Пикалёво готовится к встрече нового голода

— Редко автобус ходит. Может быть, доедешь. Да и зачем тебе туда? Водку будешь? — спрашивает Василий Смирнов, рабочий одного из градообразующих заводов Пикалёва. Пятничное утро он почему-то проводит, сидя на ступеньках железнодорожной станции и задумчиво глядя в небо.  

Отрицательно качаю головой.  

— Не местная, что ли? — удивленно и чуть презрительно говорит Василий. — На забастовку приехала? Бастуем. А что толку?  

В двадцатитысячном Пикалёве революционные предпосылки налицо. Договоры на поставку сырья между тремя градообразующими предприятиями города закончились 1 ноября. Новые контракты должны быть заключены до 16 ноября. Правда, верит в это, похоже, один-единственный человек. Он же глава администрации Пикалёва Сергей Вебер. Все остальные старательно закупают макароны, крупы, тушенку и растительное масло на случай очередной остановки пикалёвских монстров — “Фосагро”, “Базэлцемент-Пикалёво” и “Пикалёвский цемент”.  

— Мы все тут понимаем, что заводы друг с другом никогда не договорятся. Нет чтобы их руководителям за рюмочкой коньячка сесть и поговорить! Так ведь не дождемся и этого. Они же ненавидят друг друга! — отчаянно жестикулируя руками, говорит председатель профсоюзного комитета ЗАО “Базэлцемент-Пикалёво” Светлана Антропова.  

— А почему они друг друга ненавидят?  

— Деньги, деньги. Все тянут одеяло на себя. И все зависят друг от друга. Если один не поставляет сырье другому, стоят все, — со знанием дела говорит Антропова. — Не договорятся они в ноябре! Опять будут грязью друг друга поливать на всю страну. А вы подарите заводы профсоюзу! Мы сами управлять будем, акции выпустим!


Островок благополучия в сером Пикалёве — местная администрация. Обязательный евроремонт, просторный кабинет главы администрации Сергея Вебера. Все полки в шкафах заставлены дипломами и кубками. На стене портреты Владимира Путина и Дмитрия Медведева. Вебер дает возможность осмотреться, а потом тихо говорит:  

— Когда я полтора года назад стал главой администрации, здесь же ничего не было…  

— Разруха была в Пикалёве?  

— Да какая разруха… Портрета Путина не было. Мне друзья как подарили, так я сразу и повесил.
Сидя в удобном кресле, Вебер уверенно говорил, что заводы больше не остановятся. Правительство и Путин просто не дадут им это сделать. Да и сами руководители трех заводов уже слишком хорошо знают, что такое обозленные пикалёвцы. А потому предприятия работают, пусть даже и не на полную мощность. Не рассматривает Вебер и вариант передачи заводов профсоюзу. Вместо этого он рассказывает о заслугах администрации — о том, как потерявшим работу пикалёвцам выплачивали единовременное пособие в одну—пять тысяч рублей. А кого-то из тысячи уволенных даже удалось устроить на общественные работы. За 4330 рублей в месяц они убирали улицы и ремонтировали городские помещения.  

— Поймите, у нас в общем-то хорошо. Средняя зарплата по городу — 14—16 тысяч рублей. Безработных всего около 630 человек. Задолженность по зарплате, а это около 40 миллионов рублей, уже выплатили. А на городских предприятиях даже есть вакансии, — радостно улыбаясь, говорил Вебер.


Двухэтажное здание проходной “Базэлцемент-Пикалёво” тонет в сером дыму, который выползает из заводских труб. Я иду прямиком в отдел кадров, надеясь найти работу. В коридоре пусто и темно. В кабинете откровенно скучает светловолосая дама неопределенного возраста.  

— А вы куда? — равнодушно спросила она.  

— Ищу работу. Любую, — покорно отвечаю я.  

— Какую еще работу? — дама округлила глаза. — Своих не знаем куда деть. Если только рабочей в цех. Анкету заполняйте.  

— А сколько зарплата?  

— Возможно, 4330 рублей. А вообще, не знаю.  

— Почему так мало? — не выдержала я и тут же пожалела.  

Рука с анкетой быстро отодвинулась.  

— Ма-а-ало вам? Да вам вообще рассчитывать не на что. Не берем мы никого. Все вакансии закрыты, — вынесла приговор сотрудница отдела кадров.  

Охранник Виктор на проходной завода, как-то иронично улыбаясь, говорит мне:  

— Не нашли работу? Тут многие приходят и все так же грустно уходят. А я могу вам предложить работу. Мне такие, как вы, нужны…  

— А что за работа у вас?  

Охранник, понизив голос до шепота, произносит:  

— Рассказы писать. Эротические. А можно и порно… Как сможете. На сайт.  

— Это у вас бизнес такой, что ли, в условиях кризиса?  

Виктор высокомерно молчит и пишет на бумажке номер своего телефона.  

— Рублей двести за рассказ получите. Мало вам, что ли?  

Я боюсь повторить ошибку, которую допустила в отделе кадров, а потому отчаянно мотаю головой. Местный бизнесмен от интернет-эротики улыбается почти беззубым ртом.


Разочаровавшись в отделе кадров, иду в народ. Смена закончена, из проходной выходят редкие рабочие с одинаково серьезными, сосредоточенными лицами. Никто не улыбается. Сгорбившись, они бредут пешком до дома. Редкие счастливцы седлают ржавые велосипеды. И только наладчик “Базэлцемент-Пикалёво” Олег Загогулько спешит к своему неприлично белому “Форду”.  

— В кредит взял! Прямо перед началом кризиса. Теперь вот каждый месяц девять штук плачу. А зарплата — одиннадцать. Когда три месяца деньги нам не платили, вообще не знал, что делать. Позвонил в банк, сказал им одно слово: Пикалёво. Они перепугались и пошли мне навстречу. А у меня ведь еще семья. Теща, долгих ей лет жизни, помогала. То картофель пришлет, то кадочку капусты квашеной. Без огорода все бы здесь загнулись, — говорит Олег Загогулько и поглаживает бок “Форда”.
Загогулько, как и все в Пикалёве, подрабатывает на стороне. Как только заканчивается смена, бежит фотографировать свадьбы.  

— После приезда Путина все как проснулись. Каждые выходные по три-четыре свадьбы фотографирую. Так и живем. Хорошо, сейчас есть что на ужин приготовить.  

Впрочем, так было не всегда. Пикалёвцы все еще не могут забыть, как летом собирали одуванчики и крапиву, а потом варили из них настои.  

— Все спрашивали друг у друга, сколько часов надо настаивать в воде одуванчики. Многие девчонки мне звонили тогда и рассказывали: “Вот варю последний окорочок, сама съем шкурку и косточки пососу, а остальное — ребенку. А завтра я не знаю, что делать”. В газетах тогда писали, что мы в Пикалёве едим собак. Так вы не верьте. Траву ели, собак — нет! — отчаянно говорит Светлана Антропова.


Да и сейчас ужины у пикалёвцев не отличаются разнообразием. Рабочая одного из заводов Тамара Булышева мрачно раскладывает по тарелкам родных макароны с мелко нарезанной жареной колбасой. Вчера меню было такое же. И позавчера тоже.  

— Покупаем макароны, крупу и бульонные кубики. Раньше еще рыбу путассу за 33 рубля брала. Теперь она 40 стоит. Пришлось отказаться от рыбы, — мрачно говорит Тамара и как-то обреченно раскачивается на стуле. — Поговаривают, что в декабре заводы вновь встанут. Опять пойдем бастовать. Люди готовы к этому. Помню, в 1998 году у всех в стране кризис, а у нас в Пикалёве — рай. А теперь это даже не ад… Сама не понимаю, что это. Еще и задолженность по квартплате надо как-то выплачивать. Вот подрабатываю уборщицей.  

Не выдержали кризиса и пикалёвские магазины. На плаву еще как-то держатся сетевые монстры вроде “Пятерочки” или “Магнита”. Владельцы остальных магазинов заколачивают двери и уезжают вести бизнес в сравнительно благополучные Тихвин или Бокситогорск.  

— Воровать стали страшно, — хватается за голову старший продавец сетевого магазина Наталья Блинникова. — Продажи упали, план не выполняется. Как в таких условиях бизнес вести? Водку тырят только так. Но больше всего воруют дорогие колбасы и карбонад. Наверно, продают где-то на стороне. Бабушек часто ловим. Ну им, понятно, есть нечего. Плачут здесь у меня, жалуются. Отпускаю я их. А что с бабушками поделаешь?  

Жизнь в Пикалёве замирает около семи вечера. Часа через три выключаются все фонари. Экономия. И только успокаивающе гудят заводы. Таксист Семен везет меня в пустую гостиницу и травит байки про то, как темным пикалёвским вечером водители сбивают насмерть пешеходов, которых теперь не разглядеть. Семен днем работает на заводе и получает 9 тысяч рублей, ночью подвозит запоздалых пассажиров. Еще пять тысяч в семейный бюджет. Если предприятия встанут, он, не боясь потерять работу, вновь пойдет перекрывать федеральную трассу.  

— Нам сверху уже пустили директиву: не смейте бастовать. А что нам терять? Куда ехать? Хоть ядерную бомбу на нас пустите, все равно не оставим своих родителей, огороды, могилы, — говорит Семен и трет уставшие глаза.