«Снег есть всегда, стоит только повыше забраться»
В Кабардино-Балкарии говорят: гость адыга в крепости сидит. Любой путник, кто переступит порог дома, находится под защитой. Святая заповедь — в любое время принять гостя, накормить и всячески потакать его желаниям. Мы в полной мере испытали это на себе. Если еще учесть, что команду «Московского комсомольца» принимали в республике на правительственном уровне.
Конечно, нам показали застольный этикет, который выверен веками. Провозглашение тостов здесь возведено в ранг искусства. И главное за столом не еда, а беседа. Интересных историй было рассказано так много, что я порой лепетала, как Шурик из «Кавказской пленницы»: «Минуточку... Будьте добры помедленнее, я записываю…». Не раз мы попадали впросак, пытаясь вставить слово или незаметно выскочить из-за стола. Выяснилось, что это можно сделать только с разрешения тамады. Пустых тарелок здесь тоже не приемлют (плохая примета — к бедности). Тут же их унесут или наполнят.
Остановиться, честно говоря, было непросто. Министр культуры КБР Мухадин Кумахов объясняет, что лягур — вяленое мясо, гедлибже — курица в сметанном соусе. В качестве гарнира к этим блюдам чаще всего подают пасту — круто сваренную пшеничную кашу. Она же, кстати, служит и хлебом.
Хорош был и шашлык жал-баур из печени, который заворачивают в пленку от внутреннего жира. Ну и, конечно, невозможно было отказаться от тончайших хичинов — жареных на сухой сковороде лепешек из пресного теста с начинкой из мяса, сыра с картофелем, свекольной ботвы.
Дней в нашем распоряжении было в обрез, но нам постарались показать всю красоту Кабардино-Балкарии. Мы убедились, что республика — это земной шар в миниатюре. Здесь живет более ста национальностей. И представлены все ландшафтные зоны: начиная от сухих степей, лесов, альпийских лугов до ледников.
Здесь земля тянется к небу, горы занимают 1/3 всей территории республики. От низин Терского района до вершины Эльбруса перепад высот — 5501 метр. И всегда запросто можно «нырнуть» из жары в холод. Снег есть всегда, стоит только повыше забраться.
Всю республику можно назвать курортом. Здесь текут целые реки из нарзана, вода пузырится под ногами, углекислый газ бьет в нос, перехватывает дыхание. И природа так щедра, что почти из-под каждого камня бьет родник с минеральной водой.
— Кабардино-Балкария интересна в любое время года, — напоминает олимпийский чемпион, заместитель председателя правительства КБР Мурат Карданов. — Зимой — это популярнейший центр горнолыжного спорта. Хороши как склоны Чегета, так и трассы Эльбруса. А летом наступает время пеших, конных и велосипедных экскурсий. И, конечно же, восхождений.
Зачем мы, собственно, и приехали в республику.
Уже на следующий день стартуем в Баксанский район, в ущелье Адыр-Су. По обочинам тянутся бесконечные яблоневые сады. Местные жители, по словам журналиста Арсена Булатова, считают, что у каждого сорта яблок — свой нрав и характер. Яблоня симиренко, например, считается капризной, мантуанская — очень хрупкая, с женским характером, а вот у стойкого зимнего сорта айдаред — чисто мужской нрав.
Поднимаясь в горы, проезжаем деревни, каждая из которых специализируется на определенных фруктах и овощах. В одних селах лучше всего растут помидоры, в других, в зависимости от климатических условий, абрикосы, а в деревне Былым, где наблюдается больше всего солнечных дней в году, царствует капуста.
По пути следования нам показали две деревни, где постоянно выпадает град. Там посадки сплошь защищены сверху решетками.
Проскакивая одно село за другим, замечаем еще одну особенность: каким бы ни был скромным дом, ворота у хозяев неизменно высокие, вычурные, со множеством кованых деталей с растительным орнаментом. Арсен говорит, что для местных жителей очень важно общественное мнение. Нельзя ударить в грязь лицом. Ворота — это визитная карточка, то, что видно всем. Даже если еще не поставлен забор, ворота будут стоять.
На холме возле федеральной трассы «Кавказ», вблизи села Дугулубгей, выложена камнями надпись: «Пусть крепнет и процветает дружба народов России». Говорят, что этой надписи без малого уже 80 лет. Только слова «Советского Союза» были заменены на слово «России». Каждый год эту надпись красят и обновляют.
Нам напоминают, что из Кабардино-Балкарии никогда не было оттока населения по национальному признаку. Здесь ценят добрососедские отношения и очень бережно относятся к истории. В зданиях районной администрации на входе стоят памятники Ленину. А в центре Нальчика, например, с распадом СССР не была переименована ни одна улица.
Постепенно равнинный пейзаж сменяется горным. На склонах видны следы селевых потоков. Даже там, где не наблюдается до самого горизонта жилья, разгуливают отары овец. Водитель Мурат замечает, что двигатель машины в разреженном воздухе работает уже по-другому, «хуже тянет в гору». Нам все больше попадается балкарских сел. Под навесами у дороги женщины продают вязаные носки, свитера, шали, безрукавки. Говорят, что вязать здесь умеют абсолютно все независимо от пола, социального статуса и количества высших образований.
«Преодолел Докторский перевал — прошел «медосмотр»
У села Верхний Баксан сворачиваем к ущелью Адыр-Су. Но с ходу в него не попадешь. Путь в ущелье преграждает гигантская 200‑метровая скальная ступень. Машины поднимаются наверх с помощью наклонного лифта-фуникулера, который был построен еще в 1968 году.
Задирая головы, смотрим на уходящие вверх под углом 45 градусов рельсы. Наш «уазик»-«буханка» заезжает на открытую деревянную платформу. Машинист что-то кричит сверху, и платформа, скрипя, медленно начинает ползти вверх.
Подъем длится две минуты, платформа может поднять одновременно до 12 тонн груза.
Мы тоже могли бы испытать на себе этот улетный аттракцион и, продуваемые всеми ветрами, подняться наверх «на канатной тяге». Но решили соблюсти альпинистскую традицию, которая зародилась в этих краях еще в 50‑е годы: все, кто приезжал в альплагеря ущелья Адыр-Су, поднимались наверх пешком. Рядом с грузовым подъемником по скалам проложена железная лестница.
— 310 ступенек, — охотно объясняет нам старушка, торгующая на пятачке перед подъемником вареньем из молодых сосновых шишек. (Местные считают, что оно хорошо помогает при простуде и бронхите.)
Мы уже знаем, что этот перевал в шутку называют Докторским. Считается, если одолеешь крутой подъем без единой остановки, значит, «прошел доктора», к нагрузкам в альплагере готов.
Идем гуськом друг за другом. «175, 176, 177…» — считаю про себя ржавые ступени. Уже чувствуется высокогорье, нехватка кислорода. Думаю, хорошо, что рядом бьется в каньоне река Адыр-Су, иначе было бы слышно, как я к концу подъема дышу как паровоз… Но тянусь из последних сил. Все доходим не притормозив. «Медосмотр» пройден.
Едва выбираемся на ровную площадку, как попадаем в руки инспектора национального парка «Приэльбрусье». Хусейн Узъянов напоминает, что в ущелье можно встретить медведя. Буквально несколько дней назад косолапый был замечен в зарослях малины в Гранатовой балке.
Охота в национальном парке запрещена. За убитого медведя и тура штраф 150 тыс. рублей, за убитую серну — 100, за уничтожение кабана — 75, за убитого барсука — 30. Даже если подстрелишь шакала, заплатишь 500 рублей. Инспектор объясняет: «Шакал — санитар леса».
Вверх от подъемника идет разбитая грунтовка. Но проехать дальше можно, только миновав погранпост, заранее оформив пропуск. Ущелье Адыр-Су является приграничной зоной. По гребню горного массива Уллу-Тау проходит граница России с Грузией.
Внизу, «на земле», моросил дождь, а в ущелье вовсю шпарит солнце. Мы попадаем в другое измерение, где воздух такой, что его хочется пить, и слышны только шум ветра, отдаленные громовые раскаты, щебет птиц.
14 километров по ухабам и ручьям, и мы попадаем в высокогорный альплагерь «Уллу-Тау». Нас встречает директор учебно-спортивной базы Расул Моллаев. Показывая на снежные шапки гор и сосновые леса, говорит: «Естественная барокамера». Мы узнаем, что здесь нет ни змей, ни комаров. Еще это рай для аллергиков.
Альплагерь «Уллу-Тау» — один из старейших.
— Первыми на это место приехали в 1936 году и установили палаточный городок преподаватели и студенты Московского химико-технологического института имени Менделеева, назвав альплагерь «Азот», — рассказывает почетный мастер спорта, кавалер ордена «Эдельвейс» Юрий Порохня. — К сожалению, то восхождение закончилось трагически. Два участника группы при восхождении на вершину Адырсу-баши при траверсе ледового склона сорвались в сторону перевала Голубева. Их тела так и не нашли. Они остались на леднике, который постоянно движется, год за годом наращивая свою массу.
По словам Юрия Порохни, случается, только многие годы спустя ледник, оттаивая, отдает свои жертвы.
В альплагере во все времена существовал жесткий спортивный режим. И сейчас коллектив базы старается сохранить старые добрые традиции. Лагерь живет по четкому расписанию.
Мы наблюдаем, как одна из групп работает на Скале спасателей. Ребята из другой группы учатся ходить в связке на двойной веревке. Кто-то страхует через две «восьмерки», другие забивали и выбивали крючья. До нас доносится: «Альпинизм не шахматы, здесь думать надо».
Вечером знакомимся с группой латышей. Они совершили восхождение на пик ВМФ и следом собираются штурмовать Эльбрус.
Те, кому предстоит восхождение, тревожно всматриваются вдаль, где проходит перевал Гарваш, который здесь называют «гнилым углом». Если в этом месте «задымились» облака, все знают: погода испортится. В этом случае альпинисты шутят: сваны начали гнать самогон.
А мы тем временем идем в учебную часть альплагеря, которая является своеобразным клубом. Здесь заполняют маршрутные листы, обсуждают восхождения. Большинство из нашей команды чужие в этом мире, где ведутся всем понятные разговоры: «сходили 1Б на Гумачи», «5А на Тютю», «3Б на Чегет» и «жалко, что не нельзя слазить на Уллу-Тау по 5Б Абалакова».
Начальник учебной части Валентина Тихоновна Орехова смотрит на нашу команду «МК» скептически. Сегодня им пришлось из-за непогоды вернуть с маршрута хорошо подготовленную спортивную группу.
В лагере ребята сначала совершают акклиматизационные выходы, возвращаясь на базу. Есть даже заповедь: забирайся высоко, спи низко. После этих выходов отдыхают три дня и только потом идут штурмовать одну из вершин.
Мы приехали в альплагерь 18 июля и уже на следующий день планировали выйти на маршрут. Так изначально был составлен план нашей поездки.
Утром 19 июля на встречу с нами собрался коллектив базы — все сплошь маститые альпинисты. Мы узнали, что первыми на пик «Московский комсомолец» в 1950 году по западному гребню взошла группа под управлением Дмитрия Ипполитовича Суходольского. Руководитель группы был родом с Украины, еще до войны он успел окончить школу инструкторов, выполнил норму мастера спорта по альпинизму. Во время Великой Отечественной войны воевал в партизанском отряде. Попал в плен, после освобождения содержался в фильтрационном лагере. Чудом не попал в ГУЛАГ, репрессий не последовало, были учтены все его предыдущие заслуги.
— В его группе в 1950 году были комсомольцы из Москвы, — рассказывает ветеран-альпинист Юрий Иванович Порохня. — В честь первых покорителей пик и был назван «Московский комсомолец». Можно предположить, что это восхождение было приурочено к какой-то дате, но доподлинно это неизвестно. Участников тех событий уже нет в живых. А записей никаких не осталось.
Спустя два года, в 1952‑м, восхождение с северной стороны на пик, где располагается крупный скальный гребень, предприняла группа альпинистки-москвички Галины Николаевны Щипаловой.
— Был разработан тактический план, но группа не рассчитала своих сил, они «схватили холодную ночевку», без палатки, и в конечном итоге вынуждены были отступить, — рассказывает ветеран. — В дальнейшем кому-либо было запрещено штурмовать пик «Московский комсомолец» с севера. Этот запрет существует и поныне.
Мы выяснили, что на пик — тезку нашей газеты почти никто не ходит. Его проходят траверсом, когда идут с пика Химик на пик Треугольник или с Треугольника на Озерную.
«45 минут идем, 10 — отдыхаем»
Наш маршрут — классическая единичка. Но в лагере большинство считает, что до пика «Московский комсомолец» из нашей группы дойдет в лучшем случае один участник.
Большую часть снаряжения мы берем напрокат. Собираем его по трем разным точкам.
Инструктор Андрей Кобин смотрит на нашу неподготовленную группу волком. Просит каждого встать рядом со своим рюкзаком и снаряжением. Проверяет качество ветрозащитных курток и штанов, берет в руки трекинговые ботинки. Просит каждого примерить альпинистскую беседку — обвязку, которую еще называют «системой». Ее требуется подогнать точно по размеру.
— Это что за кошелек? — сдвигает брови инструктор, показывая на рюкзак одного из участников. — Выдайте ему «сотку» (рюкзак объемом сто литров. — С.С.).
Наверх нам требуется взять с собой спальник, каремат (коврик), пуховку. В горах в любой момент может пойти как дождь, так и снег. Также нужно захватить групповое снаряжение: палатки, веревки, продукты.
Когда одна из участниц отказывается менять свой небольшой рюкзак на более объемный, Андрей говорит как отрезает: «Вы с нами дальше не идете».
Гид дает понять, что взять его за горло наманикюренным ноготком не получится. Для него безопасность прежде всего. Досмотр продолжается. Инструктор с ходу бракует все пляжные солнцезащитные очки. В высокогорье нужны очки с коэффициентом защиты 3–4.
Надо было видеть наши лица, когда каждому выдали ледоруб. Металлические стержни все сплошь покрыты царапинами, маститые альпинисты ими «зарубались» на ледниках. Большинство же из нас не знают даже, как правильно его держать…
— Берите ледоруб в ту руку, которая ближе к склону, — пытается преподать нам азы Андрей. — Им «зарубаться» можно не только на льду и плотном слежавшемся снегу, но и на каменистых и травянистых склонах.
В 16.00, нагруженные рюкзаками, выходим на маршрут. У каждого за плечами ноша по 13–18 килограммов. Нас сопровождают три инструктора.
Самое время представить нашу команду. На штурм отправляются: заместитель генерального директора «МК» Олег Воробьев, спецкор Светлана Самоделова, фотокор Наталья Губернаторова, ведущий специалист службы общественных связей Анна Аникина. А также друг редакции, бессменный напарник полярного путешественника Матвея Шпаро, Борис Смолин. Только у двоих в нашей группе имеется альпинистский опыт. Боря Смолин поднимался ранее дважды: на Эльбрус и в составе экспедиции с инвалидами-спинальниками на вершину Маккинли на Аляске. Наташа Губернаторова имеет опыт восхождения на гору Фудзияма в Японии и в базовый лагерь Эвереста.
Проходим пограничный контроль. Далее тропа тянется вдоль русла реки Адыр-Су, которую питают 40 ледников. Прямо перед глазами заснеженная вершина Уллу-Тау.
— Режим такой: 45 минут идем, 10 — отдыхаем, — говорит Андрей.
Разглядывать красоты некогда. Смотрим в основном под ноги. Хвойные леса сменяются альпийскими лугами. Краем глаза выхватываю необыкновенно крупные и яркие колокольчики. Тропа петляет в нагромождении камней, среди осыпи. И метров через 500 резко уходит вверх.
Идти без акклиматизации всем непросто. Представьте, что вы поднимаетесь на 25‑й этаж, потом без перерыва одолеваете еще 25 этажей, и еще… Идете так 45 минут. Под ногами отнюдь не ровные ступеньки. А за спиной тяжелый рюкзак.
Когда наконец наступил перерыв, стоим, наклонившись, в «собачьей стойке». Опираясь на трекинговые палки, дышим, дышим…
— Еще минут 40, и будет плато, — вдохновляет нас Андрей.
Слово «плато» звучит как мед. Сознание радостно отмечает: это же возвышенная равнина, равнина!!! Это не то что лезть в гору по вертикали!
Плато оказалось местом удивительным, в чем-то мистическим. Мы видим на плоскогорье сотни разнокалиберных пирамид, сложенных из камней. Инструктор объясняет, что люди, поднимаясь на плато, загадывают желание, молчат всю дорогу. А потом на рассвете, когда показывается солнце, складывают из камней пирамиду.
Для нас это непозволительная роскошь. Мы потеряли много времени на подбор снаряжения. Надо успеть засветло встать на стоянку. А склон становится все круче.
До Местийских ночевок (местечко названо в честь высокогорного поселка Местия в Сванетии, на северо-западе Грузии) добираемся уже в сумерках. Ночь в горах обрушивается внезапно. Р‑раз — и как будто выключили свет.
На площадке, на гребне морены, ставим палатки. Со всех сторон нас обступают заснеженные горы. Со склонов стекают сотни ручьев. Кругом камни, камни, камни… Один гигантский валун со стесанной поверхностью годится для стола, а те, что сложены ступенькой, — готовые стулья.
Готовим кашу, а потом, глазея на звезды, пьем чай с чабрецом. Его здесь так много, что идти приходится буквально по чабрецовым полям.
Спать нам остается лишь несколько часов. Подъем запланирован в три ночи, в четыре утра мы должны выйти на штурм вершины.
Видимо, у каждого есть свой предел и своя высота. Для меня это 2800 метров. Берет в плен «горняшка» — горная болезнь, высотная гипоксия. Когда только нижнее давление 120, а верхнее вообще зашкаливает… Сказывается и нехватка кислорода в воздухе, и физическое переутомление, и недостаток сна, а главное — отсутствие ступенчатой акклиматизации.
Я остаюсь в базовом лагере. Так решил инструктор. Возражения не допускаются. Группа в четыре утра выходит на маршрут. Трекинговые палки остаются в лагере. Наверх ребята идут уже с ледорубами, в касках. В рюкзаках остаются только пуховки, альпинистские беседки и веревки.
Собиралась группа еще при свете фонариков. Когда они начали восхождение, небо только-только стало розоветь.
Вижу, как по земле стелется густой туман, группа теряется на склоне в сплошном мареве. На душе тревожно: как сложится для них этот день?..
«Не обошлось без добрых эмоциональных пинков»
Накануне второй наш инструктор, Петр Плюхин, рассказывал о маршруте, который начнется от Местийских ночевок.
Сначала группа пойдет вдоль ручья, потом будет длинный травянистый подъем. А дальше начнется самый трудный участок — осыпные склоны, высыпной цирк, скальные гребни и выход на вершину. Склоны будут крутизной 45 градусов.
По всем расчетам группа должна вернуться в базовый лагерь около часа дня. Сидя на камне, набрасывая заметки, замечаю на верхотуре подвижную фигуру. Присматриваюсь — тур! Горный козел, символ Кавказских гор.
В альплагере директор базы Расул Моллаев рассказывал, что здесь проходит турья тропа. Горные козлы, перепрыгивая с одной скалы на другую, могут взлетать вверх на добрых 3–4 метра. Бородатый «скалолаз» удерживается на скалах и выступах благодаря особому строению копыт. Они у туров раздвоенные, а на подошве есть «подушечка», которая буквально прилипает к поверхности камня, принимая его форму.
Пока жду ребят, наблюдаю, как с вершин, оттаивая, летят вниз огромные камни.
Около девяти утра на склоне появляются две фигуры. Сердце екает: наши! Спускаются медленно, тяжело. При приближении узнаю коллегу Олега Воробьева, которого сопровождает инструктор Николай Воронин. «Горняшка» достала Олега на высоте 3400 метров. Одышка, учащенное сердцебиение, головокружение просто не позволили ему идти дальше наверх.
Инструктор объясняет, что кислородное голодание играет с человеком в свои игры. У кого-то наблюдаются признаки эйфории, человек начинает беспричинно смеяться, жестикулировать, много говорить. Потом приподнятое настроение сменяется апатией, у человека притупляется интерес к окружающему. Высокогорье влияет на психику человека. Например, именитый альпинист Райнхольд Месснер из Южного Тироля признавался, что, когда в одиночку поднимался на Эверест, «видел» спутника, которого на самом деле не было. И пытался даже с ним делиться едой.
Николай Воронин говорит, что в человеке, идущем на восхождение, от природы должна быть заложена общая выносливость. Среди альпинистов больше стайеров, чем спринтеров. И, что удивительно, в силу особенностей организма женщины лучше переносят гипоксию.
— Я так и не смог на подъеме стабилизировать дыхание, — говорит Олег. — Равномерного медленного шага не получилось. Шел рывками.
Мы с нетерпением ждем покорителей пика «МК». Первые три человека из команды вернулись в базовый лагерь только около трех часов дня. Спустя час — еще двое.
Кроме инструкторов только трое из группы взошли на вершину. По рассказам коллег, площадка на самом пике оказалась совсем маленькой, примерно два на два метра. Из-за сильного ветра там невозможно было даже встать в полный рост. С двух сторон были обрывы. Тех, кто пытался выпрямиться, инструктор, обеспечивая безопасность, обкладывал матюгами. Говорил при этом: «Вниз от вас одни уши долетят».
— На вершине развернули флаг, еле удерживая его в руках, — рассказывает самая юная участница восхождения Аня Аникина. — Вид с верхотуры был потрясающий. Прямо на уровне глаз были снежники. С пика был виден Эльбрус. И как только заложили в расщелину капсулу, увидели, как над нами парит гриф.
Подъем, по словам Ани, оказался для нее очень сложным. Было и страшно, и плакала несколько раз. Инструктор стимулировал, говорил, что такой шанс может выпасть только один раз в жизни. На спуске ноги скользили по камням. Бывало, ехала вместе с валуном вниз. И постоянно мечтала: вот бы сейчас появился вертолет и забрал на борт.
Состояние ребят понятно. На высоте давление в два с лишним раза ниже нормального. В условиях кислородного голода организм выделяет непривычно большое количество влаги. Постоянно хочется пить.
— На спуске нам не хватило питья, — говорит Борис Смолин. — Всю воду, что захватили с собой, мы выпили. Подъем и спуск затянулся, постоянно ждали тех, кто отставал. Помню, как шли на шум воды. Приблизившись, увидели мокрые камни, стали их раскидывать, появился родничок...
Запомнился же Борису длинный-длинный тягун. Когда идешь, преодолевая девять девятиэтажек, а впереди еще столько же!
— Мне удалось взойти на вершину, но, признаюсь честно, я была слабо подготовлена физически, — говорит в свою очередь Наташа Губернаторова. — Еще приболела перед поездкой. На спуске разрыдалась. Я катастрофически боюсь ходить по движущимся камням. Ты идешь, и камни движутся вместе с тобой. Было очень страшно. На спуске мы с инструктором отстали от группы. И промахнулись мимо лагеря. Пришлось возвращаться по хребту назад... Но трудности забудутся, в памяти останутся прекрасные виды заснеженных гор. Они ведь живые, идешь и видишь: вот камень сорвался и полетел вниз, вот лавина сошла на соседнем склоне. Я рада, что горы приняли нас!
Инструктор Андрей Кобин признается, что сначала был в шоке от неподготовленной группы.
— Но потом понял, что народ мотивирован, вам все интересно. И закралась мысль: может, кто-то и дойдет, — говорит Андрей. — Конечно, не обошлось без добрых эмоциональных пинков. Порой волнение за личный состав просто зашкаливало. Пик «Московский комсомолец» не пешеходная, а спортивная гора. Тут нужны были навыки лазания. То, что две трети группы дошли до вершины, я считаю хорошим результатом.
Да, нашей команде повезло с погодой. Не было ни дождя, ни снега. Не пришлось навешивать веревки и использовать крюковую страховку. Сам пик не был покрыт ледяным панцирем, как это было еще месяц назад, в июне.
В альплагере нас ждала торжественная встреча. На плацу выстроился весь инструкторский состав и руководство лагеря. Наш инструктор доложил, что маршрут окончен, настроение у всех отличное. Нам трижды прокричали «ура» и вручили по кружке холодного компота.
Три члена команды «МК», кто взошел на вершину, — Аня Аникина, Наталья Губернаторова и Борис Смолин — получили значки «Альпинист России». Развернув на пике флаг «МК», они преподнесли подарок любимой газете на столетний юбилей.
Большинство из группы на вопрос, пошли бы они снова на восхождение, категорически ответили «нет!».
«МК» выражает огромную благодарность за помощь в организации восхождения на пик «МК» врио главы Кабардино-Балкарской Республики Казбеку Валерьевичу Кокову, первому заместителю председателя правительства КБР Мурату Анатольевичу Керефову, министру культуры КБР Мухадину Лялушевичу Кумахову, министру курортов и туризма КБР Мурату Лиуановичу Шогенцукову, секретарю экспертно-аналитического совета при главе КБР Заурбеку Юрьевичу Шахмурзаеву, и.о. директора ГКУ «КБР-Медиа» Беслану Юрьевичу Беженову, начальнику отдела телерадиовещания и электронных СМИ ГКУ «КБР-Медиа» Темирлану Руслановичу Холаеву, главе администрации Эльбрусского муниципального района Каншаубию Хаджи-Омаровичу Залиханову, заместителю главы администрации Эльбрусского муниципального района Руслану Алиевичу Атакуеву, директору базы Уллу-Тау Расулу Сафаровичу Моллаеву, главному редактору газеты «Ставропольская правда» Вадиму Николаевичу Баканову и генеральному директору газеты «МК-Кавказ» Елене Николаевне Бакановой.
