«В «Дом-2» я попала на спор»
Эта стройная блондинка могла бы быть скорее моделью или актрисой – без лишней лести скажу, внешность позволяет. Но для себя она выбрала другой путь. Забегая вперед, замечу, что на протяжении нашей беседы во мне боролись вопрос «Как эта девушка вообще могла оказаться на войне?» с чувством гордости, что, несмотря на все политические, экономические и социальные трудности, есть люди, готовые прийти на помощь тем, кому эта помощь жизненно необходима.
– Даже не знаю, с чего начать: с вопросов про войну или про «Дом-2», – честно призналась я, поудобнее усаживаясь за столиком в кафе.
– Начинай сначала, – рассмеялась Наташа.
– Тогда давай по порядку. Чем ты занималась до войны? И как тебя вообще занесло на «Дом-2»?
– Это было давно, в 2007 году. Я вообще туда на спор поехала. До войны я немного пела и снималась в кино. Мы с друзьями отмечали 23 февраля, и тут раздается телефонный звонок мне на мобильник с приглашением приехать на проект. Друзья услышали, и началось: «Да тебе слабо, ты не поедешь...» Ну, я и поехала из принципа. Так вышло, что за меня проголосовали другие участники, и я осталась. Родные только через несколько дней узнали, где я нахожусь. Там же, как только контракт подписываешь, у тебя сразу телефон забирают. Но я не хотела надолго задерживаться там, поэтому ни с кем отношений не строила, а только постоянно конфликтовала. У меня еще образ тогда был пацанки такой: налысо бритая, гриндерсы... Продюсеру моя позиция, понятное дело, не нравилась, и из-за этого у нас тоже были скандалы. Через четыре месяца градус накала поднялся выше некуда, и я решила, что с меня хватит. С проектом было закончено. Если говорить про волонтерскую деятельность, то еще до Донбасса я вступила в поисковый отряд «Лиза Алерт», остаюсь там и по сей день. По возможности стараюсь помогать животным.
– Как попала на войну?
– Начнем с того, что до Донбасса я уже знала, что такое война. В конце второй чеченской кампании я приезжала в Грозный с гуманитарной помощью. Поэтому имела четкое представление, что там не курорт. Без лишних иллюзий.
Моя юность прошла в так называемом неформальном окружении: скинхеды, футбольные фанаты... На тот момент мы очень сильно дружили с фан-клубом «Шахтера».
Справка «МК»
«Шахтер» – украинский профессиональный футбольный клуб из города Донецка, выступающий в украинской премьер-лиге. Обладатель Кубка УЕФА, тринадцатикратный чемпион Украины, тринадцатикратный обладатель Кубка Украины, девятикратный обладатель Суперкубка Украины, четырехкратный обладатель Кубка СССР.
Еще до трагедии в Одессе 2 мая 2014 года ребята из «суппорта» (фанаты, оказывающие поддержку команде. – Авт.) стали агитировать меня приехать и встать на сторону Украины. Я сначала не совсем понимала, куда именно они меня зовут. Звучали какие-то неопределенные фразы: «Давай приезжай, а там перебросимся».
Не буду скрывать, что изначально идея самого Майдана мне была близка, как и многим. Но никто не ожидал, во что это выльется. Людей «развели», надавили на болезненные, живые темы, от которых все очень устали: повальная коррупция, без денег ты ничего сделать не можешь, а денег нет... А потом случилась Одесса, когда людей живьем сжигали. Это просто не укладывалось в голове. В нашей тусовке мнения разделились, и тогда стало понятно, кто, где и на чьей стороне.
И вот я приезжаю в Донецк, но, оказывается, мои «зазывалы» уже в Киеве. Помню, мы созвонились, я говорю: «В смысле, вы в Киеве? Вы же дончане. Что вы там забыли?» А они мне в ответ: «В прямом. Давай тоже к нам. В «Азов» служить вместе пойдем».
Я ушам не поверила. «Какой «Азов»?! – кричу в трубку. – Вы что, своих убивать будете, дома собственные обстреливать?!»
Но, поговорив еще какое-то время, я поняла, что дальше нам не по пути. Им там промыли мозги. Были люди – стали зомби, никого и ничего не слышали уже.
Мне, конечно, тогда было очень обидно. Я же все бросила в Москве, приехала, считай, в никуда, и как дальше быть – непонятно. «Мои» – все на Украине, точнее, те, кого я считала «своими». Они, кстати, мне потом еще и писали: типа, давай на поле боя встретимся, угрозы всякие присылали... Чтобы ты понимала, мне на тот момент было всего 25 лет.
Благо, помимо тех «товарищей» у меня были и другие знакомые в Донецке. Я вообще до войны очень любила этот город и часто приезжала туда. Для себя я четко решила, что останусь здесь в ополчении. Я просто не могла вернуться и спокойно жить в Москве, зная, что здесь людей убивают, детей. Выходит бабушка с крестом на танк, а ее танком давят... Невозможно было оставаться безучастной. Понимаешь, если бы я там не осталась, я бы была не я.
– Не страшно было остаться на войне?
– Конечно, страшно. За себя, за тех, кто остался на Донбассе, за тех, кто уехал на сторону Украины... Это очень странное чувство: вот ты знал людей, с кем-то даже дружил. А теперь, если вы встретитесь и ситуация заставит, ты убьешь его. Просто потому, что иначе он тебя убьет.
– А как попала в ополчение?
– Конец 2014 года я застала в Луганске. Сначала поехала в ЛНР, хотела попасть служить к Алексею Мозговому или к Александру Беднову. Но, к сожалению, так и не успела лично с ними познакомиться, уехала в Донецк. Потом их не стало. А я просто к пацанам-ополченцам прибилась и осталась.
– И как они тебя восприняли?
– Ну, сначала, конечно, и подколки всякие были, не без этого. Но пошлости ни от кого не слышала, и никто не приставал. На мою удачу, первый год никто не знал, что я была участницей проекта «Дом-2», иначе не представляю, сколько шуточек бы выслушала в свой адрес. Наверное, на Украине это шоу не было столь популярно, и люди меня не узнавали. А может, я так сильно поменялась. Не знаю.
– Когда, кстати, открылось, что ты медийная личность?
– В 2015 году меня позвали на прямой эфир, и там кто-то узнал меня и написал, что я была в «Дом 2». Но тогда уже все сослуживцы более-менее нормально это восприняли.
«Над пленными нацики издевались по приколу»
– С кем из известных командиров тебе довелось общаться?
- Много с кем. С Игорем Стрелковым, с Гиви, с Моторолой. С Мамаем очень дружили.
Справка «МК»
Олег Мамиев, позывной «Мамай», – участник войны на Донбассе, подполковник вооруженных сил ДНР, командир интернациональной бригады «Пятнашка». Один из основателей Союза добровольцев Донбасса. Погиб 17 мая 2018 года.
Мы с ним вместе подарок на день рождения для Саши Захарченко придумали: хотели подарить черного волчонка. Но Олег не дожил до этого момента, и подарок мы вручали вместе с ребятами из «Пятнашки». Волчонка назвали Верный Алан Горные Ветра.
А еще мы с Мамаем мечтали перенести обстреливаемый Докучаевский зоопарк в Донецк и новый, большой, там же построить, чтобы животные на свободном выгуле были. Захарченко нас поддержал с этой идеей. Но не успели.
– Расскажи про быт. Где вы жили, что ели?
– Ой, слушай, да как придется. Бывало, что вот вообще ни копейки денег не было. Я какое-то время у Игоря Ивановича Стрелкова на складе с гуманитарной помощью работала. Он, кстати, единственный человек, который занялся огромными поставками гуманитарки для животных в различные домашние и маленькие приюты. Мне было обидно за животных, и я просто попросила его прислать хоть немного кормов на приют «4 Лапки», куда мы раненых животных возили. А Игорь Иванович прислал несколько тонн и стал это делать на постоянной основе. Чего там только для животных не было! Благодаря этому кормами были обеспечены не только раскрученные приюты, как «Пиф», например, которым из-за границы всегда и деньги присылали, и корма, но и обычные, домашние приюты для животных, частные. Они нуждались больше всех, но до них никому не было дела.
От войны ведь не только люди страдают. Мы сами с передовой в приюты привозили тяжелораненых животных, девчонки их выхаживали. Выходных не было: ты то на передовой, то на складе.
Жили, бывало, и в расположении, и в каморках всяких непонятных, когда ситуация финансовая чуть получше была, в гостинице... Переезжали постоянно. Не было такого, чтобы встал на точке – и все. Самая долгая точка, где я жила, это была гостиница «Централь».
– Вам предоставляли жилой фонд бесплатно?
– Нет, конечно. Скидку делали, и то хорошо. Мы платили 900 рублей в месяц, за воду и за свет.
– Так вам же как добровольцам ничего не платили. Откуда деньги тогда брать, чтобы жить?
– У всех по-разному. Лично я в Москве сдавала квартиру. Помогали друг другу всегда. Мне за квартиру придут деньги – я ребятам что-то куплю. Потом, когда у меня дела не очень, – они помогут. Да, по сути у нас все общее было. По-другому не выжить на войне.
– А местные жители как к вам относились?
– Хорошо. Вот правда очень хорошо. За исключением случаев, когда люди продавались украинцам и сдавали нас. К примеру, везем воду, хлеб, медикаменты, местные видят это, а через какое-то время мы попадаем под обстрел. Один раз школьный автобус с детьми под такой обстрел чуть не попал. Благо мы успели его развернуть. В Новоласпе (Тельмановский район. – «МК») это было. Сначала по нам автоматчики стреляли, потом снайпера стали работать. По прилету уже тогда понимали, кто из чего стреляет. До машины метров двести. Пришлось ползком по камням, по стеклу битому. С нами девчонка была, жена водителя, – она додумалась: в платье поехала и на каблуках. Я ей еще в начале пути сказала: «Зачем так оделась? Ты же нас подставляешь. Как тебя потом вытаскивать?!» Вот ей ползти вообще несладко было. Пока мы выезжали между домов, смотрим, автобус с детьми едет. Водитель как будто спит и не видит, что бомбят. Пришлось своей машиной дорогу перекрывать. Подлетаю к автобусу, ору матом на водителя... В общем, развернули автобус. К счастью, никто не пострадал.
– Были украинцы, которые перебегали оттуда на сторону ополченцев?
– Много. Даже пленные были, которые говорили, что рады тому, что попали к нам. Помню, пацан семнадцатилетний попался, так он вообще сказал, что специально сам к нам вышел. В открытую перейти на сторону Донбасса он боялся, так как понимал, что вокруг него служат неадекватные нацики, и если узнают, то убьют.
– А вообще военнослужащие часто в плен попадали?
– Часто. И наши, и украинцы. Та сторона жесть что с пленными творила. Иногда просто по приколу издевались. Я когда вспоминаю, до сих пор передергивает. Вроде уже и время прошло, и как-то сама пытаюсь абстрагироваться от воспоминаний, а все равно не могу полностью вернуться в мирную жизнь. Ушла только привычка вслушиваться в каждый шум. А раньше любой салют, петарды – сразу ищешь глазами, откуда что летит.
– Женщин-добровольцев много на Донбассе?
– Хватало. Я тебе скажу, что были женщины посмелее некоторых мужчин.
– Большинство – местные или как ты?
– Девчонки в основном местные. Ребята – 50 на 50. Девочек на самом деле ценили, оберегали как могли.
– Романы случались между сослуживцами или такое не приветствуется?
– Ну а как без этого? Все же живые люди. Я сама на войне замуж вышла. У нас свадьба была вторая по обсуждаемости после свадьбы Моторолы. Весь Интернет гудел...
Справка «МК»
Арсен Павлов, позывной «Моторола», – участник вооруженного конфликта на востоке Украины, командир противотанкового специального подразделения «Спарта» ДНР. Погиб 16 октября 2016 года.
Мы вообще думали, что на свадьбе будет какая-то провокация, – точнее, нас даже предупреждали, что такое возможно. Но благо все тихо прошло. Потом, в 2016 году, я родила ребенка в Донецке и уже вместе с дочкой уехала в Москву. А муж так до сих пор и служит на Донбассе.
«Постоянно идет пропаганда, что Россия враг»
– После создания Народной милиции не было желания вступить в ряды?
– Я приехала воевать, потому что мне это было нужно, а не ради военника или еще чего-то, поэтому так и осталась в «неофициалах». Кто-то оформлялся.
– Если проанализировать весь период с 2014 года до сегодняшнего дня, как изменились отношение между сторонами конфликта?
– Хуже стало. Больше жестокости. Сама посмотри на их (украинских. – Авт.) детей. Не сами же они до такого дошли – значит, кто-то вложил им в головы такие мысли и такие слова. Постоянно идет пропаганда, что Россия враг, и все их беды – из-за русских.
– В начале войны, да и потом тоже, многие местные жители старались уехать, чтобы обезопасить себя и свои семьи. И их можно понять. А вот те, кто остался, – какие у них мотивы? Некуда ехать?
– Не думаю. Остались самые принципиальные. А почему они должны уезжать, бросить родной дом и бежать? Знаешь, как понять, что человек, который родился на Донбассе, – русский? Он не сбежал. Я не говорю, что все должны брать с них пример. Но лично я горжусь этими людьми. Они живут ради своей страны, чтобы их дети потом там могли жить, без войны, без майданов...
– Но война уже восьмой год. Люди все еще так же верят в Россию?
– Я тебе прямо отвечу: уже все понимают, что это самая коммерческая война. И почему убили Мозгового. И почему не стало Саши Захарченко. Сейчас, как мне кажется, на Донбассе проигрывается заново сценарий 2014 года. И остановить без помощи России не получится. Вот многие сейчас недовольны Путиным, но лично я считаю, что не он виноват, а его окружение. И ему это окружение надо чистить. Война, на мой взгляд, это некий замкнутый круг, который можно разорвать не принудительным примирением, а нестандартным. Потому что стандарты, которые сейчас используются для объединения стран, уже не работают. Обрати внимание на Армению и Азербайджан. Сколько бы они ни мирились, все равно продолжаются вооруженные конфликты.
А что касается Украины, мне кажется, как только прекратится ее финансовая подпитка со стороны Запада, война закончится.
– Как происходило возвращение в обычную жизнь после войны? Тянет обратно?
– В Москву я уехала в 2016 году, после рождения ребенка, – надо было делать документы и так, некоторые вопросы решить. Времени это заняло больше, чем я изначально предполагала. А когда все уладилось, я поняла, что возвращаться на Донбасс смысла уже нет. 2017 год. Что мне уже было там делать? Поначалу еще приезжала туда часто, а потом все реже.
Но отвыкала тяжело. И сейчас, бывает, находит. Думаешь: «Почему так? Мои же все там, а я здесь». Держит только ребенок. Если б не дочка, уже давно бы уехала. Особенно видя то, что происходит сейчас.
– Как ты считаешь, в обществе стоит пропагандировать волонтерскую деятельность? Или добровольцы все же способствуют тому, что те, кто действительно должен заботиться о стариках, детях и так далее, начинают расслабляться? По принципу «помощь-то все равно оказана, так какая разница кем».
– Я об этом тоже думала. В жизни часто встречаются такие ситуации, когда на помощь приходят добровольцы, а не те, кто должен прийти по долгу службы или работы. Но тому, кто ждет помощи, не так и важно, откуда она появилась. Важен конечный результат. И поэтому надо пропагандировать добро и надо детям прививать заботу о тех, кто нуждается. Иначе общество обречено.
– Ты такой, можно сказать, доброволец по жизни. Лично тебе что это тебе дает? Зачем?
После моего вопроса повисла пауза. Я уже сталкивалась с такой реакцией, общаясь со спасателями-добровольцами, с волонтерами. Когда человек помогает не ради чего-то, а просто потому, что по-другому не может.
– Даже не знаю что ответить, – первой нарушила молчание Наташа. – Автопилот, наверное. Я не знаю, как по-другому можно. Это уже образ жизни. И неважно кому и где ты помогаешь: гуманитарную помощь на передовую везешь, бабушке сумку донес или собаку, сбитую машиной, не бросил умирать на улице. Ты, главное, помогай.
