Кто из нас не получал удовольствие, выпуская на свободу птичку, предварительно заплатив ее владельцу мизерную сумму в десять, двадцать рублей? Голубятники, однако, утверждают, что держать птиц сегодня — дело невыгодное. Предлагая прохожим выпускать голубей в парках или скверах, можно заработать разве что на прокорм самих пернатых и то не всегда. Лишь в центре столицы, где-нибудь у храма Христа Спасителя, люди способны расщедриться и заплатить за птичью свободу, скажем, полтинник, да еще когда свадьба гуляет, можно рассчитывать на поживу — молодые любят выпускать птах на счастье и платят обычно не скупясь.
Так что держать в столице голубей — убыточное дело. Другое дело вороны. Их, как оказалось, иметь в числе домашних любимцев более выгодно. Правда, держит ворон, как голубей, в столице лишь один человек — Сергей Воронин.
—Да нет, фамилия тут ни при чем. Завести, даже не знаю, как сказать, воронобятню, что ли, — говорит Сергей, — заставила элементарная выгода.
— Разве вороны — такие доходные птицы? Их ведь даже в парках за деньги вряд ли можно выпускать...
— Скажешь тоже, что они тебе — курицы, что ли, чтобы в клетках потеть да по струнке летать? Ворона — птица гордая, умная, злая. Она как кошка — гуляет сама по себе.
— Так с чего же доход?
— Вороватые они, вороны. Таскают то, что плохо лежит. А лежат, бывает, плохо и часы, и кошельки, и украшения всякие. Тащит все это ворона домой. А дом у нас с ней общий — моя квартира. Здесь уж я с ней на что-нибудь вкусненькое меняюсь.
— Совесть не мучает, ведь это, строго говоря, воровство.
— Ну что ты! Я у своих ворон никогда не краду! Обидится, с ней по-хорошему надо. Она ведь все помнит, что у нее и где лежит. Вороны, даже когда приятельствуют с тобой вовсю, все равно держатся настороже. Дескать, милый ты милый, а черт знает, что там у тебя на уме. Еще утащишь чего...
— Да я не про ворон вообще-то, я про хозяев вещей.
— А... Ну так кто их просил рот разевать? С возу, как говорится, что упало...
Ворон у Сергея две — Яшка и Дашка.
— Между собой не ссорятся?
— Нет, это же пара. Сперва ко мне попал Яшка, я его подбитым подобрал, выходил, вот он у меня и остался жить, поладили мы. Он гулять начал, летать, пропадал, бывало, по нескольку дней, но всегда возвращался, видимо, признал мою квартиру домом. А однажды — гляжу, кольцо притащил. Я сперва тоже не хуже тебя закомплексовал, дескать, чужое, где искать хозяина?! А где его найдешь? А потом, Яшка, может быть, нашел, а вовсе и не украл... Затем он подругу привел.
— Так то кольцо, наверное, для нее было?
— Смейся, смейся, знаешь, какие они умные, нам до них еще расти и расти. Скажем, стоит раз не пустить насильно ворону гулять, и все — дружба врозь, уж так они ценят свою свободу! Я как-то Яшку не выпустил, что-то он прихрамывал, потом еле-еле домой дозвался. Он прилетел, сел на ветку напротив окна, а в квартиру не влетает, смотрит на меня и каркает, ругается, значит.
— А где он сейчас?
— Еще с утра усвистел куда-то. Но скоро вернется, Дашка-то дома.
Сергей начинает имитировать вороний крик. Уж не знаю, насколько у него вышло похоже, но вскоре из-за двери лениво, вперевалку появляется большая ворона и, увидев незнакомого человека, настороженно застывает на месте.
— Делай вид, что ты ее не замечаешь, — советует Сергей.
Пока мы разговариваем, Дашка косит на меня глазом, ходит кругами.
— Дай ей бутерброд, — предлагает Сергей.
Беру с тарелки кусок хлеба с колбасой и кидаю вороне. Та, сперва по всем правилам, отлетев в сторону, возвращается, не спеша, с чувством собственного достоинства прыгает в сторону куска колбасы, берет его в клюв и направляется к хлебу. По-деловому укладывает “Докторскую” на ломоть, перехватывает бутерброд поудобнее и, зажав его в клюве, вылетает в кухню.
— Любит бутеры, спасу нет, — смеется Сергей, — ни за что по отдельности не съест составляющие, только вместе. Хотя, казалось бы, — колбаса да мясо по ее понятиям должны быть вкуснее так, без хлеба.
Как рассказывает Сергей, вороны кормятся не за его счет, а самостоятельно, на улице. Дома лишь угощаются за компанию. А поскольку пропитание добывают сами, то и хозяином его не признают — только приятелем, не больше.
— А если они тебе детей принесут, что будешь делать с целой вороньей стаей?
— Больше двух, ну максимум трех птиц я не потяну, — качает головой Сергей.
— Так они же для тебя зарабатывают...
— Зарабатывать-то они зарабатывают, — соглашается вороновод, — да только ведь не кошки, на лоток ходить не приучишь. А знаешь, как тяжело очищать стены и пол от птичьего помета?
