Мы встретились на похоронах Давида Карапетяна в июне 2007-го. Он сгорел буквально за две недели от острой формы лейкоза. Я знала, что он продолжал дружить с Иваненко, собственно, она их с Высоцким и познакомила ещё в середине 60-х, но я сама никогда не использовала близкую дружбу с Давидом Сааковичем, чтобы добиться у неё интервью.
Это было табу. Не потому, что боялась отказа. Мне было неудобно, что это ему придётся выслушивать отказ от неё.
Журналистов Татьяна Васильевна не любила панически. Избегала и не доверяла им.
Узнав, что я из газеты, она как-то сразу отстранилась и, по-моему, начала активно скрываться от меня, чтобы только не попасть в кадр, пряталась за деревьями.
Я попросила Натэллу передать, что не буду ее фотографировать исподтишка. Смешно и глупо.
Знаю, что последние годы у Татьяны были проблемы с финансами. Что жила в маленькой квартире где-то в спальном районе на актёрскую пенсию. Одного из моих знакомых, как он рассказывал, попросила даже помочь с подработкой. Но никакими особыми талантами, увы, она не блистала, а открывающее все двери обаяние молодости уже ушло.
Умопомрачительно красивая в юности, в стиле Брижит Бардо, конечно, она и в зрелом возрасте привлекала внимание. Стройная, она могла позволить себе носить брюки и в шестьдесят, с от природы пухлыми губами, каких современные красотки добиваются многочисленными уколами косметолога.
Она была вневременным типажом. По мне, так гораздо более красивая, чем Марина Влади. Но Татьяна Иваненко не была француженкой, кинозвездой с высокими связями на самом верху, с возможностью вывозить гениального мужа за границу и лечить от алкоголизма
Она была совершенно обычная любящая женщина. Выбор Высоцкого был совершенно очевиден.
Как-то я поинтересовалась у Давида Карапетяна, почему Иваненко категорически отказывается публично говорить о Владимире Семеновиче. Единственная изо всех его возлюбленных. Я ожидала услышать, что не хочет выставлять на всеобщее обозрение личное, сокровенное, не хочет говорить про их общую дочь, но правда оказалась ещё более шокирующая: «Она любила его как мужчину, но, думаю, никогда не понимала его поэзию, можно сказать, та ее раздражала, ведь отнимала его у неё. Для Татьяны его всенародная слава вообще не была важной. Возможно, она была бы гораздо более счастливой, если бы этой славы вообще не было, и Высоцкий принадлежал только ей. Поэтому до сих пор (разговор происходил в 2007-м - авт.) она очень боится, что корреспонденты начнут ее спрашивать именно об этом, о творчестве. А она не знает, что отвечать».
Совершенно непубличная, именно Татьяна Иваненко в свою очередь, всего год спустя после смерти Давида Сааковича, помогала похоронить уже его вдову Натэллу. Ухаживать за могилой Карапетяна оказалось некому. Старшая его дочь от брака с француженкой жила во Франции, младшая, общая с Натэллой, переехала в Испанию.
Как-то весной, много лет спустя, я забежала на Ваганьковское, на армянскую его часть, немного заплутав. На могиле Давида Сааковича не было ни грязи, ни засохшей прошлогодней листвы. В углу стоял новый календарик с Высоцким, заботливо принесённый кем-то. Это было необъяснимо и удивительно. Как мне позже сказали, его оставила Таня Иваненко. Она навещала друга Высоцкого до последнего.
Теперь никого не стало.
А это из моих бесед с Давидом Сааковичем Карапетяном о Татьяне Иваненко. Они познакомились в 1967-м.
Известный, но ещё не оглушительно знаменитый актер Владимир Высоцкий и переводчик с итальянского Давид Карапетян.
— Мать Тани жила в одном доме с Мишель Кан, моей первой женой, француженкой. Кстати, именно Мишель переводила на французский слова из первой, “красной” пластинки Высоцкого, дружила с Мариной Влади, с которой их познакомил Высоцкий.
О, Мишель, бедняжка, которую я сделал несчастной. После развода со мной, уезжая навсегда из России, она сказала: “Это был ад, но, по крайней мере, было не скучно”. Это касалось и Володи Высоцкого, которого Мишель любила нежной сестринской любовью и готова была прощать ему все, что угодно: приход к нам домой в два часа ночи или пожар на синем диване, на котором он всегда у нас засыпал.
Мы познакомились с Таней, когда сели вместе в одно такси, совершенно случайно. Я ехал на свидание к Мишель. Таня — в гости к матери. Узнав, что мне нужен тот же дом и подъезд, что и ей, Таня решила, что это изощренный способ завязать “нежную дружбу”. Эффектная блондинка, Таня была тогда официально за кем-то замужем, но вовсе не это обстоятельство заставило ее гордо отвергнуть мои робкие попытки сблизиться: “Я не собираюсь разрушать еще одну семью!”
Я потребовал имя счастливого соперника. “Владимир Высоцкий, актер и бард”, — ответила Татьяна. Мне лично это ничего не говорило — какая-то вариация Визбора или Кима. Но, когда Таня принесла бобину с записями, а я включил магнитофон — время остановилось. Я столкнулся с явлением космического масштаба, чудовищной энергетики, которому не мог, не в состоянии был дать объяснение. Меня зашкалило.
В то время он уже находился на распутье между Таней и Мариной. “А не послать бы мне подальше и ту, и другую, и вернуться к Люсе?” — в его голосе чувствовалась настоящая внутренняя борьба.
На самом деле первой его разгадала именно Люся Абрамова. Она вышла замуж за безработного артиста, у которого не было ни копейки за душой, родила ему двух сыновей.
А Таня Иваненко хотела перевоспитать Высоцкого под себя. Таня покупала ему подарки на свою отнюдь не гигантскую зарплату. Как-то, помню, мы с ней отстояли многочасовую очередь за чехословацкими брюками по 11 рублей.
Сама же Таня никогда и ничего не принимала от Высоцкого: гордость мешала. По-видимому, она смотрела на него глазами рядового члена коллектива таганской труппы. Она учила его правилам приличия: например, никогда не звонить друзьям и знакомым ночью без особой причины. Постепенно она присвоила себе право решать: когда ему петь в компаниях, а когда нет.
“Включай магнитофон. Ты же хотел меня записать?” — ворвался как-то Высоцкий ко мне. Следом пробралась Татьяна: “Не надо тебе, Володя, петь”. Он снова уступил ей. Приобнял меня, отодвинул от Татьяны — дальше, в спальню, плотно закрыл дверь. И тут же, без перехода: “Какая женщина, Давид, если бы ты видел, какие у нее волосы! Ма-ри-на!” В конце концов он сделал свой выбор...
