Прибавьте к этому нападение боевиков на Белгородскую область, попытку убийства Захара Прилепина, атаку дронов на Кремль и еще с десяток событий аналогичного характера, и отдельные фрагменты сложатся в целостную и логичную картину: власти в Киеве открыто сделали ставку на терроризм в качестве одного из главных рычагов своего воздействия на Россию.
А еще на этой картине обязательно должен присутствовать Запад, старательно делающий вид, что он ничего такого не замечает. Такова реальность гибридной войны: она не ведется в «белых перчатках».
В глазах таких главных печатных органов западной либеральной политической элиты, как британская The Guardian или американская The New York Times, термин «ультраправые» носит ярко выраженный негативный характер. Но вот о тех отдельных «ультраправых» из числа уроженцев России (использовать здесь термин «из числа граждан России» как-то не очень уместно), которые поучаствовали в нападении боевиков на Белгородскую область, оба этих издания предпочитают писать чисто в фактологическом ключе — ключе, который в данном контексте фактически означает позитивное отношение.
Мол, конечно, это плохие парни. Но они борются против гораздо более плохих парней. Поэтому будем считать их хорошими — тем более, что они на нашей стороне.
Любопытная позиция для группы стран, которые всего два с небольшим десятилетия назад, после страшных терактов 11 сентября 2001 года в США, возглавили «всемирный крестовой поход против терроризма». Любопытная — но точно не неожиданная.
Пара цитат из знаменитого военного теоретика Карла фон Клаузевица: «Война есть ни что иное, как расширенное единоборство. Вообразите себе схватку двух борцов. Каждый из них стремится при помощи физического насилия принудить другого выполнить его волю; его ближайшая цель — сокрушить противника и тем самым сделать его неспособным ко всякому дальнейшему сопротивлению».
«Физическое насилие является средством, а целью будет — навязать противнику нашу волю. Для вернейшего достижения этой цели мы должны обезоружить врага, лишить его возможности сопротивляться».
Да, Клаузевиц писал это о классических военных действиях в начале XIX века — во времена, когда термин «терроризм» еще даже не был должным образом сформулирован и раскрыт (хотя само это явление, безусловно, имело место уже тогда).
Но к ХХ веку политикам многих стран мира, включая западные или союзные Западу, уже было совершенно очевидно: сделать противника «неспособным к дальнейшему сопротивлению» можно не только с помощью классических военных действий. На официальном уровне терроризм в этих странах, конечно, везде осуждается как совершенно неприемлемый способ политической борьбы.
Но, как мы хорошо знаем, то, что обсуждается на теоретическом уровне, часто без всяких моральных страданий используется на уровне практическом. Занимавший в 1986–1992 годах пост премьер-министра Израиля Ицхак Шамир был очень респектабельным политиком. Но вот на стартовом этапе своей карьеры «респектабельного политика» Шамир был террористом чистой воды. Именно по его приказу в 1944 году в результате террористического акта был убит британский министр-резидент на Ближнем Востоке лорд Мойн.
Или вспомним более недавние времена. Во второй половине ХХ века американские спецслужбы были прямо или косвенно причастны ко многим громким террористическим актам в Италии. Зачем это им было нужно — сейчас объяснить довольно сложно. Но общая логика была примерно такой: для борьбы с левыми силами можно и нужно использовать правые силы, включая те, которые применяют формально запрещенные методы политической борьбы.
В результате возникали, например, такие коллизии: высшие американские чины, включая госсекретаря Генри Киссинджера, активно покровительствовали секретной масонской ложе P2 во главе с «итальянским Березовским» — Личо Джелли. А Джелли, в свою очередь, исполнял свою главную мечту «стать великим кукловодом», занимаясь чистой уголовщиной, организуя взрывы в общественных местах и расправы с нелояльными политиками.
Сейчас логика холодной войны вновь является и главенствующей, и определяющей. Поэтому Запад без колебаний (или с колебаниями — мы этого пока точно не знаем) перестал воспринимать терроризм как тотальное зло. В случае, когда терроризм направлен против России, с точки зрения США и Европы, он является как минимум вполне понятным и логичным.
Глава социологической службы ВЦИОМ Валерий Федоров недавно так описал в социальных сетях изменения общественных настроений в России: «Тревожность опять пошла в рост. Атаки дронов, теракты, саспенс с контрнаступлением... Стратегия дестабилизации, применяемая Киевом, дает определенный результат. Чем ответим?»
Правильная оценка ситуации и правильно поставленный вопрос, на который пока нет четкого ответа. В первые два десятилетия этого века властям России удалось постепенно потушить волну терроризма, чьим источником был Северный Кавказ. Но сейчас перед страной возникла новая долгосрочная террористическая угроза. Вывод, к которому не хочется приходить. Но факты, как известно, упрямая вещь.
