Командир 1-й гаубичной артиллерийской батареи гаубичного артиллерийского дивизиона гвардии старший лейтенант Александр Прошин, позывной «Прохор», встал на защиту родного Донбасса в 2015 году. Житель Донецка принял это решение после того, как его супруга, работавшая в магазине «Амстор» Киевского района Донецка, получила ранение в результате украинского обстрела Донецка «Градами».
- Жену выходил, к счастью. И так совпало, что в это самое время мне позвонил мой бывший подчиненный, который на тот момент уже был добровольцем, и рассказал, что у них большие потери. Спросил, готов ли я им помочь. Я согласился. И уже на следующий день написал у себя на работе заявление на расчет...
Свой послужной список офицер начал с номера расчета — то есть с самой низшей артиллерийской должности. Сам он признается, что в артиллерии нет ни одной должности, которую он бы не занимал. Был заряжающим, снаряжающим, наводчиком, командиром миномета, оператором дальномерщиком… Перечислять долго.
- Потом меня пригласили на Д-30 (122-мм буксируемая советская гаубица. - «МК»). Это уже орудие посерьезнее. Дорос до должности командира батареи.
Обучение военнослужащий проходил с нуля, как говорится, в процессе боевой работы. Александр никогда ранее не имел отношения к военной службе, даже «срочку» в армии не служил, но это ничуть не помешало ему освоить армейскую науку.
- Могу с уверенностью сказать, что в окопе учишься всему быстрее, - уверенно заявляет «Прохор». - Жить захочешь – разберешься.
- Какие задачи выполняла батарея в специальной военной операции?
- На момент начала операции наша батарея стояла на боевом дежурстве, - вспоминает офицер. – Мы находились непосредственно в обороне, которую противник неоднократно пытался прорвать. При этом вели контрбатарейную борьбу, даже несмотря на то что технические характеристики наших орудий не позволяли делать это в полном объеме. Мы выкатывали Д-30, которые на тот момент у нас были, на самый «передок» линии боевого соприкосновения, дежурили под покровом ночи, для того чтобы ударить по артиллерии неприятеля с максимальным ущербом.
Офицер признается, что начало операции стало для него лично и для всех бойцов его подразделения неожиданностью. Заранее артиллеристов никто не предупреждал и не готовил к этому событию.
- Поступила команда занять определенные населенные пункты. В наши задачи входила поддержка артиллерийским огнем пехоты, - продолжает рассказ собеседник. – Ставили заградительный огонь, уничтожали противника. Даже, что интересно, дистанционно разминировали местность. Для нас это было впервые, но ничего, справились. Пехота осталась довольна. Ребята приходили потом, благодарили. Это и есть самая большая для нас награда.
Одной из самых крупных побед подразделения «Прохора» за последнее время стало освобождение совместно с союзными войсками Углегорской ТЭС. Я спросила офицера, как он оценивает подготовку артиллеристов противника.
- Стреляют хаотично, - констатирует Александр. – Я так понимаю, враг у них здесь не мы, я сейчас имею в виду людей в военной форме. Складывается впечатление, что для них здесь все враги - и гражданские, и военные. Потому что бьют ВСУ без разбора, хотя с их позиций четко видно, куда ложатся снаряды. А ложатся они по школам, по детским садам. Но главное, что страдает не только инфраструктура, это отстроится, не страшно. Страшно то, что страдают ни в чем не повинные гражданские люди. Украинская артиллерия работает под корректировку, и они понимают, куда бьют. Когда по поселку летит, если первый снаряд бьет мимо, то второй уже точно в цель.
Из рассказа офицера про работу артиллерии народной милиции ЛНР становится понятно, что военные делают все возможное, чтобы не нанести урон гражданскому населению. Подчас при этом подвергая себя опасности.
- Мы даже огневые позиции выбираем так, чтобы снаряды не летели через головы мирных жителей, порой рискуя теми, кто находится на огневой позиции, - объясняет офицер.- Как ни крути, снаряд – это железка. С ним может произойти все что угодно. Птичка, к примеру, полетит, и он разорвется при попадании в нее. А осколки посыпятся на мирных. Пусть вероятность такого один на миллион, но мы пытаемся даже ее исключить.
- В чем была особенность при штурме ТЭС?
- Одной из задач, стоявших перед нами, было по максимуму сберечь станцию и не нанести ей критического урона. Мы даже не уничтожали административные здания, где непосредственно находились наблюдатели противника и их корректировщики, которые, признаться, крови нам попили много, а просто «кидали их на задымление». То есть лишали возможности вести наблюдение. По огневым точкам украинцев, конечно, били. Ставили заградительный огонь, потому что бригада ВСУ, находившаяся на ТЭС, пыталась наступать. Непосредственно взвод, где мы сейчас находимся, уничтожил четыре танка противника. Другой взвод, где стоят гаубицы Д-30, вел огонь по живой силе противника на позициях, не давая им сопротивляться наступлению нашей пехоты.
- Какая была интенсивность огня?
- При занятии ТЭС общий расход у нас был 204 снаряда, при занятии Красной Горы – 86. Это, чтобы вы понимали, не просто много, а очень много. Орудия работали на пределе. Люди устали, оно и понятно, один снаряд весит порядка 40 килограммов, поди закидай. А времени на отдых нет, ведь там ребятам - пехоте на передке ой как тяжело.
- Какие теперь перед вами стоят задачи после взятия ТЭС?
- Впереди Бахмут, как его называют украинцы, а по-нашему Артемовск. Нацелены туда.
- Как военнослужащие ЛНР относятся к тому, что теперь вам приходится воевать за Донецкую землю? Нет ли таких настроений, мол, свою территорию освободили, дальше не надо идти?
- Я сам донецкий, - без раздумий отвечает офицер. – И процентов 80 моей батареи тоже люди из Донецка. И скажу так: мы никогда не делили донецкий ты или луганский. Не хватало, чтобы сегодня мы начали делить Донецк с Луганском, а завтра начнем кто с какого района или с какой улицы? Мы все одно дело делаем. Потому такой вопрос не то что не стоит, о нем даже подумать страшно. Так что задача у нас одна. И она будет выполнена.
Донецк, ДНР.
