Куда деваться художнику, если в знаменитости ты так и не пробился? Как на хлеб-краски заработать? Пожалуйста — в арт-переход. Все пространство разделено на маленькие сектора-“купе”, за каждым следит продавец. Нет, не сам художник — брюлловы и шишкины здесь редко появляются. Продавцы — это нечто вроде агентов. Они сами определяют цену картины — небольшая по размеру от 1000 до 2000 рублей, побольше — уже три, четыре, шесть тысяч. А бывает, что сразу покупают у творцов по минимальной стоимости, а продают уже подороже. С картины, понятно, — часть художнику, часть продавцу, часть за аренду Гормосту…
— Вот картина Томаза Брегвадзе, — рассказывает нам продавец и по совместительству охранник в переходе, — он выпускник Тбилисской художественной академии.
— Да-да, у нас дипломированные специалисты! — добавляет другая “галеристка”. — Вы знаете, что наша галерея с 1997 года существует? Раньше тут чего только не было, наркотики, изнасилования… А потом открыли галерею, подписали договор с Гормостом, стали привлекать художников. Другого такого перехода нет. “Да у вас тут Третьяковка!” — нам клиенты говорят.
— У нас есть и известные мастера. А есть те, которые в свободное от основной работы время пишут. Для многих этот переход — как этап, они потом дальше растут. Вот, смотрите, это портреты Сергея Смирнова, он недавно умер, его картины купила американская частная галерея, и его постеры там за 5000 баксов продают. А нам его картины вдова поставляет.
— А что лучше всего покупают?
— Натюрморты вот берут хорошо. За фантастическими сюжетами специально приходят. Копиистика тоже есть — “Девятый вал” недавно купили. Я вот, например, больше “зелёнку” брать люблю…
— Пардон?
— Ну “зелёнку” — зелень, природа, речушка, лесок вдалеке. Хорошо идет.
Это народная галерея — иначе не скажешь. За вход платить не надо, смотри сколько хочешь. Без изысков, правда, без концептуальных закидонов, зато все понятно. Тут тебе и Левитан, и Айвазовский (пусть и а-ля), закат на море с парусничком или без, венецианская гондола на фоне Сан-Марко… Вон церковка за рекой, а вот лошадка мчится по белому снегу или подсолнухи... Лошади, кстати, у народа в цене — их тут, пожалуй, больше всего. Правда, эти рисунки совсем уж похожи на кальку с диснеевских мультиков.
— А если вам художник что-то забубенное принесет? Абстракционизм или что-то а-ля “Черный квадрат” Малевича… А вы видите, что не купят это здесь.
— Приходится отказываться, да. Простой народ не поймет. У нас — глухой реализм. Художники обижаются, уходят.
— А судьи кто? В смысле — кто покупатели?
— А разный покупатель. Вон, сам Дима Билан приходил! Тигра заказывал. Нарисовали ему тигра, но пока не забрал. Ну не заберет — продадим. Или был еще артист известный, фамилию забыл, тоже выбирал все… Недавно покупали пейзаж в подарок Джигарханяну. Серьезный контингент, мы же в центре!
— А вот иностранцы, в смысле — европейцы, покупают?
— Постоят, пошушукаются по-своему о чем-то и уходят. Но, если честно, много китайцев. У них-то таких пейзажей — раздолья русского — нет. А отдаем почти забесплатно. Они, иной раз, оптом берут. Куда девают — не знаю. То ли себе, то ли перепродают потом… Или вот видишь белых котов на черном фоне? Очень высокий на них спрос, улетают в момент. А почему? Под интерьеры подходит… “Что бы нам на кухню? А то стена пустая… А вот, гляди — картина в красных тонах!”.
…Уж час с продавцами общаемся — почти никто из переходной публики живописью не заинтересовался.
— Час! — смеется продавец. — Можно и целый день только чаи прогонять.
— А какой день удачный? Когда пять картин купят?
— Пять? Это суперхорошо. А так — одну-две.
Лето — не сезон. Погода хорошая, “переходных” перебивают конкуренты — стоят же художники прямо на улице, у ЦДХ. А вот зимой — совсем иное дело. Конкурент, как волчий хвост, на поверхности мерзнет, надолго его не хватает, а тут благодать — ни осадков тебе, ни мороза лютого, картины лучше сохраняются.
— Для нас это форма протеста, — рассказывает художник Виктор, — нам терять уже нечего, кроме электрических цепей… Чтобы в ЦДХ выставляться, надо деньги иметь, иначе не пробиться. А я… Нет во мне продавца. Натура художника и умение себя продать — несовместимые вещи. Многие как-то выкручиваются, чтобы славы добиться… Это не для меня путь.
— Это основная ваша работа?
— Сейчас — да. Купят три-четыре работы за месяц — уже хорошо (стоимость тут повыше будет — и до 30 000 рублей. — “МК”).
— Но вы все же учитываете некий “общепризнанный формат”?
— Деваться некуда, приходится и конъюнктуру делать. Хотя вот мои китайские картинки — я их сначала для души рисовал. А потом спрос пошел. Я вот съездил на Кавказ, сделал десять фотоснимков и по ним написал. Сейчас вообще редко с натуры пишут, чаще с фотографии. И это не зазорно! Раньше художники хуже были оснащены, технических средств не было.
…Вообще галерея работает без выходных, но 2 августа все стенды закрываются наглухо, ни одного продавца нет — день ВДВ. Гуляют-то ребятки по-черному:
— В прошлом году еще сносно — лишь фонари побили. А вот что было пару лет назад… Их тут стояло человек триста, драка завязалась. Мы ОМОН вызвали, а толку? Начальник сказал: я своих в переход не пущу! Не самоубийцы. Что творилось… Мы, естественно, черные куртки с надписью “охрана” поснимали: для них это как красная тряпка. Мы, продавцы, тут уже как одна семья. Это наше постоянное место работы. Хотя вот когда пошли разговоры, что Третьяковку на Крымском Валу реконструировать будут, так нам сразу сказали: закроют ваш переход. А сейчас вроде кризис, разговоры эти вроде затихли.
— А если правда закроют?
— Эх… Другой переход будем искать.
