
Петр Спектор
Публикаций: 89
Эту историю, одну из самых поразительных в спорте, да и в жизни вообще, мне когда-то поведал именно сегодняшний юбиляр Михаил Мамиашвили. Он с непередаваемым волнением рассказал мне о необычайной судьбе выдающегося советского борца Якова Пункина. Фронтовик, в начале войны попавший в плен и чудом выживший в концлагере Оснабрюк, вернувшись после победы на борцовский ковер, он в 1952 году поехал на первую для советских спортсменов Олимпиаду в Хельсинки.
Моя коллега, замечательная журналистка Ольга Богуславская, двадцать лет назад делала материал к юбилею детского кардиохирурга Владимира Петровича Подзолкова, которому в тот день, как обычно, предстояло несколько операций. Впечатленная увиденным — детей готовили к сложнейшим хирургическим вмешательствам — на следующий день позвонила герою своего очерка и поинтересовалась, как прошли операции. Подзолков ответил: «Проснулись и улыбнулись».
— Борис Всеволодович, «МК» сердечно поздравляет вас с днем рождения! Вы наш давний и надежный друг. Конечно, наши пожелания вам самые светлые и добрые!
Кабинет профессора Орджоникидзе — это небольшой музей отечественного спорта, в первую очередь футбола: один перечень его именитых подопечных занял бы несколько газетных полос. И центральное место экспозиции на стенах — фотографии золотой футбольной сборной на сеульской Олимпиаде (напомню, в октябре исполнилось 35 лет той памятной победе советских футболистов под руководством великого Анатолия Бышовца, когда в финале мы обыграли бразильцев).
Я уже и не вспомню, сколько раз довелось брать интервью у Станислава Черчесова — в раздевалках и спартаковской Тарасовке, в отелях и самолетах. На европейских и мировых первенствах, в «Лужниках» и на «Динамо»… Давно пришел к мысли, что футбол хоть и меняется во времени, но сами главные действующие лица всегда верны себе. И в моих глазах фигура Черчесова и по сей день остается одной из наиболее интересных в футболе на протяжении десятилетий.
С одной стороны, много лет зная академика, кардиохирурга Давида Георгиевича Иоселиани, не раз становился свидетелем, насколько иронично он относится к славословиям в свой адрес. С другой — как не воспользоваться знаменательным поводом и не перелистать страницы яркой линии жизни Давида Георгиевича, в которой мне видятся далекие очертания романтического XIX века, когда его предки носили гордый княжеский титул.
Сколько раз я видел за кулисами арен в разных странах, как Слава в хоккейном свитере с фирменной фетисовской «двойкой» на спине и капитанским символом «С» на груди шагал из раздевалки по черной прорезиненной дорожке, выводя на площадку цепочку дружных и сыгранных парней. Перед тем как размашисто раскатиться по залитому яркими огнями льду, он всегда успевал кивнуть: «Как дела?» — словно это мне предстояло лезть в железную гущу хоккейной схватки.
Несколько лет назад я работал над материалом о судьбе великого Эдуарда Стрельцова — судьбе черно-белой, что показалось печальной символикой, ведь это цвет торпедовской формы. Обратился, конечно, к его давнему партнеру и товарищу Михаилу Гершковичу, который откликнулся моментально, и мы встретились в редакции. На столе у меня лежали копии страниц того уголовного дела, сломавшего по распоряжению Хрущева Стрельцову жизнь.
Летели вместе с Тарпищевым из Америки в 1994-м после чемпионата мира по футболу. И помню, поразили меня умные, тонкие замечания Шамиля Анвяровича по поводу минувшего первенства. Не знай я, что мой сосед по креслу — выдающийся теннисист и тренер, непременно решил бы: профессиональный футболист.
Я уже старше тогдашнего Никиты Симоняна, когда впервые мальчишкой в начале семидесятых увидел его на спартаковской базе, где мы, дачники по соседству с Тарасовкой, «дежурили» на лавочке около довоенного двухэтажного деревянного здания в ожидании футболистов, выходящих на тренировку. Между спартаковской обителью и зеленым газоном на нас с постамента строго взирал добрый дедушка Ленин, чтобы не озорничали.
Слова, вынесенные в заголовок, когда не стало Марадоны, Пеле, еще не зная о своем смертельном диагнозе, произнес с нескрываемой горечью: «Когда-нибудь мы с Диего попинаем мяч в небесной сборной». Ему ли, испытывавшему адские боли от травмированных ног — защитники всего мира устраивали на Пеле настоящую охоту, — было не знать, что короли тоже смертны.