«Утопия — это не конечная цель, это желание в конце пути, по которому ты идешь», — расшифровывает название своего нового спектакля Мария Пахес на встрече со зрителями, которая состоялась сразу после представления. Не только идея спектакля, постановка, хореография, но и костюмы и сценография принадлежат всемирно знаменитой звезде фламенко. Спектакль имеет подзаголовок: «Дорога из восьми картин», и все длящееся без перерыва чуть более часа зрелище уподоблено тут дороге жизни. Перед нами, по сути, авторский спектакль, в котором известная танцовщица продолжает вглядываться не только внутрь себя, но и в окружающий ее мир.
Действие разбито на 8 картин. Первая, которая и дает название всему спектаклю, «Утопия», представляет собой, как написано в программке, «пролог, экспликацию того, что предстоит увидеть, представление персонажей, символов и побудительных мотивов». На сцене на табуретках сидят все участники действа. Состав участников традиционный: всего 15 человек. Помимо самой Пахес это семь танцовщиков фламенко — 4 мужчины и три женщины, а кроме того, два вокалиста, два гитариста, виолончель, ударные и еще один музыкант, который не только поет, но и играет на обычной гитаре и маленькой гитаре кавакиньо. Вторая сцена, под названием «Диалог», — уже сольная: в полусумраке высвечивается силуэт затянутой в брюки и водолазку изящной фигуры танцовщицы. Она не просто танцует, она разговаривает на языке фламенко. Перед нами «размышление о равенстве и равновесии в стиле фаррука. Здесь, как и в других частях спектакля, Пахес пускается в танцевально-философские обобщения, погружаясь «в глубины подсознания» или рассуждая в танце о «скоротечности жизни и времени, о порядке и хаосе».
Нерв спектакля не только в хореографии: тут соединение танца, музыки, поэзии и даже… архитектуры. Песни и танцы на стихи таких близких Пахес поэтов, как Шарль Бодлер, Марио Бенедетти, Мигель де Сервантес, Пабло Неруда, легенда испанского танца Антонио Мачадо (эпизод «Красная дорога» — это «изложение жизненного пути по заветам Мачадо») и других, показываются на фоне архитектурных абстракций — опущенных с колосников на тросах трех шлангообразных линий, которые преобразуют пространство сцены то волнообразными завихрениями, то зависают над артистами дугообразными сводами. Это цитаты творений латиноамериканского архитектора Оскара Нимейера. «Сценография очень простая — просто три линии, но они хорошо отражают идеи Нимейера, которые он придавал изгибам и пластике в своем творчестве, — поделилась Мария Пахес на встрече со зрителями побудительными мотивами, которые привели ее к созданию «Утопии». — В этой пластике мне видится танец. Каждый раз, когда я двигаюсь, — я вижу в них танец фламенко. Все движения, которые я делаю, — это миллионы изгибов в воздухе. Также символичными являются и костюмы. Я выбрала сначала серый цвет, который отражает первичную материю, цвет многих тайн Оскара Нимейера, красный цвет — наш внутренний мир, кровь, которая бежит внутри нас, белый цвет также присутствует в зданиях Нимейера, черный — цвет линий».
Смысловая нагрузка придается, как видим, не только движениям, исполняемым танцовщицей, но даже цвету ее платья. Серое платье, красное с длинным подолом, образующим круг, в центре которого фантастически пластичное тело танцовщицы и извивы ее корпуса, черное платье и, наконец, светлое с черным рисунком — традиционное испанское платье bata de cola с пышными оборками и воланами, а также знаменитым гигантским хвостом, волочащимся по сцене, в котором звезда фламенко появляется в конце. Вес такого хвоста составляет 8 килограммов, но она управляет им словно пушинкой, с ловкостью фокусника.
Как и принято в такого рода спектаклях, монологи героини перемежаются здесь массовыми танцами. Тут главное — ритм, отбиваемый каблуками (сапатеадо), прищелкивание пальцев (питос), хлопки ладонями (пальмас) и энергия танца, которая переходит со сцены в зрительный зал. Танцоры у Пахес бешеной дробью задают ритм всему действию, и оно без остановки под перезвон гитар и дробь каблуков несется к своему финалу. «Фламенко бывает разным — и грустным, и веселым, и энергичным, и плавным», — говорит Пахес, и все эти настроения присутствуют в ее спектакле.
Имеющий за собой вековые традиции, этот танец сейчас вообще динамично развивающийся жанр, впитавший в себя джазовые мотивы, кубинские мелодии и элементы танца, немыслимые еще каких-нибудь сто лет назад. Но танец Пахес еще и индивидуален, и своей индивидуальностью далеко выходит за рамки классического фламенко. Ее танец поражает фантастической пластикой, извивами корпуса, но главное — руками, их завораживающим плетеньем. Особый шик в ее исполнении имеют сапатеадо. Переливы ее сапатеадо часто называют бисерными. Ведь и бить их можно по-разному. Выстукивая каблуками ритм, можно передать тончайшие оттенки чувств: любви, нежности, гнева, боли, смирения, безнадежности и опять любви. И этим искусством Пахес владеет как никакой другой танцовщик фламенко в Испании.
