Смерть российских авиаинженеров из гарантийной бригады, отправленной обслуживать проданные Индонезии истребители, интересовала общество недолго — лишь до тех пор, пока живо обсуждался вопрос: не устранили ли наших людей иностранные конкуренты? Как только выяснилось, что зловещий враг — всего лишь емкость со спиртсодержащей жидкостью технического назначения, интерес угас. Нет охоты выяснять, отчего не сбежавшие из наркологического диспансера бродяги-алкоголики, а вполне нормальные люди, которых отобрали для ответственной работы за границей, так запросто рискнули своей жизнью. И проиграли.
Не знаю, как в тот день в далекой Индонезии развивалась дружеская вечеринка. Наверное, мужчины искренне радовались загранкомандировке, возможности немного заработать для семьи, вернуться домой не с пустыми руками. Легко представить себе, какие зарплаты положены инженерам на авиационном заводе в Комсомольске-на-Амуре. Вот и отмечали приятное событие традиционным для нас образом.
Потряс комментарий пресс-секретаря российского посольства в Индонезии: “От водки не умирают”.
Дипломат явно не знает медицинской статистики. Сограждане убивают себя вовсе не антифризом, а самым обычным алкоголем, который поглощается в непосильных для человеческого организма количествах. Но потрясают только такие дикие случаи, когда по стаканам — в предвкушении сладостного мгновения — недрогнувшей рукой разливают жидкость, не предназначенную для человека.
Участники вечеринки, ясное дело, не предполагали, что угощаются ядом и что эта встреча станет для них последней. Но почему же, добыв невероятно дешевую выпивку, не обеспокоились естественным вопросом: а можно ли ее потреблять? Почему же так рисковали? Временное помутнение рассудка? Надежда на авось? Фатализм? Или же скрытая склонность к самоубийственному поведению? Бывает ведь, что человек не находит себе места в жизни и неосознанно ищет способ свести с ней счеты. В данном случае не было ни того, ни другого, ни третьего…
Оглянемся вокруг: в каких условиях мы живем? Полгода я провел в командировках — снимал для канала “ТВ Центр” многосерийный фильм о Гражданской войне. Переезжал из города в город, из деревни в деревню, из станицы в станицу. Куда ни приедешь, декорации не нужны! Осыпающиеся фасады, замусоренные улицы, разбитые окна, вросшие в землю древние дома, разрушенные, как после артиллерийского обстрела в 1918 году. И в центре славного старинного города люди и по сей день живут даже без водопровода — как и в Гражданскую, каждый день ходят с ведром к уличной колонке.
Снимать-то фильм было хорошо, режиссер и оператор остались довольны. Но съемочная группа приехала и уехала, а дети вырастают среди этой разрухи и неустроенности, полагая, что весь мир так же тосклив и неуютен. Можно ли быть счастливым в таком убогом окружении, не видя перспективы? И так ли уж стоит ценить безрадостную жизнь? Какой волей, целеустремленностью, настойчивостью надо обладать, чтобы вырваться из этого окружения!
Бутылка — непременная часть этой депрессивной картины. И чуть ли не единственный доступный транквилизатор, получаемый без врача и без рецепта. Вечером во всех городах, где мы снимали, где-нибудь в центре собирается молодежь. У меня глаза разбегались — сколько красивых девушек! А юные кавалеры, все как один, навеселе. Кто постарше — еле держится на ногах. Коллега, руководитель городского телеканала, с горечью говорил мне:
— А мы с женой в тоске. За кого дочь замуж выдавать?
Чем дешевле выпивка, тем доступнее. Качество не имеет значения. А уж бесплатно доставшийся технический спирт кому-то и вовсе кажется манной небесной — пока санитары не увозят похолодевшее тело в морг. Почему копеечная выпивка или вовсе бесплатная (то есть где-то украденная спиртсодержащая жидкость) вызывает восторг? Денег маловато. Люди живут скудно. На хорошую выпивку, как и на еду хорошего качества, жалко отдавать кровные. Не привыкли роскошествовать.
Но разве можно не знать, как часто травятся всякой гадостью? А мы же не приучены заботиться о себе! Забота о здоровье и долголетии всегда была привилегией высшего сословия, у начальства для этого — и возможности, и деньги, и желание. Остальных учили обходиться малым, демонстративно пренебрежительно относиться к собственным нуждам и потребностям, а при необходимости и жертвовать собой. Если юноша погибал, спасая колхозную технику, считали, что так и должно поступать. Комбайн дороже колхозника. Когда в нашей стране ценили человеческую жизнь?
Конечно, привычка обходиться малым, терпеливо переносить лишения — это чудесное качество спасало наш народ в самые трудные годы, прежде всего в войну. Но способность терпеть, не замечать собственную боль связана и с умением не замечать чужие страдания. В нашей стране сложилась система, при которой человека не жалко. Но это ведь и система, при которой человеку не жалко и себя самого. Разве не заметно распространенное в нашем обществе неосознанное безразличие к собственной судьбе; оно исторически рождено политическим устройством, в котором от тебя никогда ничего не зависело и не зависит.
Только что обнародовали данные общеевропейского исследования. Цифры невыносимы: больше всего молодых людей — применительно к численности населения — убивают в России. Обогнали даже Албанию. Причем выяснилось, что сорок процентов ребят гибнет от удара ножом. Обстоятельства смерти понятны: напились, поссорились, а у кого-то был нож... Погибают юноши и молодые люди в возрасте от 10 до 29 лет — надежда России. Большинство — выходцы из наименее обеспеченных слоев населения, неустроенные и неприкаянные, те, кому обстоятельства жизни и окружающая среда с юных лет подсказывают: не питай особых надежд.
А при таком безразличии к собственному будущему исчезает ответственность. За себя и за других. Семейные же люди! Но, поднимая в далекой стране стакан с техническим спиртом, не думали о том, каково придется вдове с детьми. При такой массовой безответственности стоит ли удивляться, что в нашей стране так много брошенных родителями детей?
На каждом шагу я слышу разговоры о китайском пути, о китайском опыте, о китайской модели. Все возмущенно повторяют: почему не следуем примеру Китая? А разве мы на это способны? Самое острое впечатление от первой поездки в Китай два десятилетия назад — разговор с моим ровесником, колхозным бригадиром в далекой от Пекина провинции. Он показывал свой новый дом, рассказывал, с чего начинал. Я спросил:
— И что же ты купил, когда появились первые свободные деньги?
Ответ я знал заранее. Существовал универсальный список покупок, которые в ту пору делали хорошо зарабатывавшие китайские семьи: стиральная машина — цветной телевизор — видеокамера — японский холодильник...
— Я купил бульдозер, — ответил он.
Мой ровесник вкалывал восемь часов за баранкой колхозного грузовика, а потом пересаживался в жесткое кресло бульдозериста и работал еще восемь часов — на себя.
— Молодой был, сил много, — вспоминал он. — С удовольствием работал. Зато семью стал хорошо кормить. А как еще заработать деньги?
Китаец не забывает, что его род ведет свою историю из седой древности в далекое будущее. Он видит перед собой этот неприметный холмик земли на семейном поле, под которым ему суждено покоиться, и твердо знает: его сыновья, его внуки и правнуки и впредь будут возделывать эту землю.
В московских вузах сейчас полно китайских студентов. Все они учатся за свой счет. Их родители тяжким трудом скопили немалые деньги, чтобы дочери и сыновья получили высшее образование, в том числе за границей.
Многие ли в нашей стране готовы на китайский манер вкалывать в две смены — без выходных, без отпуска, чтобы обеспечить будущее детей? У нас чаще поступают иначе. Дети вырастут сами — пусть государство позаботится.
Не привычнее ли собраться вечерком с друзьями, вволю поругать неудавшуюся жизнь и бездарное начальство, прийти к очевидному выводу, что на свете нет ни правды, ни справедливости, да и распить за здоровье детей бутылочку чего-нибудь покрепче и подешевле?
Если повезет больше, чем авиаинженерам, командированным в Индонезию, это окажется не технический спирт.
