Гостеприимный Виталий первым в доме перепланировал трехкомнатную квартиру, разломал кирпичную стену между кухней и гостиной и в образовавшемся зале установил выполненный по его проекту стол с лавками, чтобы принимать друзей. В прихожей столяры за немалые деньги вписали в ниши стены шкафы, поменяли двери. В то время он снялся в первых сериях “Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона”, еще не зная, что эта картина восхитит премьера Англии Маргарет Тэтчер, принесет ему всемирную славу.
Через несколько лет Соломин первым покинул наш дом, чтобы с женой и двумя дочерьми поселиться в бывшей квартире Юлиана Семенова в “Доме полярников” на Суворовском бульваре. То была его пятая квартира после вторичной женитьбы в Москве, и не последняя. В шестую перебрался на Остоженку.
Срок жизни укоротил, нагружая себя безмерно. Ездил на машине в разные концы Москвы. Играл на родной сцене и в антрепризе, снимался на телевидении, в кино простоя не знал даже в годы развала страны. Занимался режиссурой, преподавал во ВГИКе, обустраивал купленную запущенную дачу, завел парник, оборудовал мастерскую в сарае для внука, чтобы он, как и дед, мог все делать своими руками. Подгоняла нужда. “У меня, народного артиста, работающего в старейшем национальном театре страны, зарплата меньше, чем у уборщицы! — признавался с горечью. — Знаете, сколько я получаю за работу в спектакле “Свадьба Кречинского”? 30 долларов. А спектакль сложнейший — мюзикл, три часа идет. И я продолжаю играть его не из-за денег, а потому что нравится!” По словам жены, “был жадным до работы”. Никогда не опаздывал к началу съемки. Необязательности никому не прощал. За твердый характер “каменным цветком” назвал сибиряка из Читы главный режиссер “Сибириады”.
Хотел Виталий, как Андрей Миронов, умереть на сцене. Сбылось. Инсульт настиг в первом действии поставленной им комедии “Свадьба Кречинского”, которая обернулась спустя месяц панихидой.
В Малом театре семейственность не возбранялась, и после “Щепки” Соломина приняли в труппу, где блистал его старший брат Юрий. С безупречной внешностью Виталий сыграл главные роли, о которых мечтают актеры: Хлестакова, Чацкого, Протасова, Иванова. Исполнил 10 ролей на сцене и 56 на экране. Известность, как многим театральным актерам, принесли фильмы. В год с его участием нередко выходило по две и три картины.
Родители-музыканты мечтали, что сын станет пианистом: слухом, музыкальной памятью, чувством ритма и длинными пальцами для игры на рояле природа наградила. Учился пять лет, но бросил с радостью класс фортепиано. Природную музыкальность проявил в “Летучей мыши” и “Сильве”, сумел поставить вопреки традиции мюзикл “Свадьба Кречинского” в филиале Малого театра.
Влюбился на съемочной площадке. Главную роль играла студентка Высшего промышленно-художественного училища Мария. Сказал себе: “Такое чудо я второй раз в жизни вряд ли встречу”. И пошел в загс с радостью после первого неудачного брака. Запретил жене сниматься в кино. “Она ведь красивая! Если бы уезжала на гастроли или на съемки, мне пришлось бы оплачивать еще три места в купе, чтобы самому спать спокойно”. Жена без особого огорчения согласилась уйти из кино. На съемочной площадке оказалась случайно. Ее увидела на улице ассистент главного режиссера “Городского романса” и уговорила прийти на студию, где ее, не обученную лицедейству, без колебаний начал снимать Петр Тодоровский.
Дважды за 32 года семейной жизни любовная лодка этой красивой пары могла “разбиться о быт”. Но не пошла ко дну. По словам Соломина, “любовь к двум женщинам сразу — это не так уж ненормально, только очень тяжело. Актеры влюбляются в партнершу по сцене, а не в пейзаж за окном”.
После гастролей в Америке “Нью-Йорк таймс” назвала Виталия Соломина “одним из величайших актеров мира”. На Смоленской набережной у посольства Англии стоят Шерлок Холмс и доктор Ватсон. За игру Ливанова и Соломина изваяли в бронзе. Из серебра 999-й пробы отчеканили в Новой Зеландии монету с их лицами.
Это ли не всемирная слава?!
Другого замечательного актера, живущего в “Доме полярников”, впервые наяву увидел в дни фестиваля “МК” в Доме кино. Узнаваемый всеми в толпе, он ждал начала сеанса. Известность пришла к нему поздно, после сорока, когда вышла на экран “Агония”, где в роли Григория Распутина снялся Алексей Петренко. Другу семьи Романовых, выходцу из сибирской деревни от сохи, прославившемуся на всю Россию, посвящена масса воспоминаний и книг.
Никто из лейб-медиков не мог останавливать кровь у страдавшего гемофилией наследника престола так, как это делал полуграмотный врачеватель. Никто не сотрясал устои монархии так, как этот широкой души прожигатель жизни, позоря самодержавие кутежами, грубым вмешательством в государственные дела. За что его убили царедворцы, тайком от Николая II, чтобы спасти от гибели самодержавие.
На судьбоносную роль в фильме пробовались выдающиеся актеры, а выбор режиссера Климова пал на малоизвестного исполнителя второстепенных персонажей в Театре имени Ленсовета. Главный режиссер этого театра — неотразимый Игорь Владимиров, питерский ответ Алену Делону, — увидел в своем антиподе с внешностью молотобойца умопомрачительного актера. Лучшие его годы пролетели на провинциальных сценах Украины без славы и денег. Владимиров убедил переехать в Ленинград, поступить в его театр. То был второй случай, повлиявший на линию жизни Алексея Петренко.
Первый шанс, дарованный ему судьбой, выпал после окончания школы. Дважды из родного села ездил он в Киев — и оба раза театральный институт счел его бесперспективным. Два года махал молотом в кузнице, чтобы не быть в тягость бедной семье, где никогда не рождались актеры, но умели, как все украинцы, петь. В Харькове педагог театрального института увидел у хлопца божью искру, передал записку в приемную комиссию: “Що хочте робыте, а щоб цей хлопчик у мене був”.
Третий раз судьба улыбнулась, когда Климов заметил у него на сцене “сумасшедший глаз”. Все остальные претенденты, а в просмотрах участвовали выдающиеся исполнители, отпали. Климов утвердил Алексея Петренко в роли Григория Распутина, чем прославил и себя, и его. Известность могла бы прийти в лучшие годы, но на 11 лет картину положили на полку. Когда началась “гласность”, фильм вышел на экран, ошеломив зрителей, режиссеров и критиков.
Так, не сыграв в молодости ни Гамлета, ни других коронных ролей, доставшихся его соседу по дому Виталию, Алексей Петренко на пятом десятке стал знаменит. Пришла к нему и “зимняя вишня”, поздняя любовь в образе известной журналистки, явившейся к нему, чтобы написать о нем в газете.
Жену артиста, Галину Кожухову, я встретил в Доме кино рядом с Петренко. В таком положении их видели годами на премьерах, фестивалях, конкурсах. Разминулся я с Галиной Петровной полвека назад, когда она скрылась с моего горизонта на Чистых прудах. Там начинала заметками в “Московском комсомольце”, влиятельной стала спустя много лет в органе ЦК партии — газете “Правда”. Ее театральные рецензии читали режиссеры всей страны, воспринимая их как указания ЦК.
— Я теперь там, Галина Петровна, откуда вы когда-то ушли…
Мы узнали друг друга, вспомнили, как с командой “железного Шурика”, замечательного редактора Александра Михайловича Субботина, она попала в одряхлевшую “Московскую правду”. Нашему редактору не исполнилось тридцати.
Ухудшенный вариант “Правды” команда из “МК” превратила в живую газету. Появились карикатуры, стихи, иностранный юмор, рассказы, эпиграммы, происшествия. Это было немыслимо до наступившей после смерти Сталина “оттепели”. В первом номере обновленной “Московской правды” мне нашлось место для заметки о “Народном театре в Кремле”, открывшемся в бывшем клубе военной школы. За подписью “Г.Кожухова” в том же номере вышла рецензия на премьеру Театра Маяковского “Кресло №16”, где играла великая Мария Бабанова, народная артистка СССР. Но в конференц-зал редакции пригласила Кожухова не народных артистов СССР и РСФСР, а молодых, какими мы сами были тогда, артистов “Современника”, худющих Ефремова и Евстигнеева, дав знать появившимся отчетом о “встрече в редакции”, что орган МГК КПСС их поддерживает.
До минувшего октября Кожухова служила жизненной опорой мужу. За него она вышла после первого инфаркта, случившегося у Петренко от перегрузок на съемочной площадке “Агонии”. Второй звонок прозвенел на съемках “Сибирского цирюльника”. Как рассказывал артист, на меня “навесили килограммов 40 разного реквизита: тяжелую шубу, саблю, пистолет. Костюмеры не смогли зараз донести. А мне в этом наряде пришлось с цыганами вприсядку танцевать. Тогда и произошел инфаркт. Потом пришлось тайком от врачей на съемки бегать”. Все возможное делала Галина Кожухова, чтобы не дать свершиться третьему удару. “Если бы жена меня не тормозила, то материально я мог бы жить лучше. Но она согласна жить хуже, только чтоб я меньше работал”.
Как она говорила: “Вся русская классика прошла мимо него. Планида”. Петренко играл Петра, Ивана Грозного, Сталина, генералов и солдат, персон известных и без имен, в каждой роли выкладывался до конца. “Проходных ролей” у него не было.
Побывав однажды в “Доме полярников” в гостях у Петренко, уральский писатель поразился: “Квартира оказалась основательной, как и сам хозяин. Одни книжные полки чего стоили! Толстые длинные плахи, подвешенные на цепи. Двойной с люком потолок для старых вещей. В общем, все по уму, оригинально и красиво. И, главное, самодельно”. Хозяин дома сам делал мебель, варил сортов пятнадцать кваса, медовуху, угощая гостей. За столом в тот вечер сидел Виктор Астафьев. Гостей “после нескольких рюмок потянуло на песни. Голос Алеши Петренко был открытием для меня. И как же они пели, как пели!” — восхитился писатель. Открытием для многих стало сольное пение Петренко. В этом качестве проявил себя на шестом десятке. Сначала его услышали в сельской церкви, когда он жил в своем доме за городом. Пел на клиросе, читал “Деяния святых апостолов”. Пел в Псковском кремле. Под музыку симфонического оркестра исполнил “Хованщину”. Озвучил басом цикл песен о войне Гаврилина. В Большом зале Московской консерватории в оратории Прокофьева “Иван Грозный”, написанной для фильма Сергея Эйзенштейна, исполнил все роли, читал закадровый текст и спел две песни. “Это такое чудо — выступить с симфоническим оркестром. Если бы у меня только это и осталось, я бы под конец жизни был вполне удовлетворен тем, как заканчиваю свой путь”.
Поздние знаки признания последовали за исполнение разных ролей. Александр Лебедь подарил ему классный велосипед, его любимую игрушку. Приз “Немеркнущая зрительская любовь” настиг в Петербурге в 2003 году. По случаю 65–летия в Нижнем Новгороде автозаводцы подарили пассажиру метро “Волгу”.
Петренко выучил церковнославянский язык — мол, пригодится: “Придет черед с Богом разговаривать”. Когда весной 2008 года отмечал семидесятилетие, высказался, что “все самое лучшее в жизни ожидает его как раз в ближайшее время — после 70 лет”. Но ошибся. Через полтора года умерла жена.
На съемочной площадке “Агонии” был сделан снимок, где Петренко крепко держит за плечо консультанта картины. “Это Мессинг, я его ухватил даже не от молодецкой наглости, а скорее с перепугу”.
Гений в статусе заслуженного артиста РСФСР выступал в разных городах, последний раз в Москве появился в зале кинотеатра “Октябрь”. Перед выступлениями приставленный лектор рассказывал о “психологических опытах” словами, которые должны были внушить зрителям, что ничего особенного не происходит, все виденное объясняется повышенной чувствительностью, свойственной людям, в частности, Мессингу. Никакой телепатии нет и быть не может: мысль — идеальна. Что происходило на самом деле — запрещалось говорить и писать. Книгу о феномене написал Михаил Хвастунов, редактор отдела науки “Комсомольской правды”. В эти дни по телевидению показали фильм о Мессинге, поразивший зрителей “праскопией”, предвидением будущего и другими необъяснимыми наукой явлениями.
Почтенный академик, живущий в Петербурге, Евгений Александров, член комиссии РАН, которая борется с лженаукой, не преминул высказаться о Мессинге. Причислил его к фокуснику, который “писал о себе всякий вздор”. Хочу уточнить: ничего Вольф Григорьевич не писал — рассказывал о себе. В результате встреч с журналистом появилась “литературная запись Михаила Васильева”. Эту рукопись он подписал псевдонимом, не рискуя навлечь на себя беду. Все известные физические поля не позволяют объяснить феномен Мессинга. А признать наличие некой субстанции, не регистрируемой приборами, — никто из физиков не решается. Рукопись датирована “1964—65 гг.”. Она пережила и Вольфа, и Хвастунова. Хранилась “литературная запись” наследниками двадцать лет, пока я не включил ее в сборник о феноменах, изданный Политиздатом в 1991 году.
Как выступал Мессинг, многие помнят. Он быстро ходил по залу рядом с тем, кто задавал ему загадку, и просил думать, воображать задание. Его часто пытались обмануть, лишали мысленной подсказки — кто сознательно, кто от растерянности. Он всегда находил, где прятали монету, кольцо, часы, ручку и тому подобные предметы, что значилось в записке, вложенной в запечатанный конверт. Получал нередко задания и более сложные: подойти, например, к одному из сидящих в дальнем ряду зрителей, взять у него в портфеле среди книг английский толковый словарь Вебстера, найти в нем нужную страницу и указать всего лишь на одно задуманное слово. Нечто подобное тому, что вытворял Мессинг, выйдя без пропуска с Лубянки, 2, делает мой давний знакомый, превращая рублевую купюру в любую воображаемую, хоть в доллар, хоть в евро.
Феномен Мессинга не нашел объяснения, но свой дар он проявлял не только в концертных залах. Главный врач онкологического центра рассказывала мне, что во время войны в госпитале Новосибирска, где раненые умирали от гангрены, Мессинг появлялся в палатах, манипулировал руками над ранами, и они быстро заживали на удивление врачей. Заодно с Мессингом академик обозвал “аферисткой” Нинель Кулагину, которая “проделывала фокусы на пару со своим мужем”. Это злобная ложь. Принося себя в жертву науке, теряя на экспериментах сознание, она проделывала “фокусы” не с мужем, судостроителем Балтийского завода, а “на пару” с физиками ИРЭ Академии наук СССР. О чем в присутствии Виталия Гинзбурга докладывал в ФИАН академик Юрий Борисович Кобзарев. Не умея объяснить “очевидное — невероятное”, поразительный телекинез, бесконтактное перемещение предметов, одни бесчестные наблюдатели придумывали “невидимые тончайшие нити”, другие вписывали в протоколы магниты, “спрятанные в бюстгальтере”, третьи поминали иголки, вколотые в спички. Борец с лженаукой и мистикой повторил старую выдумку журнала “Человек и закон”, которую Мосгорсуд обязал опровергнуть. Свидетелем на суде выступал не только журналист, но и академики, включая Юрия Гуляева, ныне директора ИРЭ, открывшего ультразвук, исходивший от рук Нинель. Она прижигала ими и лечила, как это делал Мессинг.
