Осторожно, Абхазия закрывается
- Конечно, мы все понимаем: эпидемия. Но поймите и нас. Чем мы завтра будем кормить детей? – жаловалась мне на жизнь официантка популярного кафе на сухумской набережной. - У нас оплата сдельная. Получаем в зависимости от дневной выручки. И так доходы упали – туристов нет, местные сидят дома, боятся вируса. А послезавтра наше кафе совсем закрывается. Значит, денег совсем не будет. Ну, пару недель можно протянуть на своих запасах. А что потом?
Далеко не у всех жителей Абхазии есть дом в горном селе с погребом, заполненном домашними закрутками и прочими припасами на черный день. Республика живет трудно, сожженные, разбитые в войну дома до сих пор можно встретить в самом центре столицы. Только коронавируса и не хватало. Границу с Грузией закрыли сразу. Потом запретили въезд туристическим автобусам из Сочи. Установили на границе с Россией тепловизор. А сразу после президентских выборов Абазия стала закрываться уже всерьез. Гостиница, в которой я жила, перестала принимать гостей сразу после моего отъезда: я была последней клиенткой. Закрылись школы, кафе и рестораны, перестали ходить автобусы и маршрутки. Прекратил работу знаменитый сухумский рынок. 27 марта и.о. президента Валерий Бганба ввел в республике чрезвычайное положение.
Так Абхазия опять оказалась в полной изоляции. Ей не привыкать; но если прежде блокаду мятежной республики устанавливали внешние силы, чтобы сделать ей больно, то теперь Абхазия самоизолировалась. Эти меры необходимы, чтобы сберечь народ: ведь абхазов так мало осталось на этом свете.
В Абхазии хорошо относятся к России. Но нет-нет, да и напомнят, как после войны благодаря президенту Ельцину и министру иностранных дел Козыреву республика на долгие годы оказалась в блокаде, которую отменил только президент Путин.
Абхазы называют свою войну Отечественной. Как и общая наша Великая война, абхазская Отечественная дала пример города-героя, который выстоял, не сломился в тяжелейших условиях, в блокаде, отрезанный от Большой земли, без снабжения и коммуникаций. Но если о Блокаде Ленинграда знает весь мир, то многие ли слышали о блокаде Ткварчала?
Город шахтерской славы
На въезде в Ткварчал (старое грузинское название города -Ткварчели) стоит бронзовый памятник шахтеру. Других шахтеров в этом шахтерском городе мне увидеть не удалось. А ведь прежде это был промышленный центр Абхазии. Да и в общесоюзном масштабе ткварчельский уголь имел стратегическое значение.
Город был основан в 1942 году. Шла война. Донбасс уже заняли немцы. Ткварчельский уголь нужен был для обеспечения Черноморского флота. Первая шахта, запущенная в районе поселка Акармара, носила имя Сталина. Вторая – Берии, а третья была названа в честь легендарного абхазского лидера Нестора Лакоба. Но она заработала уже после войны. Всего было 8 шахт, и восьмая, введенная в эксплуатацию в 60-е годы, носила имя Ленина. При шахтах строились рабочие городки с шикарными «сталинками». Работала канатная дорога, соединяющая между собой верхнюю и нижнюю части города. Теперь поселки при шахтах практически полностью опустели, жизнь теплится только в самом Ткварчале.
- Вы поешьте наши хачапурчики, таких вкусных вы нигде не попробуете! – Белла Аршба, заместитель директора ткварчалского Шахтоуправления, сегодня, чтобы как-то свести концы с концами, вынуждена заниматься малым бизнесом. Маленькая пекарня расположена прямо в административном здании Шахтоуправления. А что делать? Управление уже года три не действует. Шахты не работают.
- После войны мы совместно с турецкой компанией еще несколько лет добывали уголь открытым способом. – рассказывает Белла. - Он достаточно трудоемкий. Конечно, нарушали экологию. Мы понимаем, что такое открытый способ, у нас не дураки работают. Но народу надо было как-то выживать. РФ тогда объявила нам жесткую блокаду. Кроме турок наш уголь оказался никому не нужен. В процессе было задействовано 300 – 350 человек. Жили нормально, получали зарплату. А сейчас перебиваемся. У нас практически нет рабочих мест. Предприятия зарыты. Даже наше Шахтоуправление фактически закрыто.
Сегодня в Ткварчале официально живет около пяти тысяч человек. До войны количество жителей было 22 тысячи. А в 70-е годы население города достигало 42 тысяч. Помимо шахт работали Центральная обогатительная фабрика, доломитовая фабрика, электромеханические мастерские. Были построены заводы «Аргонавт» и «Заря» - предприятия оборонного значения, «почтовые ящики». Работала на них в основном молодежь до 35 лет. «Аргонавт» давал 300 рабочих мест, «Заря» – 600. 90% населения было занято в производственной сфере, и только 10% - в бюджетной. Сегодня в бюджетной сфере занято 98% населения, и только 2% работают на предприятиях. Ну как «предприятиях»? Кто-то хачапури печет, кто-то сладкие воды разливает.
На пустынных улицах города коровы встречаются чаще, чем люди. Но вокруг заметны следы былого величия. Сталинский ампир как он есть. Говорят, что город строили немецкие пленные по проектам немецких же архитекторов. Центр застроен уютными трех-четырехэтажными жилыми домами, везде колонны, красивые балкончики, лепнина. Но многие здания разрушенные, нежилые. Зияют прорехи окон, на милых балкончиках растут кусты и даже деревья…
Даур Минджия, начальник ткварчалского узла связи, смотрит на свой бывший дом. «Видите, третий этаж, два окна и балкон? Это была наша квартира. Здесь я в детстве жил с родителями». На балконе растет высокая береза.
Война и куры
Даур - участник обороны Ткварчала. Занимался вопросами тыла. Город оказался в полной блокаде благодаря своему географическому положению. Он со всех сторон окружен горами, и к нему ведет одна-единственная дорога. Её-то грузины и перекрыли. Но первым делом разбомбили ткварчалскую ГРЭС, чтобы оставить город без электричества.
- Там было семь прямых попаданий 250 килограммовых фугасных бомб. – вспоминает Даур. – А первую бомбу сбросил на ГРЭС русский летчик, которого грузины наняли за деньги.
Ржавый остов ГРЭС с двумя трубами, похожий на огромный полусгнивший скелет какого-то доисторического животного, находится рядом с останками железнодорожного вокзала. Две облупленные колонны когда-то придавали вокзалу помпезный вид. В 1964 году на этот вокзал приехала из русской глубинки молодая учительница Валентина Ивановна Давыдова. Приехала в Абхазию погостить у подруги, да так и осталась здесь на долгие 57 лет.
- Представьте: раннее утро. – вспоминает она. – Ночью шел дождь. Платформа была не со стороны вокзала, а со стороны гор. Я вышла, вдохнула чудесный воздух и увидела горы. Тут же пошла в Гороно и спросила, есть ли места в школе.
Валентина Ивановна – человек легендарный. Более 50-ти лет она преподавала математику и геометрию в Ткварчалской русской школе № 2. И сегодня, в свои 85 лет, она возглавляет русскую общину Ткварчалского района. В ее кабинете, который находится в здании городской администрации, на стене висят портреты Путина и экс-президента Абхазии Рауля Хаджимба, который, кстати, был ее учеником.
Русская община образовалась здесь в 1994 году при поддержке ученого и общественного деятеля Юрия Николаевича Воронова, впоследствии убитого. На сегодняшний день в общине зарегистрированы всего 235 человек. А до войны русских здесь было очень много. Кто-то умер, кто-то уехал.
У Валентины Ивановны тоже была возможность уехать. Когда город оказался в блокаде, здесь тоже действовала своя Дорога жизни – по воздуху. Летали вертолеты.
- Ну что на вертолете привезешь? – вспоминает учительница. - Оружие в основном возили. Когда первый раз привезли хлеб и мне дали буханку, я пошла поделиться с соседкой. Отрезали кусок, а есть не можем - отвыкли. А спали всегда в одежде, чтобы сразу бежать в подвал, если начнется обстрел.
У Беллы Аршба был тогда грудной ребенок, и первые слова, которые он произнес, были: «Нет, нет, бомба, бомба». Порой, что греха таить, на вертолетах прилетали люди с оружием. А улетали беженцы – старики, женщины, дети. Как-то и Валентине Ивановне предложили улететь одним из этих вертолетов на Большую землю. Но она отказалась.
Питались фасолью и мамалыгой. А вместо хлеба ели мчади - кукурузные лепешки. И еще выручали куры. Кур держали прямо во дворах многоквартирных домов. У Валентины Ивановны тоже была курица. Во время бомбежки и обстрела эта курица находилась возле ее кровати.
- Куры были вообще чудо! – рассказывает старая учительница. - У нас полон двор был кур во время войны. Это было спасением. Кукурузы много, а они едят, и слава богу. Принесла я ее с рынка, два дня держала на лямочке. Водички ей вынесу, корма насыплю. Приходит время нестись, она идет вдоль веранды, смотрит на меня и - «ко ко ко ко!» - открывайте дверь. Открываю. Принесла коробку картонную, положила туда сена. Садится, снесла яйцо и смотрит на меня. Я должна ей дать поесть, попить. После этого она стоит у двери и ждет, когда я ей открою. Выходим во двор. Птицеферма во дворе. Полно кур. Но все куры знали своих хозяев. Кто-то хлопнул дверью – все куры поднимают головы. Но бегут навстречу хозяйке только ее куры. Есть такое выражение «куриная голова», то есть ничего не соображает. Я во время войны убедилась, что куриная голова очень умная.
- Как вы звали свою курицу?
- Никак. Просто курочка. Моя золотая курочка.
Как 300 спартанцев
- Понятно, почему грузины так стремились захватить город. – говорит бывший глава администрации Ткварчалского района Александр Ченгелия. – Ряд его предприятий в СССР были двойного назначения. В случае вооруженного конфликта они могли выпускать военную продукцию. Например, Центральный электромеханический завод мог выпускать 82-миллиметровые минометы и мины. Все эти предприятия работали на Восточный фронт. В основном, ремонтировали военную технику.
Во время войны Ченгелия был начальником военного гарнизона. В ноябре 1993 года его вызвали в ставку Верховного главнокомандующего в Гудауту и вручили указ о назначении главой администрации. Владислав Ардзинба тогда сказал: «Сейчас начинается самое трудное. Надо возвращаться к мирной жизни. Первая задача – детей посадить в школы». Задача казалась невыполнимой: половина школ стояла без стекол. Не было электроэнергии, продуктов, медикаментов. Зато в городе были беженцы, и их количество почти сравнялось с численностью коренного населения.
В 1994 году Ткварчалу передали 12 близлежащих сел и образовали Ткварчалский район. Это дало возможность получать земельный налог. А люди смогли выезжать в села и сажать огороды. Но присоединенные села были «непростыми». «И вот мы ездили в эти села, проводили собрания, сходы. – рассказывает бывший глава. - Как агитаторы за советскую власть 30-х годов. А там еще партизанские группы в лесах ходили. Мины лежали на дорогах. Мы теряли людей. Диверсионные группы заходили и в город. В одну ночь в Ткварчале в трех местах были взрывы. Администрация, военкомат, жилищно-коммунальное управление. Теракты продолжались еще лет 10 после войны.
- Почему вы не смогли сохранить промышленность? Или такой задачи не было?
- Тут были и объективные обстоятельства, и субъективные. Союз развалился – нет ни сырья, ни материалов, ни запчастей. А самое главное – наш коксующийся уголь стал никому не нужен. В советское время он поступал на Руставский металлургический завод. А ткварчельская ТЭЦ питалась рядовым углем, который поставлялся сюда из Ткебули. Коксующийся уголь дорогой, и он нужен для металлургии. Но в Рустави мы его отправлять не могли. А шахты не могут стоять более двух месяцев. Потому что там собирается газ, приходят в ветхость опорные сооружения. Ткварчельскую ГРЭС в наших условиях восстанавливать было нереально. Все котлы, все турбогенераторы были приведены в негодность при прямых попаданиях снарядов. Поэтому она была утилизирована. Также было утилизировано доломитовое рудоуправление, продукция которого тоже шла на руставский завод.
- Что значит утилизировано?
- Это значит, что разобрали на металлолом. Но по ходу были демонтированы и некоторые ценные вещи. Демонтировали, например, железную дорогу, которая шла к доломитовой фабрике. Тогда утилизация металлолома была одной из важных статей дохода бюджета республики. Продукция заводов «Заря» и «Аргонавт» тоже стала невостребованной. Они были закрыты и постепенно пришли в негодность.
- А что дальше?
- Вот именно: что дальше? Сейчас бюджет Ткварчала на 90% дотационный. Так город развиваться не может. Нужно производство, причем одно производство должно быть градообразующее. И много мелких проектов. Но на все это нужны огромные деньги.
Сегодня многие жители Ткварчала говорят о ностальгии по Советскому Союзу. Когда в ходу были такие простые, но такие правильные принципы. Когда один был за всех, а все за одного. Когда были взаимопонимание, любовь и уважение.
- Я училась в Тбилиси в комсомольской школе. – вспоминает Белла Аршба. - Ездила по всей стране. Люди жили тогда нормально. Моя мама умерла в 60 лет, и я думала, какая она старая. Мне сейчас 62 года, а жизнь так пролетела, будто ее и не было. Особенно послевоенная. У меня мать, кстати, грузинка, Берулава. У нее в семье половина братьев были записаны абхазцами, а половина грузинами. Потому что на национальность тогда вообще не обращали внимания. Нам очень сложно. Теперь еще этот коронавирус. Мы не готовы к нему совершенно. У нас и больницы как таковой нет. Мы строим больницу уже третий год, никак не достроим. Там, где ютятся наши врачи, все отделения в одном здании. Если заболеешь коронавирусом, придется, наверное, дома помирать. Конечно, хотелось бы, чтобы заработали шахты. Чтобы все вернулось. Но мы, те, кто здесь остались – патриоты своего города. Нас мало здесь осталось, но самые стойкие. И нас ничто не сломит. Мы стоим здесь, как те 300 спартанцев.
Но от кого на этот раз собираются защищаться ткварчальцы? Ведь все внешние враги побеждены.
Сухум-Ткварчал-Москва
