По традиции я начну с экономики. Пока итоги 2020 года окончательно не подведены, но вполне вероятно, что падение реальных доходов населения стало самым большим с 1998 года. Власти говорят о снижении на 3,0%, независимые эксперты доводят оценку до 8-10%; истина, вероятнее всего, лежит где-то посередине – но, даже если остановиться на 4-5%, то нужно учитывать, что эта цифра включает в себя масштабные пособия, которые в этом году составили не менее 680 млрд. рублей, или 1,2-1,3% всех денежных доходов населения, и, следовательно, реально экономика сгенерировала на 6-7% личных доходов меньше, чем в 2019 году. Финансовая поддержка со стороны властей в наступившем году наверняка не достигнет масштабов прошлого, и поэтому можно быть уверенным, что никакого «отскока» не будет. Кроме того, весной ускорится рост «замороженных» цен на базовые товары, люди начнут выплачивать «льготную» ипотеку, рассчитываться по отсроченным налогам и пеням. Однако важен не на сам факт тяжёлого положения населения, а то, что оно не порождает – и не породит – серьёзного протеста. Хотя Путин недавно сказал, что ситуация, когда люди не могут позволить себе самого необходимого, похожа на советскую, с пустыми полками в магазинах, это неправильное сравнение.
В советское время пустыми были полки магазинов – и они были пустыми для всех (про несколько десятков тысяч допущенных к «распределителям» номенклатурных работников я не говорю). Сегодня пустыми оказались карманы значительной части россиян, хотя полки магазинов ломятся от товара. Но пустые полки – это свидетельство несостоятельности системы, которая не может заставить экономику работать, а пустые карманы – показатель несостоятельности отдельного человека, неспособного заработать на достойную жизнь. Поэтому пустые полки консолидируют протест и направляют его против власти, а пустые карманы разобщают людей, дезориентируя их и заставляя искать индивидуальные ответы на системные проблемы. Это довольно банальный момент объясняет не только то, что Кремль может достаточно безопасно для себя и далее не растрачивать ценные ресурсы на поддержание «национального благосостояния», но и то, почему на постсоветском пространстве любой экономически мотивированный протест прекратился вместе с построением основ рыночной экономики к середине 1990-х годов. Соответственно, власти в будущем не придётся бояться стагнации экономики, и таковая, скорее всего, продолжится.
В политической сфере 2021 год станет исключительно важным. В прошлом году вследствие проведённой конституционной реформы и одобренных Думой в декабре десятков новых законов Кремль существенно укрепил своё положение. С одной стороны, пожизненное правление Путина стало легитимным (пусть даже и не гарантированным); с другой стороны, недовольные режимом граждане фактически отлучены теперь от политической деятельности (через различные цензы, умаление в правах «иностранных агентов», возможность фабрикации уголовных дел, и т.д.). В таких условиях не приходится сомневаться, что реальная политика в стране закончилась: недовольство властью отныне может проявляться – как это было и в советское время – только в диссидентстве, но не в оппозиционности. Несогласных будут давить (и выдавливать из страны) поодиночке – менее буйным просто отказывать в праве участвовать в выборах; средне активных – держа под дамокловым мечом занесения в списки неблагонадёжных с перспективой штрафов, административных дел или запрета выезда за рубеж; совсем безбашенных – через механизмы уголовного преследования. Власть в прошлом году сделала много важных шагов в этом направлении: она, например, поняла, что нельзя тихо посадить журналиста, подбросив ему наркотики, но можно, обвинив его в шпионаже; что законно избранного губенатора можно посадить в тюрьму, невзирая даже на значительную поддержку населения; что объявление общественных организаций нежелательными, а граждан – агентами влияния иностранных государств вызывает лишь небольшое движение в блогосфере; и что даже возможная попытка убийства одного из самых ярких диссидентов не выводит на улицы не то что сотни тысяч, но даже просто сотни людей.
В результате Кремль закончил 2020 год не проигравшим, а победителем: его полномочия расширились, инструментарий борьбы с недовольными стал более разнообразным, а конкуренция за право близости к власти существенно усилилась. Приближающиеся выборы в Государственную Думу важны по как минимум двум причинам: во-первых, они будут проведены в срок, что демонстрирует полную уверенность власти в отсутствии каких-либо поводов для беспокойства и любой чрезвычайщины; во-вторых, из числа доверенных лиц президента будут массово выбракованы отслужившие своё граждане и кооптированы «новые люди», борьба за допуск в число которых станет намного более интенсивной, чем само предвыборное противостояние. Ситуация показывает, что близость к власти вовсе не является клеймом, как во многих внутренне свободных, но авторитарных по форме правления обществах – напротив, она остаётся желанным активом, стремление к которому забавно оправдывается желанием «изменить систему изнутри». Система, однако, не может быть изменена изнутри ни политически, ни экономически усилиями «инсайдеров» – мы достигли полностью персоналистского режима, и он вовсе не «дышит на ладан», как некоторым бы хотелось.
Не менее важной, чем экономика и политика, для нынешней власти и для обспечения её стабильного положения, является пропаганда – и тут я тоже не вижу ничего такого, что заставляло бы задуматься о близости перемен. Испытания, через которые Кремль прошёл в этом году показали, что слухи о импотенции пропагандистской машины сильно преувеличены. Власть показала, что полное отрицание правды (от количества заразившихся короновирусом и умерших от него до причастности к покушению на убийство видного диссидента) не является чем-то, что выводит систему из равновесия. «Ковидодиссидентство» и уверенность в профессионализме российских спецслужб, которые «если хотели бы убить, то убили бы» – очень похожие явления, и они чётко говорят о том, что общество выработало «стадный иммунитет» к информации, которую оно воспринимает либо как маловероятную, либо, как не имеющую к себе прямого отношения.
Этот факт сегодня обсуждается не слишком широко, но мне он кажется очень важным. До недавнего времени считалось, что власть держится чуть ли не исключительно на «телевизоре», власть которого в перспективе может быть подорвана интернетом. Судя по всему, итоги 2020 года говорят об обратном. Свобода информации – это реальность, у которой есть две стороны: свобода её получения и свобода её усвоения. И российские власти, судя по всему, проиграли борьбу за первую, но очень хорошо выступили во втором случае. В ближайшем будущем интернет и различные сетевые источники информации наверняка окажутся доминирующими по сравнению с телевидением или иными методами доведения до граждан официальной точки зрения, но нежелание значительной части людей соглашаться с тем, что у нас всё так плохо, стало реальным фактором развития информационного пространства. Ведро негатива в прошлом году наполнилось, и теперь он может спокойно переливаться через край, не делая груз более тяжёлым для несущего. При этом я даже допускаю, что в 2021-м и последующие годы запрос на позитив будет даже расти, а негативные новости все больше пропускаться мимо ушей или достигать только таких, чьи хозяева могут лишь слушать и говорить, но не действовать.
Наконец, на «внешнем контуре» период значительной турбулентности, вероятно, также остался позади. Неудача во многом, казалось бы, обреченного на успех гражданского сопротивления в Белоруссии; возобновление (в условиях жёстких американских санкций) строительства «Северного потока-2»; приход к власти администрации Дж. Байдена, которая вряд ли будет позволять себе «трамповские» вольности – всё это, на мой взгляд, говорит о переходе к долгому противостоянию, но к противостоянию «малой интенсивности». Санкции и ограничения, конечно, усложняют экономическое положение России, но оно (см. выше) в среднесрочной перспективе некритично для власти – зато намного важнее тот факт, что «враждебное окружение» остаётся естественным для России состоянием, с которым стране придётся жить ещё долгие годы. Если искать какие-то исторические аналогии, я бы сказал, что период драматичной борьбы 1930-х годов без всякого глобального конфликта сменился «спокойной» фазой «холодной войны»: российские власти вполне могут продолжать пугать граждан «враждебным Западом», но шансы на реальную конфронтацию остаются крайне низкими. Эта «борьба» становится важным элементом кремлёвской мифологии – и, как и в 1980-е годы, можно утверждать, что погубить систему способна только разрядка, но не ужесточение враждебной риторики.
Иначе говоря, наступивший год видится мне сейчас годом углубляющейся стабильности – периодом, когда российское общество будет стремиться экономить силы и средства; когда люди будут больше заняты собой, чем интересоваться вселенскими проблемами; когда главной задачей допущенных к распределению общественных богатств станет занятие новых или борьба за сохранение старых мест у «кормушки»; когда мельтешение диссидентов будет интересовать прежде всего их самих и немногих сочувствующих; и, наконец, когда непривычное, казалось бы, противостояние с миром станет обыденной реальностью. После весёлого лета и бурной осени «русский медведь» постепенно впадает в зимнюю спячку. Которая, конечно, кончится, но точно не в этом году. А потом… Когда-нибудь…
Читайте также: Новый год приблизит Россию к хаосу
