинском языке. По ТV показывают новости только с Украины и из США — других стран в мире будто и нет. Мы просто от всего этого устали.
По правде говоря, это вторая (но уже благополучная) попытка возвращения из Крыма на историческую родину. Первую энергичная дама предприняла еще года три назад, когда приехала в Москву хлопотать о гражданстве. Уже в то время попытки обменять “двушку” в г. Саки на равноценную жилплощадь в Москве или в Подмосковье успехом не увенчались. Там ее квартира стоит 25—30 тысяч баксов, тут — 100 тыс. А получить российский паспорт, не имея в России своего угла, в то время было практически невозможно. Пришлось вернуться обратно и все это время жить надеждой, что когда-нибудь Россия откроет-таки двери для своих соотечественников за рубежом. Так оно, собственно, и произошло — с принятием закона о содействии по добровольному переселению.
Кульминационным моментом в процедуре обустройства в России у Островой было наличие (вернее, отсутствие) постоянной прописки. Как мы уже говорили, муж нуждался в срочной госпитализации и в бесплатных медикаментах, а без такого штампика даже официальные органы, которые горой стоят за репатриантов, поделать ничего не могут. И “неофициально” им советуют найти какую-нибудь бабушку-старушку, которая за 20—30 тыс. рублей согласится прописать переселенцев на 1 год.
Елена и тут пошла своим путем — на окраине Обнинска купила 1,5 сотки земли с ветхим строением, напоминающим сарай. Но, о чудо, там ее прописали уже постоянно и не на один год!
Двухкомнатную квартиру на 3 человек (с ними еще живет 20-летний сын Дима) они снимают за 12 тыс. руб. в месяц. Супруги понимают, что это не выход, что нужно покупать свое жилье, но на какие шиши? В Обнинске строится много жилых домов, но банки сегодня кредиты не дают даже исконным гражданам России. А к переселенцам у них отношение тем более подозрительное: нужны поручители, залог недвижимости. А ни того, ни другого у них нет, да и быть не может. Откуда взяться поручителям, если сегодня родственники отказываются друг от друга?
— Чтобы программа работала более эффективно, — считает Елена Николаевна, — надо убрать категории, делящие страну на благоприятные и не очень благоприятные для мигрантов зоны поселения. Во всех субъектах должны быть одинаковые условия. Почему, например, в Тюмени переселенцам выделяются подъемные и льготы по кредитам и субсидиям, а в центральной части России такого нет? Тем более что очередей на социальное жилье сегодня нигде не существует.
Однако при всех бытовых неурядицах можно с полным основанием считать, что жизнь в России у семьи удалась. Супруг ездит на работу в Москву, Лена тоже неплохо зарабатывает, хотя пришлось освоить новую профессию — из бухгалтера переквалифицироваться в кадровика. Шутит, что, пройдя через заполнение сотен разных документов на получение гражданства, любой человек сразу начинает понимать смысл делопроизводства и способен работать по специальностям, связанным с бумагами и документами.
Интересуюсь: почему с ее завидной энергией для ПМЖ она выбрала именно Россию? Внутренний голос мне подсказывает, что она с успехом могла бы зацепиться за одну из стран Западной Европы или Америку.
— А я в Россию, домой хочу! — словами из песни отвечает Острова. — Кому мы нужны в той Америке? На ферме коров доить? Не хочу, не буду! Языковой барьер, подтверждение своего диплома… А здесь я сразу приехала к себе домой.
Следующая остановка — Москва?
Из скромности она умалчивает, что Обнинск, возможно, не конечный пункт их местожительства. Не исключено, что семья, получив российские паспорта и малость привыкнув к российской действительности, не остановится на достигнутом, а будет дальше штурмовать — Москву или Подмосковье. Так в Обнинске поступают очень многие из приезжающих на ПМЖ. Дело в том, что Обнинск — российский наукоград, ядерный центр. Тут целый ряд очень солидных физических НИИ, и специалисты желательны серьезные, с научным складом ума. Пока программа по переселению таких профессионалов городу дать не может.
Еще добавим, что первых репатриантов Обнинск встречал в марте 2008 года. За это время российские паспорта здесь получили чуть больше 500 человек и большинство из них… покинули город. Кто-то рассредоточился по Калужской области, но большинство рванули в Москву — до столицы полтора часа езды, если без пробок. Тут ничего не попишешь, как полноправные граждане России они вправе свободно перемещаться по стране и выбирать место для проживания.
— Нагрузка на оформление прибывших ложится на нашу службу, — рассказывает начальник городского отдела УФМС Ирина Шестопалова, — а новоявленных граждан России часто получают совсем другие города Калужской области или соседних регионов. Но мы не в обиде: Кадры для работы на наших предприятиях и НИИ нужны высокопрофессиональные. В странах СНГ таких, возможно, и нет.
И хотя в пограничном с Москвой городе задерживаются далеко не все, местный УФМС старается, чтобы у переселенцев возникало как можно меньше проблем. Все вновь прибывшие сразу получают визитные карточки с указанием адресов и телефонов местных гостиниц и риелторских контор. По установленным правилам госучреждения принимают соотечественников вне очереди — даже комитет по правам человека возмущается: что это за неравноправие такое!
Прощай, румынская Молдавия
Но они (соотечественники) все едут и едут. Так, нелегкая заставила сняться с якоря и семью Борденюк из молдавского города Бельцы. С ними я тоже познакомился в Обнинске. Процесс развала СССР и последующего развода по национальным квартирам Татьяна Леонидовна и Владимир Михайлович испытали на собственном печальном опыте. Сначала борьба за трезвость и повсеместная вырубка молдавских виноградников, потом война и страх за жизнь маленькой дочки, наконец, полный развал промышленности… И из преуспевающего, богатого края русскоязычные Бельцы превратились в нечто аморфное, где ни работы, ни надежд на светлое будущее.
Квартиры русских людей, бежавших отсюда в начале 90-х годов от войны и чумы, заселили непонятно откуда взявшиеся пропагандисты румынского образа жизни: что Румыния это культура, демократия и прогресс, что без Румынии молдаванам никак не прожить.
Что остается человеку русскому? Ничего. В России (в Череповце, в Архангельске, в Пензе) у семьи Борденюк полно родственников. Однако миграционное законодательство на тот момент было таким, что ни шагу нельзя ступить в сторону. Например, сын к матери мог приехать, остаться и прописаться, а мать к сыну или сестра к брату уже не могли.
Вспомнит ли родина-мать одного из пропавших своих сыновей? Все эти годы семья Борденюк надеялась, что вспомнит. Ведь за это время в Молдавии они прошли через все, через что может пройти человек, абсолютно стране не нужный. Супруг, квалифицированный программист и инженер-электронщик, после развала СССР где только не работал. По приезде в Обнинск его специальность кормит всю семью. На полставки он работает в системе МВД, за что семью поселили в ведомственное и весьма неплохое общежитие. Квартиру они пока не снимают, и это дает переселенцам весьма изрядную экономию финансов.
На вторые полставки Владимир Михайлович трудится в местном отделении Сбербанка, обслуживает компьютеры.
Татьяна (преподаватель русского языка и литературы) не работает пока нигде. Сейчас ее главная задача — подготовить дочку, закончившую в этом году школу, к поступлению в престижный российский вуз. В какой именно — не говорит, чтоб “не сглазить”.
В который раз за время командировки речь заходит о необыкновенной чуткости к судьбе переселенцев со стороны сотрудников городской УФМС. Чтобы подать документы на поступление в институт, дочь Настя должна иметь российский паспорт, а с его оформлением никак не успевали. Большое количество согласований. Миграционная служба, что называется, вошла в положение и сама, чуточку даже нарушив закон, который призвана соблюдать, успела оформить Анастасии российское гражданство.
Пытаюсь возразить маме Тане, что не особенно верю в подобные счастливые истории. В нашей редакции очень много звонков от таких же переселенцев. Жалуются на длинные очереди, на самоуправство чиновников, на то, что программа по добровольному переселению зашла в тупик.
Она, как, впрочем, и другие собеседники, категорически со мной не согласна: проект выполняется и очень нужен соотечественникам за рубежом.
— Еще у себя в Молдавии мы по крупицам собирали сведения об этой программе, — рассказывает она. — Вступали в переписку с теми, кто уже приехал в Россию, задавали им свои вопросы… Как правило, большинство переселенцев очень довольны возвращением.
К братскому молдавскому народу у семьи Борденюк отношение сохраняется по-прежнему позитивное: трудолюбивые люди, в советское время если у молдаванина не было машины или мотоцикла с коляской, так это был и не молдаванин вовсе. И жили они достаточно богато, лучше, чем их соседи румыны.
Все испортили политики, которые без устали навязывают Кишиневу румынский образ жизни. Неудивительно, что румынский язык в молдавских школах уже реальность. Местное население убеждают, что их родной язык — просто грубый румынский. А вот сам румынский — правильный и литературный, который стыдно не знать. Хотя филолог Татьяна Леонидовна заверяет, что на самом деле все древние молдавские рукописи написаны кириллицей, тут никакого “ославянивания” не было.
Вода камень точит — молдавская молодежь сегодня поступает в бухарестские институты. Правда, тут вряд ли приходится говорить о полной и окончательной победе румынской культуры над молдавской. Просто выпускникам вузов автоматически дают румынское гражданство. А с этими паспортами они уже уезжают на заработки не в Москву, а в Западную Европу. Молдавия все дальше и дальше от России. Денежная единица там, как и в Румынии, — леи, даже флаг по расцветке почти одинаковый. Только вот беда: леев платят так мало, что прожить на них никак нельзя.
Потому наши соотечественники и возвращаются в Россию.
Только цифры
За время действия региональной программы в КАЛУЖСКОЙ ОБЛАСТИ рассмотрено 4233 анкеты потенциальных переселенцев, поступивших из 27 государств. По 3059 анкетам принято положительное решение о возможности переезда в Калужскую область.
В 2007 году в регион прибыли 11 участников госпрограммы (с членами семей — 33 чел.), в 2008 году — 1000 чел. (с членами семей — 1747 чел.), в 2009 году — 378 (с членами семей — 606 чел.).
По числу переселившихся соотечественников Калужская область находится на втором месте в России и лидирует по ЦФО.
Большая часть участников региональной программы в качестве территории вселения выбирает города Калугу и Обнинск — 85%, проект переселения “Село Калужской области” — 12%, остальные проекты — 3%.
Для соотечественников подготовлены видеоролики “Село Калужской области”, “Калужская область приглашает”, “Калуга”. Обновлены и переизданы буклеты по проектам переселения “Село Калужской области”, “Ворсино”, “Калуга”, “Обнинск”, презентационные брошюры “Село Калужской области”, “Ворсино”, “Калуга”, “Обнинск” и памятка участнику региональной программы.
