Во-первых, Евгений Евгеньевич был красив, как это и полагалось в Вахтанговском. Седой, элегантный, подтянутый старец с феноменальной памятью. Прожил яркую, но не простую жизнь: шутка ли, 75 (!!!) лет прослужил в театре на Арбате. Сразу после войны его взяли в мощную труппу, где на сцену выходили Мансурова, Щукин, Симонов, Толчанов, Ремизова, Орочко и другие воспитанники самого Вахтангова. А ведь не каждого выпускника «Щуки» брали тогда в этот знаменитый и особенный в Москве театр. Он был с курса Анны Орочко и Цецилии Мансуровой, вместе с ним учились Владимир Этуш, Готлиб Ронинсон, Яков Смоленский, Нина Архипова, Геннадий Юдин и другие. Учился всю войну, хотя в июле 1941 - го вместе с другими будущими артистами отправился под Смоленск рыть противотанковые траншеи. Чудом не убили, не закатали танками, как других его ровесников, и от одного этого Женя Фёдоров считал себя счасливчиком, потому что его выбрал и спас в то трагическое военное время его Величество (сейчас, и особенно тогда принято было так высокопарно говорить) театр.
А он с детства и не представлял себе другой жизни, в которой нет театра, кулис, артистов. Он рассказывал мне как ещё мальчишкой, с восьми лет, ходил с мамой на все новые спектакли театральной Москвы, богатой в конце 20-х годов прошлого века на имена. В отличие от большинства теоретиков он видел спектакли Станиславского, Мейерхольда, и мог спустя десятилетия восстановить их в деталях.
-Представь, сидим с мамой на спектакле у Мейерхольда, - рассказывал он мне, - а над нашими головами пули свистят. Холостые, разумеется, но страшновато было. Стреляли с балконов, а потом в зал въезжал грузовик с революционными солдатами - так Мейерхольд пытался передать мощь революции. Шума много у него было, пафоса, искусство революционное, но не скажу что это большое искусство. То ли дело было у Таирова в Камерном. Вот где чистое искусство! Оба плохо кончили, хотя и в разное время.
Евгения Евгеньевича слушать можно было бесконечно: цепкая память хранила редкие эпизоды истории театральной, острый ум оценивал прошлое в соотношении с настоящим, блестящий рассказчик делился воспоминаниями.
За 75 лет артист Фёдоров сыграл много ролей - не главных, но всегда заметных: Жора Кротов («Город на заре»), Актёр-королева («Гамлет»), Измаил («Принцесса Турандот»), Римлянин («Дион»), Аполек («Конармия»), Менас («Антоний и Клеопатра»), Доктор Альтман (Господа Глембаи), Вадзинский (Лето в Ноане), Ростовщик (Маленькие трагедии), Аргант (Проделки Скапена), Иоська, ростовщик («За двумя зайцами…»), Вестник («Лир»), Камердинер («Пиковая дама»), Ломбарди («Царская охота»), Нестор («Троил и Крессида»), Франциск (Дон Жуан и Сганарель), Слуга («Принцесса Ивонна») и другие. А за сценой он оставался любящим мужем: его Ирочка долгие годы тяжело болела, а он трогательно ухаживал за ней. Пережил и жену, и сына. В последние годы его поддержкой и опорой был любимый внук, успешный в кино артист Петр Фёдоров, кстати, очень похожий на деда. И любимый младший брат - Александр Збруев, звездный артист «Ленкома». Сводные братья (у них общая мать) очень дружили, Саша приходил к брату в Вахтанговский, ценил его. Потеря для него слишком велика.
- Женя жил трудной жизнью, но эти трудности не меняли его. Не могу больше говорить, трудно, - только и сказал Александр Викторович мне по телефону.
Евгений Евгеньевич Фёдоров как истинный вахтанговец оказался долгожителям и после 96 лет продолжал выходить на сцену. Как это делали Галина Коновалова, Владимир Этуш. Болен не болен, а шёл в театр и, можно сказать, почти до конца дней выходил на сцену, играл в двух спектаклях - «Улыбнись нам, Господи» (роль Рабби Авиэзер) и «Последние луны» (Обитатель пансиона).
Директор театра Кирилл Крок сообщил, что прощание с артистом Евгением Фёдоровым пройдёт 3 мая, в воскресенье, в крематории Хованского кладбища.
