Закончились летние каникулы, и наступает новый телесезон. Каким он будет? Чтобы понять это, стоит вернуться в недавнее прошлое. Итоги прошедшего ТВ-чемпионата-2005 подводит ведущий программы “Вести недели” Сергей Брилев.
— Работая на канале “Россия”, ты, естественно, считаешь себя государственником?
— Да. Возможно, я и наивен, но хочется верить, что государство — это и я. По Конституции суверен в России — народ, граждане. И, кстати, при всех изъянах избирательного права, нынешние власти избраны большинством народа.
— Значит то, что сейчас происходит в стране и чем так недовольны демократы, и есть воля народа?
— Российская демократия еще незрелая. Да она в принципе еще и не демократия. Мне очень обидно, что в Думу не прошли СПС и “Яблоко”. Но это прежде всего их вина. Однако тотальное доминирование “Единой России” привело к тому, что Дума инстинктивно перешла на непубличные формы политических дискуссий. И, на мой взгляд, волнения из-за введения монетизации льгот случились в том числе из-за того, что все споры велись под ковром.
— Но и ты в своих программах приложил к этому руку.
— Мы идем за политическим процессом. Мне известно, что в “Единой России” были разные мнения о том, как проводить монетизацию. И было четыре раунда переговоров на эту тему. Но мы из всего этого получили лишь одну протокольную съемку, где Грызлов жмет руку Жукову. Конечно, в этом нет ничего хорошего.
— Ты прямо как политик рассуждаешь. Но ты же всего лишь ведущий тележурнала — модератор, которому в эфире собственное мнение иметь не полагается.
— Я стараюсь об этом говорить и в эфире. Просто наша программа построена так, что мы отталкиваемся от реалий, а не создаем их, как это было модно в 90-е годы. У нас так и не установилась политическая культура. Ведь мы, скажем, с Чехией начинали в одно и то же время — 15 лет назад, а теперь мы как небо и земля. Там, в Чехии, так развита свобода, что нам и не снилось. А Россия, наверное, слишком большая, и здесь никогда не было демократии.
— А разве не ты способствовал тому, что у нас нет политической культуры? Зачем, когда умер премьер-министр Грузии Жвания, ты намекал на его гомосексуальные отношения с молодым приятелем?
— В эфире я только озвучил факт, что все произошло на квартире г-на Юсупова. Того самого человека, к которому Жвания пришел накануне своей гибели.
— Но зачем ты в главной политпрограмме на госканале “Россия” говоришь такие вещи, которые к тому же еще и не доказаны?
— А если бы я сказал, что Жвания был на квартире не с чиновником, а с юной чиновницей, это был бы намек на что? Я лишь констатировал, что он был непонятно с кем в неурочный час на съемной квартире. Что в этом особенного?
— Давай не будем вести филологические споры. Скажи, ты сам придумал эту фразу?
— Все, что звучит у меня в выпуске, напечатано моими пальцами. А если ты хочешь узнать мое отношение к гомосексуалистам, то оно ровное. У меня есть знакомые, друзья, относящиеся не к гетеросексуалам. Ну и что?
— Ты просто хотел ущипнуть Грузию?
— Мне кажется, эта фраза достаточно адекватная. А Грузия действительно важная для России страна. И почему происходит гибель премьер-министра — очень важная для российского зрителя информация.
— Но ты рассказал об этом в стиле бульварной прессы.
— Только читатели такой прессы и воспримут эту мою фразу как некий намек.
— Значит, это я такой испорченный?
— Большинство зрителей моей программы привыкли к тому, что я говорю серьезные вещи. В данном случае речь идет о гибели премьер-министра близкой, но не столь, к сожалению, дружественной, как она могла бы быть, страны.
— А после победы ЦСКА в Кубке УЕФА зачем ты сказал, что когда тбилисское и киевское “Динамо” побеждали в еврокубках, это, в отличие от нынешней, были не столь значимые события? Опять хотел ущучить Украину и Грузию?
— Нет, я говорил, что была история советского футбола, и мы, будучи советскими людьми, радовались успехам Киева и Тбилиси. Я сам помню прекрасно 1986 год, когда “Динамо” (Киев) выиграло в финале у “Бордо”…
— Не у “Бордо”, а у мадридского “Атлетико”. Но речь не об этом.
— Я сказал, что тогда мы радовались, но теперь в истории российского футбола — это первая такая победа.
— А ты сам болельщик или теперь просто модно интересоваться футболом?
— Я слежу за выступлением сборных и не очень — за клубными чемпионатами… Но мы с тобой считываем разную информацию из того, что я говорю. А значит, у нас разное мировосприятие.
— Один человек, хорошо тебя знающий, рассказывал мне: после того, что тебе приходится говорить на госканале, у тебя порой бывает сильная депрессуха. Напиться не хочется?
— В потоке российской политики есть вещи, которые лично у меня вызывают большие сомнения, но не рассказывать о них нельзя, потому что это события, которые произошли за прошедшую неделю.
— Но “Вести недели” воспринимаются как кремлевский тележурнал.
— Я знаю, что моя подача новостей вызывает критику правых и левых, либералов и государственников. Это доказывает, что я иду посередине. И слава богу.
— Ты разве себя не считаешь важным винтиком кремлевской пропаганды?
— Я слишком серьезно буду к себе относиться, если начну считать себя болтом в системе или даже винтиком. В моем случае все прозрачно: госТВ принадлежит государству. А значит, разъясняет принимаемые властью решения.
— Сам-то ты демократ?
— В принципе я человек правых взглядов. Настолько правых, что порой СПС мне кажутся опасными леваками. А для того, чтобы выразить свою точку зрения, я считаю достаточным регулярно ходить на выборы. Кстати, я их никогда не пропускаю. Мои переживания относятся к декабрю 93-го года, когда была принята новая Конституция. Тогда я голосовал против нее. Да, она мне не нравится. По этой Конституции наш парламент имеет только два полномочия: голосовать за премьер-министра и за бюджет — вот и все. Но раз это принято, то для меня это уже закон.
— С такой политпрограммой тебя хоть сейчас можно записывать в СПС.
— У меня нет политических амбиций. Мне очень нравится моя профессия и в политику идти неохота.
— Но чем ближе выборы-2007, тем все больше и больше тебе придется отрабатывать задания Кремля. И очень нужно будет постараться, чтобы не стать вторым Доренко.
— Этого со мной не произойдет никогда. Главное, из-за чего я переживаю после своих программ, — это фактические ошибки. Например, после того как военным повысили выплаты в Питере, Москве и области, я сказал в эфире, что жалованье прибавили военнослужащим всей страны. Таким образом, я ввел в заблуждение пару-тройку миллионов человек. А может быть, и больше. Хотя через две недели так и произошло.
— Видишь, ты напророчил. Действительно, когда есть возможность влиять на миллионы, крыша не едет? Кашпировским себя не ощущаешь?
— Я к себе отношусь юмористически, поэтому все в порядке. Если относиться к себе серьезно и бронзоветь — ничего хорошего из этого не получается. И примеры моих коллег тому подтверждение.
