На лестнице слышен бодрый марш, но всех почему-то направляют не в фойе, где обычно на открытие сезона собираются вахтанговцы, а в зал. Такое впервые за всю его историю.
— Да, впервые, — подтверждает Римас Туминас. Он сидит в кабинете директора, нервно курит. Одна затяжка, другая… — Как же я не люблю это — выходить, говорить.
— Римас, а почему вы изменили традицию и собираете артистов в зале?
— Сюрприз будет, — последняя затяжка, бордовая папка под мышку, и пошел.
До седьмого ряда партер заняли артисты, режиссеры, цеховики. Владимир Этуш, которого зачем-то похоронило телевидение, занял первый ряд у прохода. Грустный, и его можно понять: только старик отметил 90-летие, сыграл главную роль в спектакле «Окаёмовы дни», только министр руку ему жал, а тут прописали траурный марш и не извинились даже.
Кто понимает, сбор труппы — это лакмусовая бумажка, по цвету которой легко определяется состояние театра, актерской формы именно в данный момент. Бодр театр или загибается. Отважно смотрит вперед или постоянно оглядывается назад, кланяясь мифическим традициям. Смеется молодежь или тоскует от начальственных речей. Состояние Вахтанговского, судя по вчерашнему сбору, можно оценить даже не на пятерку, а на десятку. Причем объемную и с душой.
— Я тут девять страниц написал. Наверное, не буду всё зачитывать, — сообщает, стоя лицом к залу и спиной к сцене, Туминас. — Грустно мне: я тут был на родине и в первый раз за столько лет почувствовал… что есть маленькие уголки такие…
Он как будто подбирает слова. Держит паузы, но не актерские, мучительные они какие-то. Не боится показаться неуверенным, нестойким борцом за непонятно что. Все, что говорит дальше, носит исповедальный характер. Вот некоторые выдержки: «Мое чувство к родине переносится сюда, к вам. Я должен быть с вами. Вы родные стали, близкие…» Еще: «Всё кругом — боль, боль. Хочется гармонизировать мир. Привести в порядок себя, историю, ум свой, много понять. Особенно, что в себе ненавидишь. Помогите мне». Размышления недолгие, минут на семь. Но в зале тихо.
А как же обещанный сюрприз? Он как будто почувствовал мой вопрос, повернулся к сцене:
— Видите, у нас новая сцена. Пока все отдыхали, директор наш, его команда поменяли планшет. Сейчас мы вам что-то покажем.
И тут раздвинулся занавес и началось настоящее светопредставление. Под музыку Фаустаса Латенаса, который озвучил все спектакли мастера, сцена демонстрировала свои технические возможности. Декорация «Пристани» (ее сыграли в вечер открытия) буквально купалась в свете.
Философское настроение худрука как-то незаметно приобрело гедонистический настрой.
— Я хочу попросить вас радоваться. Крутите романы. Любите. Влюбляйтесь. Что-то романов у нас маловато.
На этих словах Лидия Вележева выразительно посмотрела на мужа Алексея Гуськова, принятого в этом сезоне в труппу Вахтанговского, и произнесла: «Я тебе покажу романы». Все смеются, довольны, особенно сообщением директора Кирилла Крока, во-первых, о том, что «Евгений Онегин» отправляется в мировое турне: Литва—Франция—Америка—Афины—Англия—Израиль—Латвия». Во-вторых, о посещаемости (249 тысяч 682 зрителя за сезон). А в-третьих — и это вызывает особую зависть, — у вахтанговцев одни из самых высоких зарплат в театральной Москве. И отныне все сотрудники, а не только артисты, будут получать не четыре премии, а пять. Как говорится у Гоголя — немая сцена.
Кстати о Гоголе — Римас Туминас намерен ставить в сезоне, ближе к концу, его «Женитьбу», а до этого — спектакль с говорящим названием «Улыбнись нам, Господи!» по произведению Григория Кановича. К ним добавится хореографический «Отелло» Анжелики Холиной, спектакли студии молодых актеров. Самая первая премьера случится буквально завтра — «Кот в сапогах» в постановке Владимира Иванова со студентами 4-го курса «Щуки».
А Туминас показал себя мастером финала, на конец отложив горькую для артистов пилюлю.
— Я устал от вводов. От игры на стороне. Ищите работу внутри, здесь. А если уходите — уходя уходите. Компромиссов не будет.
На этой оптимистической ноте сбор закончился, и все разобрали старую сцену на деревянные «кирпичи». А новую после небольшого перерыва освятили.
