Ну действительно: такой видный мужчина, рост под два метра, да из грязи в князи… А голос, голос — труба! «Марсельеза», «Жизнь за царя», «Дубинушка», «Бесплатно только птички поют»… Одна жена, две жены, дети, дети, дети… Большой, Мариинка, Москва—Петербург, туда-сюда, туда-сюда… Народный артист республики №1, большевики, Ленин, Луначарский… Эмиграция, окно в Париж, «Дон Кихот»…
Вот и готов синопсис, сценарий, сюжет для небольшого сериала. Восемь серий, ну а куда больше?
Режиссеру Егору Анашкину («Зулейха открывает глаза», «Кровавая барыня» — нет, это не про Собчак) главным было не вляпаться в «клюкву», но и соблюсти меру, пройти между струйками высоколобости, одухотворенности и массового сознания. Когда народ хочет исключительно про «любофф», адюльтер, измены во сне и наяву. Народ требует! И чем крупнее персонаж, тем больше. Так вот, как не пойти на поводу у этого народа, но и сделать так, чтобы тебя смотрели, не забывать о рейтингах?
Знаете, мне понравилось. Конечно, всегда хочется как представителю недобитой русской интеллигенции (звучит как оскорбление), чтобы были эти «намеки, полунамеки» (помните Райкина?), смыслы, вторые, третьи, аллюзии, ассоциации, привязка ко дню сегодняшнему… Но тогда так называемый массовый зритель дружно плюнет в экран, матюгнется и переключит канал. Как говорил мне один очень известный юморист после интервью: «А не слишком мы с вами серьезны?» Серьезным теперь быть неловко, нехорошо, опасно. Надо подстраиваться под свой народ.
Режиссеру Анашкину это удалось: он все сделал в меру. Не прогнулся под электорат окончательно и бесповоротно, но и показал все личные, интимные извивы звездной судьбы.
Александр Горбатов («Ненастье», «Угрюм-река»), сыгравший Шаляпина, — вообще находка, победа, огромный плюс. Классный актер, вдумчивый. Здесь ему тоже приходится идти на понижение, использовать штампы, показать своего Федора Ивановича «обычным человеком» (Чехов). Но как там у Пушкина: «Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал, и мерзок — не так, как вы, — иначе». Да, любит деньги, как вы, изменяет жене, как вы, хочет славы, но все равно не так, иначе.
Вот он идет в своей знаменитой дорогущей шубе, возвышаясь над толпой, будто только сошедший с портрета Кустодиева… Опять штампы, стереотип, уступка общественному вкусу. Но как красиво идет, как здорово это снято.
Фильм в принципе без слабых мест: мелодрама, героика, а потом — бац! — окунает тебя в обыденность, серость, быт, как в лужу. Понимаю режиссера, он как хотел, так и снял.
А единственный минус… вы будете смеяться… это Ильдар Абдразаков. Первый мировой бас, он здесь поет за Шаляпина. Казалось бы, такая удача, успех, лучше не придумаешь. Но имеющий уши да услышит. Вы слыхали, как поет Шаляпин? Помню, еще во втором классе учитель пения нам поставил пластинку. Это было потрясение, шок, не меньше. Так до сих пор и осталось. Абдразаков на этом фоне мельчает, испаряется — при всем уважении. Как говорил Смоктуновский Олегу Ефремову: «Ты артист замечательный, а я космический». Вот и Шаляпин космический артист, а по фильму — просто очень хороший. Нестыковочка.
А теперь о себе, любимом, о своих пристрастиях. Все-таки очень мало у нас режиссеров, работающих на нюансах, умеющих сказать о нынешнем времени через прошлое. Вот такая — Дуня Смирнова: ее Вертинский как живой встает перед глазами.
Дуня, возвращайтесь! Оставьте своего Чубайса (нет, не на совсем, на время), приезжайте в Россию, я все прощу. Кто у нас еще остался неокученным? Вот, Горький Алексей Максимович, друг Шаляпина (улица Кое-Кого, как в кино). Матерый человечище, колоритный. А какая биография! Противоречивый вы наш…
Дуня, возвращайтесь, и пусть Чубайс отдохнет. Снимите про классика, да не просто так, а с подтекстом, как только вы и умеете. Вас пустят обязательно, вы же проверены во всех местах. Жду с нетерпением.
Невероятный Капица
Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки
Перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части,
Все извилины заплел —
И канатчиковы власти
Колют нам второй укол.
Владимир Высоцкий, «Дорогая передача, или Письмо в программу «Очевидное — невероятное».
Ну конечно же, это про Сергея Петровича Капицу! Его программа была культовой, долгожданной. Очевидная, невероятная. Он вел ее, просто упиваясь своими знаниями, бескрайними возможностями науки. Он так вкусно, смачно, артистично говорил, увлекаясь, порой проглатывая слова, хотел успеть высказаться. И с каким удовольствием! Он был великолепным популяризатором знаний.
Мне посчастливилось с ним познакомиться. Знаете, это счастье. Я был у него и в московском доме, и на старенькой даче на Николиной Горе (до сих пор вспоминаются эти шатающиеся деревянные перила), в которой обитал еще его великий отец Петр Капица. И на телевидении во время записи программы.
Он и жил так, со вкусом. Его можно было назвать странным («А не странен кто ж?»), не от мира сего в самом прекрасном смысле. Эх, побольше бы таких странных!
…Когда Сергея Петровича не стало, один из островов Курильской гряды решили назвать в его честь — память. И меня пригласили туда, на острова. Такое не забывается.
На «Культуре» к 95-летию повторили «Очевидное — невероятное» и «Линию жизни». Какой был человек!
