За ушедший год Алексей Навальный вырос из сетевого борца с коррупцией и рейтингового блогера в реального политика, политзаключенного и даже несостоявшегося кандидата в президенты. Мемы из серии «партия жуликов и воров» или громкие возгласы с трибун: «Да или нет?! Скажите, да или нет?!» — стали лозунгами народного протеста. Эти фразы пишут на плакатах и выцарапывают на стенах, чтобы потомки по достоинству оценили серьезность намерений их оппозиционных предков. О жене Алексея заговорили в прессе после того, как злоумышленники вскрыли почту Навального. До сих пор неизвестно, под чью дудку плясали хакеры. Некоторые не сомневаются в том, что от выложенной переписки исходит прокремлевский душок, другие же, напротив, удивляются, как добропорядочен оказался блогер-внесистемщик. Такого приглядного сокровенного никто не ожидал. Ожидали как минимум переписки с госдеповцами о сумме проплат за подготовку «оранжевой» революции и прочего неприятного компромата. Скептики задумались: а уж не сам ли Алексей спровоцировал утечку, ради пиара и раскрутки бренда? Этот вопрос так и остался без ответа.
В этой самой переписке фигурируют сообщения жены Навального, Юли, ее подруге. Из текстов следует, что Юля Алексея любит, но обижается на его подчас чрезмерную занятость и увлеченность политической борьбой. Честно говоря, после первых строк вчитываться в тексты писем не хочется. Отнюдь не из-за брезгливости и нежелания лезть в чужую жизнь, в конце концов это одна из самых неприятных, но необходимых составляющих журналистской профессии. Не хочется по той причине, что никаких шокирующих подробностей в переписке Юли с подругой заведомо быть не может, это очевидно уже при беглом прочтении. Такие простые, но в то же время невероятно значимые, да что там, самые важные на свете проблемы есть почти у каждой замужней женщины. Но, несмотря на невинность этих женских жалоб, сложно представить мужа, который пусть и ради пиара, победы революции или раскрутки бизнеса вынесет подобные откровения жены на суд сетевого сообщества.
Так кто есть господин Навальный? Бессердечный стратег или любящий муж? Кого спросить, как не жену.
Мы встречаемся с Юлей в одной из сетевых кофеен. Она не сразу согласилась на интервью — муж настоял.
— Некоторые опасаются, что Алексей может стать авторитарным политиком. В обычной жизни он такой?
—Совсем нет. Даже если посмотреть на то, как он общается со своими сотрудниками, то очевидно, что он очень лояльный руководитель. А что касается нашего семейного уклада, то у нас есть четкое разделение «сфер влияния». Я поддерживаю его взгляды, но не лезу с советами по работе. Зато я главная в вопросах быта и воспитания детей.
— Вас не напрягает такой плотный рабочий график мужа?
— У нас были моменты, когда я жаловалась Алексею на то, что он слишком много времени проводит на работе, но на это он отвечал: «Ты же знала, за кого выходишь замуж!». И правда, он всегда был таким. Я даже не могу сказать, что в связи с последними политическими событиями что-то изменилось. Он всегда был поглощен работой.
— Алексей достаточно экспрессивен во время своих публичных выступлений, некоторые даже сказали бы, что истеричен. Одно «да или нет?!» чего стоит. Он всегда такой? (эти слова Навальный кричал с трибун на митинге на проспекте Сахарова; по Интернету даже гулял сфабрикованный ролик, где корреспондент демонстративно затыкал уши, уверяя, что Навальный заглушает гул многотысячной толпы. — А.Р.)
— Всем очевидно, что митинг — особый формат. Выступление должно быть кратким и доходчивым, заводящим. Но, возможно, я всех разочарую — муж дома не кричит и не буянит. Разве что во время игр с детьми. Кстати, я сейчас подумала, что пресловутое «да или нет» чаще произношу я. Например: «Даша, ты сделала уроки, да или нет?». Может, он от меня это перенял.
— Кстати о детях. Когда Алексея задержали, вы говорили им, что папа в тюрьме?
— Первые дни мы об этом не говорили, дети привыкли к тому, что его часто не бывает дома. Да и речь идет скорее о старшей дочери. Младшему такие вещи объяснять пока рано- ему три, а с дочкой (ей 11) пришлось поговорить. Мне стали звонить из школы, спрашивать все ли в порядке и я поняла, что ей все равно расскажут. Объяснила, что папу на 15 суток посадили жулики, с которыми он борется.
— После выхода из спецприемника Алексея встречала сотня журналистов. Первый вопрос был, почему он не стал баллотироваться в президенты. Вы готовы к роли первой леди?
— Вас люди за соседним столиком не слышат? Я никогда об этом не думала, вот правда.
— Как вы с Алексеем познакомились?
— О, это был классический курортный роман, но с развенчанием привычного стереотипа: мы уже 14 лет вместе. Мы одновременно отдыхали в Турции, потом продолжили встречаться в Москве. До сих пор спорим, кто кому первый позвонил после приезда в Москву.
— К Навальному приковано внимание не только прессы, но и гражданских активисток. Ну девушки обращают внимание, бумажки с телефоном в карман подкидывают, я сама видела.
— Да вы что?! А я не видела! Может это были предложения по реформе государства (смеется).
— Не беспокоит вас эта сторона публичности?
— Любую женщину немного раздражает излишнее внимание к ее мужу. Но я стараюсь относиться к этому спокойно. Алексей человек со здравым смыслом, и было бы непредусмотрительно с его стороны делать глупости. Тем более, к нему приковано столько глаз. Видите, вы и бумажку с телефоном заметили (смеется).
— А вы не боитесь? Нет, не поклонниц, а преследования со стороны властей, например?
— Я боюсь, что в нашей стране ничего не изменится. На самом деле до последнего момента Алексей даже не был уверен, что пойдет на тот митинг 5 декабря, где его задержали. Мы сидели всей семьей и смотрели телевизор. Там показывали подсчет голосов. Я помню, как процент «Единой России» перевалил за 46 по Москве, дальше я уже не следила. Тогда Алексей сказал, что надо идти, а я дома осталась. На самом деле у нас нет привычки все время говорить о политике. Вы интересуетесь, почему я не выступаю с трибун, не участвую в делах оппозиции, но мне не кажется, что это естественно, раз я жена Навального, скорее наоборот. На следующие митинги я ходила, даже поднималась на сцену, но не для того, чтобы выступать. Просто мы ждали Алексея вместе с компанией друзей.
А слежку я замечала. Как-то даже смешно было, но я вижу в этом положительную сторону.
— Это показывает вашу значимость?
- Не в этом дело. Просто, я, как и муж, считаю, что власть таким образом доказывает, что он во всём прав. Вот решили проследить за мной. Выяснили, где я покупаю молоко и во сколько забираю ребёнка из
детсада. Уверена, что те, кто следят, жутко бесятся и думают "зачем мы тратим на это время"? В стране безнаказанно и открыто воруют миллиарды, а мы за мамашей следим. Понятно же, что слежку заказывают
именно те, кто и ворует эти миллиарды, хотят обезопасить себя. Государство потратило кучу ресурсов МВД или ФСБ (уж не знаю), чтобы выяснить график волейбольной секции нашей Даши. Попросили бы - я б бесплатно его дала.Хотя конечно, периодически я вспоминаю фильмы про шпионов, и меня таки подмывает спрятать что-то в лимоны в магазине и посмотреть на реакцию "наружки". Это наверняка будет весело.
Свободная Настя
Писать об Анастасии Удальцовой просто как о жене оппозиционера не совсем уместно. Настя сама на баррикадах c 18 лет. С 2004 года она еще и работает пресс-секретарем организаций мужа: «Левого фронта» и «Авангарда красной молодежи». За последний год Удальцова провел под арестом больше 2 месяцев. В начале декабря — голодовка в знак протеста за незаконное задержание. Голодовка закончилась реанимацией. О здоровье мужа Настя говорить не любит.
— Это была не первая сухая голодовка Сергея, конечно, это отражается на организме, но мы знаем, ради чего это делаем. Я не пыталась его отговорить, так как считаю, что это его право, его личное решение.
Когда муж Насти отбывал очередной срок в спецприемнике, в Москве начались самые масштабные акции протеста. По сути, он был одним из тех, кто запустил процесс. Тогда, с подачи журналистов, Сергея стали поднимать на протестное знамя, как мученика и борца с режимом. Пока Сергей сидел, на трибуну поднялась Настя. Она и до этого принимала участие в делах оппозиции, но всерьез о ней заговорили именно после Болотной. Удальцова так органично вписалась в среду оппозиционеров, что журналисты сразу стали лепить из нее «железную леди», не просто жену и соратницу Удальцова, а чуть ли не конкурентку в политической борьбе. «Пока муж в реанимации, вы спокойно раздаете комментарии прессе, занимаетесь организацией митинга... Как вы можете сохранять самообладание?» — спрашивали журналисты.
— Как вам удавалось держаться?
— Я никогда не считала, что свои переживания нужно выносить на публику. Поймите, когда 15 лет в этом движении, то отношение меняется. Мы насмотрелись на репрессии, сами им подвергались. Помогло как раз то, что я все время была занята. Нужно было вести хозяйство, заниматься детьми, к тому же на меня свалили многие дела Сергея. Я понимала тогда, что если начну думать о том, что может случиться, то начну реально нервничать, что в декабрьской ситуации было недопустимо. Впереди еще столько всего. Самый тяжелый этап — президентские выборы, и чем это обернется для нашей семьи, неизвестно. Мы не застрахованы ни от чего. Но мы готовы с этим жить. Как говорится: «Путина бояться — в политику не ходить».
— Как дети воспринимали аресты Сергея? Вы говорили им, где папа?
— Воспитанием детей в большей степени занимаюсь я и считаю, что это правильно. Конечно, Сергей как отец для них авторитет, но его подолгу не бывает дома. Скрывать от детей что-то глупо. Они все равно узнают — в школе, от друзей. Но мы не делали из этого трагедии, они не переживали, скорее наоборот, гордились отцом, картинки рисовали, где папа борется с жуликами-полицейскими..
— А на митинги их не приводите?
— Я не могу подвергать детей таким стрессам. Ситуация с шестилетним сыном Сергея Аксенова, заставляет задуматься о недопустимости втягивания детей в политику хотя бы лет до 14.
— А были случаи, когда детей все же затрагивала ваша деятельность?
— Один из последних случаев, когда в начале декабря к нам в квартиру ломились сотрудники уголовного розыска, а дети были одни в квартире, тогда они, конечно, сильно испугались. Но я не хочу специально вовлекать их в политическую жизнь. Вырастут - сами решат.
— Насколько я знаю, вы воцерковленный человек, дети крещеные, притом что муж — убежденный атеист. В этой сфере вы не предоставили детям права выбора?
— Это примерно то же самое, что не учить детей говорить — вырастут и сами выберут себе язык. Я же должна дать ребенку основы. Если он спросит у меня, откуда все произошло, я не буду рассказывать ему про теорию Дарвина, если придерживаюсь теории креационизма. Хотя, для общего развития они должны знать и то и другое. Я действительно хожу в церковь, и моя родная тетя на Украине — игуменья монастыря.
— А как это согласуется с левыми взглядами?
— Я не вижу в этом противоречия. И не считаю себя коммунисткой. А левые взгляды вполне сочетаемы с христианской этикой. С Сергеем у нас возникали споры на эту тему, но взаимное уважение помогает избежать конфликтов. Сергей живет такой правильной жизнью, что любой православный позавидует.
— Но ведь, исходя из христианских принципов, человек, живущий правильной жизнью, приходит к вере рано или поздно...
— Главное, чтобы это было добровольным решением человека.
— Ходят слухи, что вы с Сергеем познакомились на митинге...
— Мы познакомились на самом деле на дне рождения. Оказались в одной компании и сразу обратили друг на друга внимание.
— Вы сразу поняли, что хотите быть вместе?
— Практически сразу, по крайней мере я. Наверное, и Сергей тоже. Мы решили идти дальше по жизни уже через три месяца после знакомства. Мне всегда хотелось, чтобы у меня с мужем было общее дело - так и вышло.
— С чем связано такое раннее увлечение политикой? Это пошло из семьи, как у Сергея?
— Не скажу, что у меня была политизированная семья. Мать учительница, отец работал на заводе. А вот дедушка, хоть он и рано умер, действительно повлиял на формирование моих взглядов. В тридцатые годы у него от голода умерла вся семья, но, несмотря на это, он всю жизнь состоял в партии. У меня же все началось еще со школы. Когда заведение, в котором я училась, преобразовали в элитную городскую гимназию, там стали учиться в основном дети нуворишей. Чтобы удержаться, нужно было проявлять упорство. Наверное, именно тогда у меня особенно обострилось чувство социальной справедливости. А еще на меня повлияли песни нашей с Сергеем любимой группы «Гражданская оборона».
— Многие задаются вопросом: на что вы с Сергеем живете? Даже считают, что семью содержите вы, а Сергей только занимается политикой.
— Мы оба работаем, у меня два высших образования, и на отсутствие опыта и умения работать я не могу пожаловаться. А Сергей дает частные юридические консультации. Если поначалу его деятельность мешала работе, то сейчас наоборот, ведь образовался огромный круг знакомых. В целом живем мы не богато, и не стремимся к роскоши. Есть в жизни более важные ценности.
— После историй с прослушиванием разговоров, компрометирующими видео не боитесь, что с вами случится подобное?
— Ну видео — это слишком, конечно. А по поводу «прослушки» — нам скрывать нечего.
— Неужели?
— Да, правда. Ну запишут, как я, как Немцов, матом иногда ругаюсь. Вот признаюсь на всю страну: случается, что я ругаюсь матом. Так что если выложат, то ни для кого это не станет новостью.
— А не хотелось отойти в сторону, зажить спокойной жизнью?
— Я в первую очередь женщина, у меня двое детей, поэтому да, хотелось бы. Мне кажется, что именно женские качества заставляют меня бороться с режимом. Если бы не было детей, ответственности за них, я сейчас была бы более равнодушна к тому, что происходит в стране.
— Два борца с режимом в одной семье — не слишком много?
— Личных политических амбиций у меня нет. Есть амбиции жены. Я хочу всегда быть надежным тылом для мужа. Но активно я стала заниматься протестным движением только потому, что Сергей был отрезан от него арестом.
— О чем же мечтает Настя Удальцова?
— Время мечтаний, мне кажется, прошло. Настало время действий!
«Привет, Чирикова!»
Михаил Матвеев называет свою жену так же, как и вся страна — Чирикова. Лидер движения «За защиту Химкинского леса» Евгения Чирикова и не думала о политической карьере, как она уверяет, не думает и сейчас. Гражданская позиция у нее проснулась внезапно, во время семейной прогулки по Химкинскому лесу. Чирикова увидела отметки на некоторых деревьях и заинтересовалась их происхождением. Залезла в Интернет и узнала, что отмеченные деревья подлежат вырубке. На месте леса, ради которого, собственно, она с мужем и двумя дочерями переехала в Химки, будет проходить скоростная автотрасса. Это официальная версия. А на самом деле...
— Вообще, первым эти зарубки увидел я, — рассказывает муж Евгении Чириковой, Михаил Матвеев.
— Не жалеете? Вот прошли бы вы, Михаил, мимо, жена бы не стала гражданской активисткой.
— Все равно что-нибудь похожее произошло бы. А активную гражданскую позицию мы заняли вместе. Я долгое время участвовал в движении за защиту леса наравне с Чириковой. А потом пришлось притормозить.
— Почему? Гражданская позиция ослабла?
— Жизнь заставила. Кто-то должен кормить семью.
— Вы занимаетесь — непросто выговорить неподготовленному человеку — «составлением части проектной документации для атомных станций». Но атомные станции для экологии гораздо вреднее, чем одна автострада и кусок вырубленного леса.
— Во-первых, это только небольшая часть того, чем занимается моя фирма, ее мы, кстати, создавали вместе с женой. А то, что я делаю для атомных станций, направлено на обеспечение их безопасности, минимизацию риска. Сейчас к этой проблеме подходят довольно невнимательно: авось пронесет. Конечно, я бы с удовольствием занялся альтернативными источниками энергии, но в нашей стране для этого нет пока возможности.
— К слову о стране. Почему бы не уехать туда, где воздух чище, жизнь спокойнее?
— Я не стану скрывать, мы об этом думали, но как-то всегда получалось, что то я хотел уехать, а жена была против, то наоборот. А потом случился Химкинский лес, и мы поняли, что должны быть здесь, попытаться что-то изменить.
(О Химкинском лесе Михаил говорит не как о географической точке, а скорее как о событии, изменившем жизнь. «Случилось наводнение», «случилось жениться», и лес у них тоже «случился».)
— Как вы познакомились?
— Я был аспирантом и преподавал у Жени, правда, тогда отношения не завязались. А потом мы стали сталкиваться в самых неожиданных местах: в метро, на улице, у знакомых. Встречались года четыре до того, как пожениться.
— Ваша жизнь изменилась, жена стала реже бывать дома... Не думали вообще запретить ей всю эту общественную деятельность?
— Я не думаю, что Чириковой можно что-то запретить. У нас не арабский Восток, и если я стукну кулаком по столу и скажу жене сидеть дома, она тоже найдет, что мне на это сказать. Я бы, может, и предпочел, чтобы этим занимался кто-то другой, но я не вижу альтернативы.
— А Чирикова дома и на трибуне — это разные люди?
— К счастью, да, иначе это было бы невыносимо! Бывает тяжело, когда обсуждения проблем движения начинаются дома, я ведь тоже из него не вышел до конца. Тогда как результат взаимной усталости возникают конфликты, но, к счастью, это легко преодолимо.
— Женя все время в работе или вам все же удается отдохнуть?
— Она постоянно говорит по телефону. Когда мы последний раз ездили в отпуск, я специально выбрал место, где сотовая связь не работает. Вот с предыдущим отпуском получилась веселая история. Мы поехали на Кавказ, и до Чириковой дошли слухи о том, что неподалеку, на Черном море, проходит экологический съезд. Она тут же нашла водителя, больше похожего на моджахеда, и укатила туда.
— Вот дети Удальцовых рисуют папу за решеткой. Ваши дочки рисуют Химкинский лес?
— Нет, они дома устраивают пикеты, когда им что-то нужно. Например, недавно нарисовали плакаты о том, что хотят новое платье.
— Вам когда-нибудь угрожали?
— При нашей деятельности этого не могло не быть. Я замечаю слежку, моим деловым партнерам одно время звонили и советовали прекратить со мной работать. Самым неприятным было, когда это коснулось детей. К нам заявились люди из органов опеки, угрожали забрать дочек, потому что якобы мы недостаточно о них заботимся и в доме бывают «сомнительные люди». Но нас эта ситуация не испугала, скорее разозлила. Помню, дочка пошла в школу, а мы предупредили ее, чтобы она сказала учительнице не отпускать ее ни с кем, кроме родителей. А дочка говорит: «Да вы что, учительница же меня первая сдаст». Я хочу, чтобы если не мои дети, то внуки не могли и подумать о подобных вещах.
У Михаила звонит телефон. «Привет Чирикова! Да, скоро буду».
