— Саша заболел еще в июне. Решил лечиться на дому. Мы с сыном ему помогали. Лука привозил ему лекарства, кислородные концентраты, я оплачивал все расходы. Мы рассчитывали, что это поможет, — говорит Никас Сафронов. — Он был один. Моя подруга носила ему еду, оставляла пакеты под дверью и уходила. Конечно, ему требовался уход. В его жизни появлялись какие-то случайные девушки, но, когда стряслась беда, они все сбежали. Сейчас, например, мне звонит одна из них и просит не хоронить его по-христиански, якобы Александр был неверующим. Бредятина какая-то! Может быть, он и не ходил в церковь, но был человеком православным, крещеным.
Мы были дружны с его мамой, я даже написал ее портрет. Она для Саши всегда была самым близким человеком.
— Это вы настояли, чтобы Александр Стефанович лег в больницу?
— Не дай Бог! Я как раз был против, потому что многие мои друзья ушли на тот свет, попав в больницу. Попал на ИВЛ — считай уже в коме. Саша сам решил лечь в больницу. За ним некому дома было ухаживать. Надо было ведь довести его до туалета, сменить простыни… Понятно, что при такой болезни, мало кто решился бы ухаживать за ним. Кому хочется заразиться? Лекарства и еду мы ему носили. Он бодрился. Как бы ему не было плохо, все время отвечал на звонки. Уже было слышно, как он сильно кашляет, ему было тяжело дышать.
Когда Александр решился на госпитализацию, мы хотели положить его в Коммунарку, но он настоял на больнице № 33, что в Сокольниках, на Стромынке. Говорил, что у него там есть знакомые врачи. Мы достали лучшие американские и швейцарские лекарства. Его консультировали авторитетные специалисты. Казалось, что ему стало лучше, как пришло трагическое известие. У Саши был сильный организм, он был такой задиристый, молодой, знал толк в хорошей еде. Мы так надеялись на чудо, сделали все возможное для его спасения, но болезнь оказалась сильнее.
— Алла Пугачева ему не помогала?
— Знаете, нет, они не общались. Алла несколько предвзято к нему относилась, ей казалось, что он все время тревожит ее имя, таким образом, пиарится за ее счет. На самом деле Саша был безобидным, в чем-то наивным, восторженным человеком. Он, конечно, вспоминал об Алле, Саша все-таки был ее мужем, сыграл в ее жизни определенную роль. Он к Алле очень хорошо относился, вспоминал о ней только в позитивном ключе.
Саша обладал огромной эрудицией. Любил жизнь, людей, женщин. Был хорошим режиссером, писателем, сценаристом. И, конечно, другом от Бога. У нас с ним была одна-единственная ссора. Он попросил как-то разрешения снять у меня дома сцены телесериала «Кураж», сказал, что будет 4-5 человек, а пришло 75. Они там такого натворили, хорошо покуролесили, поцарапали полы, залили их рассолом от селедки, обругали моих помощниц. Я ему сказал: «Саша, все, я больше с тобой не хочу общаться». Прошло около года, я по нему тосковал, и он по мне скучал. Саша не выдержал, в Прощеное воскресенье написал мне, попросил прощения. Я тут же отозвался, написал: «Прости меня». Мы снова стали дружить. Мы с ним были братьями по духу. Я его неоднократно рисовал. Он за меня стоял горой, никогда не давал меня в обиду, всегда рьяно защищал. Он вообще за многих впрягался, многим помогал. Любил собирать на день рождения друзей. В последний раз мы все вместе собрались 13 декабря, когда Саше исполнилось 76 лет, в итальянском ресторане на Тверской. Его многие любили, Саша был по-детски искренним, фантазером, в чем-то походил на Мюнхгаузена. Мог на лету досочинить историю, что-то в нее добавить, приукрасить.
— Где его похоронят?
— На Троекуровском кладбище. Мне звонили советоваться, стоит ли устраивать прощание в Доме кино. Но я не поддержал эту идею. Сейчас лето, все в отпусках, к тому же многие боятся коронавируса. Достаточно будет собраться в церкви, где пройдет отпевание, а потом поехать на кладбище.
Читайте также: После смерти Стефановича близкий друг Пугачевой раскрыл тайны их отношений
