— Ну еще бы! Чтобы создать такую мощную бандитскую группировку, нужно было обладать большими способностями. А чего вас это так волнует? Вы случайно не были в той самой машине, что попала под расстрел? Уж больно близко к сердцу принимаете эти публикации.
Молчание…
— Тогда все понятно. К сожалению, помочь ничем не могу. Технология — штука необратимая.
— Мы готовы возместить вам любые убытки.
— В этом случае деньги не работают.
— Тогда пеняйте на себя!
— А вот это уже похоже на угрозу!
Мою последнюю фразу в другой трубке не захотели слышать. Бандиты очень не любят, когда о них публикуют разоблачительные факты. Пришлось идти к начальнику МУРа за помощью.
В то время на Петровке исторический кабинет 325 для начальников МУРа всех времен занимал Виктор Владимирович Голованов, нынешний начальник Главного управления уголовного розыска МВД России. Он внимательно меня выслушал:
— Черти бауманские! Похоже, задел ты жену Бобона. А в группировке его память чтут. Бауманская группировка — структура серьезная, и занимается ей отдел резонансных преступлений. Начальника Бажанова знаешь?
Он снял трубку:
— Дима, зайди.
Разговор получился коротким. После чего сам Бажанов выезжал на переговорную «стрелку» к бауманским. И там сразу поняли: с МУРом шутить не надо.
Центровые
Бауманская группировка берет начало еще с 80-х годов. С загулов золотой столичной или, как ее называют оперативники, «центровой» молодежи. Тогда шикарная жизнь ограничивалась ресторанами, курортами советского побережья, куда ездили оттягиваться в обществе воспитанных девиц из номенклатурных семей.
Особым шиком были «вазики-шестерки» — самая современная модель по тем временам. Их-то и угоняли избалованные дети ответственных работников, перебивали номера и продавали, чтобы просаживать с ветерком «заработанные» деньги. Процветала и фарцовка. На родительские чеки в магазинах «Березка» скупали дефицитные вещи и продавали с большой выгодой.
Постепенно вырабатывались навыки отношения с законом. Заводились и криминальные знакомства. Психология криминального мира, как ржавчина, разъедала комсомольскую мораль воспитанников престижных вузов. В сообществе появились свои лидеры — наиболее сметливые, волевые и целеустремленные. Длугач с прозвищем Глобус, Коган по кличке Жид, Семенов, прозванный Рэмбо, Севастьянов, Конев, Выгорбин (он же Виннер, Ваннер) по кличке Бобон. Все эти парни так или иначе уже имели столкновения с правоохранителями, и после «проверки на прочность» их авторитет среди товарищей значительно вырос.
В рядах бауманских появился тогда еще молодой Иваньков — Япончик, проживавший в районе станции метро «Электрозаводская». Он окончил цирковое училище и работал партерным акробатом в цирке на Цветном бульваре, где подружился с ассирийскими гимнастами. Они и привели Япончика в бауманскую группировку. Опеку над ним объявил самый дерзкий и отчаянный в криминальном мире вор Монгол, что и определило дальнейший путь будущего короля преступного андеграунда.
Как любил поговаривать наш славный генсек в то время, радуясь затеянной им перестройке, «процесс пошел». Пошел он и в среде бауманских, где, еще не имея четких перспектив на крупную преступную организацию, как бы сама по себе зарождалась и крепла «цветная масть» — будущие воры в законе и воровские авторитеты. К ним прибивались и им подражали не знающие отказа в прихотях, избалованные сытой жизнью шалопаи. Некоторые старались превзойти вошедших в авторитет вожаков.
Состоящий в родстве с известной артисткой Аллой Ларионовой паренек по кличке Дюша «загремел по статье», когда МУР начал интересоваться проделками «центровой молодежи».
Первые задержания отозвались для сыщиков скандалами. Высокопоставленные родители, оскорбленные за своих дорогих чад, жаловались министерскому начальству, и по каждому принятому Петровкой кандидату на срок приходилось объясняться и оправдываться. «Центровые» — это вам не шпана с фабрично-заводских окраин, за которую никто и слова-то не замолвит… Но тогда на окраинах бесчинствовали всего лишь дворовые сорванцы, с которыми легко справлялись и знаменитые «дяди Васи» — участковые.
А вот бауманские начали представлять серьезную угрозу для московской общественности, их действия приобретали системный характер и не ограничивались случайными выходками.
Старые работники МУРа хорошо запомнили, как в начале восьмидесятых была пресечена массовая акция угона все тех же соблазнительных «шестерок». В «светском обществе», по вечерам собирающемся в ресторанах, распространился слух о том, что МУР проводит широкую акцию по выявлению угнанных и «перебитых» машин. В те дни краденые машины одна за другой летели в воды Москвы-реки, и парапеты набережных не служили помехой…
С первых дней зарождения группировки МУР держал ее под неусыпным наблюдением и на протяжении всей истории не давал чувствовать себя в Москве вольготно. Забегая вперед, можно сказать, что так продолжалось до тех времен, пока из юных разбойников в дальнейшем не вышла смена новых капиталистов, и их дела по масштабности переросли возможности сотрудников МУРа…
В 1988 году бауманская организация окончательно сформировалась, и воры в законе объявили над ней свой протекторат.
Однако это не помогло, когда интересы бауманских остро пересеклись с отчаянной московской чеченской диаспорой, своенравной и не знающей пощады к противникам. Бауманские понесли ощутимые потери, чеченцы расстреляли Севастьянова, Базлова, Бабаева и Добрикова — всех, кто немало потрудился над строительством бауманской «дружины». Попытки воров вмешаться в междоусобицу закончились ничем: оказалось, что этот уголовный институт не признается чеченцами, и понятие «вор в законе» отошло в сторону. «Крыша» бауманских дала трещину — выпутываться предстояло самостоятельно.
Но их беды не завершились кровавыми разборками с чеченцами: вскоре бауманские подверглись очередному натиску МУРа, и к началу «золотого века» преступности в девяностых уже сложившаяся в устойчивую криминальную организацию бауманская бригада подошла с большими потерями в личном составе. Во главе ее встал Бобон, выживший и ухитрившийся договориться с кавказскими конкурентами.
Владимир Абрекович Выгорбин — человек воспитанный. По оперативным объективкам, прекрасно владеющий английским языком. Между прочим, Выгорбин (Бобон) официально числился на престижной должности консультанта фирмы «Тринити». А затем учредил новую фирму «Тринити Моторс», пользующуюся покровительством влиятельных кругов столицы. По совместительству Бобон был еще и совладельцем ресторана «Фидан». И, что имеет решающее значение в обществе «братского круга», — за ним три судимости, во время одной лечился в психиатрической лечебнице.
Национальность Выгорбина неизвестна. Скорей всего, там еврейские корни, как, собственно, у большинства бауманских выходцев из зажиточных советских семей. Группировку так и называли: «кошерные рэкетиры».
Бобон был убит во время войны с курганскими посланцами. Машина, в которой он возвращался из тира вместе с сыном и телохранителем, попала под ураганный огонь из автомата. Произошло это 17 января 1994 года и вызвало шок в преступном мире. Через своего сподвижника по «бауманскому движению» Валерия Длукача (по кличке Глобус) Бобон, не входя ни с кем в прямой контакт, оказывал немалое влияние на московский криминальный мир. Длугач руководил самой беспредельной бригадой среди бауманских. Он к этому времени был уже коронован в воры в законе, но вел совершенно неподобающий этому статусу образ жизни. Например, после переговоров с директором автосалона уехал на самой дорогой машине, не заплатив за нее ни копейки.
Однако в апреле 1993 года Глобус был убит по классическому правилу киллерского искусства. Расправился с ним, по слухам, курганский киллер Солоник, выполняя задание Сильвестра, с которым Длугач враждовал. Длугача застрелили на выходе из клуба с дискотекой. И Бобону с тех пор пришлось лично устанавливать связи с воровской знатью.
Но бауманские впутались еще и в конкурентную борьбу за курганскую нефть. Они потеснили местную братву и нанесли им кровную обиду, заняв их место «у крана», принадлежавшее по географическому признаку курганским. Но курганские оказались не лыком шиты: они появились в Москве и объявили «джихад» бауманским, а заодно и другим московским бандитам. «Курганские стволы» оказались меткими и беспощадными. И общаки московских группировок, вынужденные раскошеливаться на частые похороны, понесли значительный урон. Зато в прибыли оказались главные кладбища столицы, на которые прямо обрушился ливень респектабельных похорон.
Под град пуль «курганского батальона смерти» попал и любимец огольцов с аннинских окраин Бобон.
Утрата Бобона была серьезной брешью в организации. Тем более что вскоре бауманцы лишились еще одного авторитетного лидера — Виктора Когана по «погонялке» Жид. Коган был самым скрытным участником группировки. Свою правоту он доказывал не словом, а делом. Его люди не только занимались автоугонами, но и принимали участие в разборках и многих преступных махинациях. До сих пор неизвестны виновники его смерти. Это произошло на Елецкой улице, в помещении обувной мастерской. Вместе с ним погибли и два случайных посетителя.
Поплатился жизнью и Семенов по кличке Рэмбо. Он последним примкнул к бауманским. Приглянулся Длугачу как успешный боксер и принял заманчивое приглашение возглавить бригаду в организации. Семенов отличался сметливостью и изобретал ловкие мошеннические схемы. Убийца поджидал его в подъезде: два выстрела в живот…
Казалось, что бауманским пришел конец, начинается разброд, и их остатки бесславно перетекут в другие преступные коллективы. Но Бобона недооценили. Человек трезвый и предусмотрительный, он подготовил норовистое подкрепление из рвущейся в бой и страждущей подвигов молодежи — уже не «центровой», а с южной окраины, отважной и закаленной в поножовщине.
Аннинские
Они не умели завязывать галстуки изящным узлом, не разбирались в утонченных блюдах лучших ресторанов, их детство проходило в бедных семьях пьяниц и безработных, но зато они научились, как молодые волчата, отгрызать кусок от еще живой жертвы, не обращая внимания на ее вопли и стенания…
И «погонялки» их уличных вожаков не отличались изысканностью, а скорее подошли бы героям кинофильма Николая Экка «Путевка в жизнь» — Зяма, Лысый, Кусок, Рука, Шлямбур, Китай.
Бобон точно знал: впереди век жестокости и насилия, и теперь уже в лайковых перчатках удачу не поймаешь. В цену входили бессердечие и жестокость. А для этого лучше, чем сорвиголовы с Варшавки, прозвавшие себя «аннинскими», в Москве не найти…
Прозорливости Бобона можно удивляться. В 95-м, после гибели главных заправил среди бауманских, аннинские работали у них на подхвате во время «разводок» предпринимателей и заслужили ужасную известность своей свирепой неукротимостью.
После первого разгрома аннинских МУРом жизнеспособная порода уличной шпаны сумела перестроить свои шеренги, и муровцам пришлось еще не раз рисковать жизнью в борьбе с не знающими страха и отвергающими компромиссы головорезами.
Личный друг Бобона и по совместительству его водитель с экзотической кличкой Таратини взял шефство над осиротевшей когортой юного воинства, мечтающего о славе, ратных делах и деньгах. Торжественный сход принял клятву отомстить за смерть любимого учителя, хотя каждому принесшему клятву было понятно: чтобы победить врага, надо превосходить его уменьем, мастерством и хитростью.
Жизнь «по заповедям Бобона» сразу почувствовали владельцы палаток на Варшавке, на долю дохода в которых заявила свое право подросшая поросль новой российской породы отчаянных отморозков.
Но палатки оказались мелководьем, и Таратини повел своих «легионеров» к более заманчивым целям, где победа сулила щедрые трофеи в виде дорогих автомобилей, лучших ресторанов и заграничных курортов.
Надо признать: испытательный срок показал высокие результаты. Бобон оказался хорошим воспитателем.
Его наследники не стеснялись в выборе средств. Выколачивая деньги у несчастных, они привозили их в ночное время на кладбища и зарывали живых людей в могилы, положив лицом вниз. Зарывали до тех пор, пока сквозь умоляющие вопли из-под земли не начинали доноситься слова готовности принять любые условия во имя спасения. Некоторые, правда, так и не выбрались из могил. То ли деньги оказались дороже жизни, то ли юные бандиты не услышали их сквозь толстый слой наспех насыпанной земли…
Этот способ молодые рэкетиры усовершенствовали: зарывать стали по горло, с тем, чтобы за ночь жертва пришла к правильному выбору — отдать деньги или уйти под землю целиком. Утром все становились сговорчивыми и соглашались менять «крышу». Бывших «кровельщиков» жертв — расстреливали.
Шло время, и подмастерья превратились в мастеров. Научились использовать некоторые военные хитрости. Соблазнили двух милиционеров и втянули их в свои дела. Стражи закона в полном милицейском снаряжении останавливали нерадивых должников, предъявляли свои удостоверения. Вежливо просили сесть в машину, дабы в отделении выяснить некоторые вопросы. Но в машинах оказывались совсем не вежливые молодые люди — не представляясь, они заковывали в наручники растерянных бедняг, и те вскоре уже стояли перед свежей могилой или в чаще сумрачного леса…
Слухи об отчаянных последователях Бобона пошли по тюрьмам и зонам, и вскоре оттуда стали поступать просьбы заткнуть рты свидетелям. Такие заказы выполнялись с аптекарской точностью, и незадолго до судебных заседаний важные очевидцы исчезали или замолкали навсегда.
Клиентура ширилась. Фирма Таратини уже вовсю вышибала долги у несговорчивых коммерсантов. Строила самостоятельные «кровли» и расталкивала тесный круг конкурентов. В стае появились свои вожаки по кличкам Лелик и Копченый. Таратини поручил им вести бухгалтерию заказных убийств и назначать под них киллеров. Для курганских выделили отдельных «специалистов».
Первый раз они «соскочили с удачи», нарвавшись на крепкого орешка, директора ресторана. Он неожиданно оказал им ожесточенное сопротивление. Это было непривычно и могло привести к непредсказуемым последствиям. И хотя они нагло выволокли его при всем честном народе из ресторана и учинили жестокую расправу, дело приняло плачевный оборот. Сдали их те же милиционеры, которые вспоминают о присяге, когда к лицу уже вплотную приближается тюремная решетка…
После неудачи часть отряда ударилась в бега. Один из них оказался в солнечной Молдавии. Там он неплохо прижился среди местных уголовников и успел основательно наследить кровью. При встрече с московскими оперативниками наотрез отказался обсуждать прежние дела, уверяя, что бригада распалась, и каждый теперь сам по себе. Но тут он как раз был не прав.
На самом деле те, до кого не дотянулся меч правосудия, сложились в устойчивую, крепко сплоченную группу штатных киллеров при бауманской группировке. Последовательную и упорную. Об этом можно судить по тому, что они не забыли клятву мести.
Любопытно, что, располагая точными данными об истинном убийце своего бауманского наставника, аннинские совершенно не интересовались «звездой» курганской группы Солоником, хотя одно время именно ему приписывали расправу над Бобоном. Однако на следственном эксперименте Солоник беспомощно метался у бетонной стены с отверстиями, одно из которых служило «бойницей» киллеру, так и не сумев показать оперативникам, из какой «бойницы» работал автомат киллера.
Разведка у братвы была достоверная и безошибочная. Солоник ведь на самом деле принял свою смерть вместе с подругой, московской моделью Светланой Котовой, не от бауманских мстителей, а от рук представителя ореховской группировки. Вот только почему-то полиция Афин сомневалась в правдоподобности этой информации.
Московские оперативники, напротив, спокойно воспринимали любой мотив гибели Солоника, не рассматривая его как знаковую фигуру. Солоник, по их мнению, типичный отморозок: не станет уважающий себя киллер стрелять в своих бывших милицейских коллег, отлично понимая, какая за этим последует расплата. Киллер слишком ценит свободу, чтобы вот так, за высокие доходы, по-цыгански бесшабашно распрощаться со сладкой жизнью.
Каждый, кто состоял в звене киллеров Таратини, имел по шесть тысяч долларов ежемесячно, не считая вознаграждения за выполненный заказ, где цены варьировались в зависимости от «степеней грантов».
Крестные бауманские отцы не жалели денег для достижения победы над конкурентами, и эхо выстрелов все чаще отдавалось в милицейских сводках, заставляя недовольно морщиться людей в больших погонах.
Постепенно аннинские обросли деньгами, престижными машинами со спецсигналами и начали подумывать о загородных особняках. Вокруг них клубились чуткие на запах больших денег девицы. Жизнь была усеяна блестками казино и кабаре.
Вчерашние друзья по дворовым играм завидовали им и тянулись в их братство. Но принимали они в свой коллектив после жестоких проверок и по надежной рекомендации. Кто рекомендовал, тот и отвечал жизнью за новобранца. Девиз был: «Вход рубль, выход два!» Ошибки и перемена решений не допускались, за это — только смерть.
Пока они не теряли головы и работали чисто. На их счету уже числились три громких убийства. Газеты и телевидение постоянно сообщали о странных находках — «разборочных трупах». Но чьи эти останки, по-видимому, никто и никогда уже не узнает.
Хорошо смазанная карусель неслась легкомысленно и весело, казалось, что это движение никогда не остановится. И вдруг огни стали меркнуть.
Змея-искусительница уже давно наблюдала исподтишка за их взлетом. Она подкралась незаметно в виде пристрастия к наркотикам, что недопустимо для заказных убийц.
Большие деньги приносят киллерам не только одни сюрпризы и удовольствия. Тот, кто зарабатывает тем, что целится в чужую жизнь, не имеет права на неровный выстрел. Никто не станет рисковать деньгами, полагаясь на неверный глаз и дрогнувшую руку. Поэтому профессиональный убийца обязан навсегда распроститься с запахом коньяка и виски, резко ограничить зов плоти, особенно перед «часом икс», не говоря уже о «травке», «колесах» и тяжелых возбудителях. Профессиональный киллер — это прежде всего аскет.
Бауманские авторитеты быстро раскусили: их киллеры подсели на иглу. И сделали вывод: кадры надо менять. Вот так недавние фавориты были отправлены в отставку.
Долларов не стало, а привычка к кайфу остро требовала утоления жажды. К тому времени главные члены бауманской группировки уже сменили бандитские кожаные куртки на дорогие костюмы из бутиков, деньги в немереном количестве поступали на банковские счета, причем не только российские, а в бумажниках покоились кредитные карточки на карманные расходы. И лишь одно звено воспитанников Бобона продолжало жить по внушенным им понятиям.
Почти все ровесники, 1970–1972 годов рождения, успешно окончили школу убийства и усеяли свой не очень долгий жизненный путь трупами. Лишившись опеки бауманских «князей», аннинские встали на тропу примитивных разбоев — с той лишь разницей, что не оставляли в живых никого, кто, по их мнению, должен делиться с ними доходами.
Люди с деньгами расплачивались жизнью за то, что чего-то сумели добиться в этой неуемной жизни. Конечно, убийства с целью грабежа не могли заменить аннинским прежние доходы, и они изо всех сил старались вернуть былое расположение бауманских патронов.
Где-то в Бишкеке жил бывший воровской авторитет, завязавший с прошлым и наркотиками. Просветлев, он посвятил свою жизнь освобождению от гибельных пороков себе подобных. Слава о нем разошлась далеко по свету, и прошла даже телепередача о его гуманной миссии. Об этой передаче узнал кто-то из аннинских, и они отправились за помощью к исцелителю. Увы, надежд это путешествие не оправдало. Вера в чудеса поколебалась. Зато во время «сеансов избавления» они познакомились с коллегой из тушинской группировки. Он также прибыл в Бишкек за счастьем. И тоже его не нашел. В Москву они вернулись неразлучными друзьями, и новый знакомец вскоре изменил «прописку» с тушинской на аннинскую… И вскоре те, кто согласились «прописать» у себя нового бойца, горько пожалели об этом.
Роковое убийство
В Москве решают свои проблемы люди со всей России. В Краснодарском крае объявили в розыск местного авторитета по «погонялке» Боря. Боря отлично скрывался в Москве, где у него гражданская жена Нечипоренко и общая дочь. Подругу Боря любил и, хотя иногда они переругивались, подарил ей в собственность магазин.
Магазином занималась Нечипоренко, а Боря вел праздную жизнь, посещая казино и прочие заведения, как и полагается человеку его ранга.
Между тем у аннинских возникли сложности. У Таратини приближался юбилей — и, как нарочно, оскудела общая касса. Надо было быстро найти деньги. И тут тушинский знакомый рассказал о Нечипоренко, у которой мужик — состоятельный коммерсант и даже подарил ей магазин. Решили немедленно взять квартиру коммерсантки.
К дому подъехали на машине. Проверились, бригадир и помощник остались в авто, пять человек поднялись наверх. Боря как всегда играл в казино, не подозревая, что в это время дома разыгрывается трагедия.
…В прокуратуру позвонили ночью и сообщили об убийстве женщины. Приехавшие оперативники обнаружили погибшую от огнестрельного ранения Нечипоренко и ее дочь, которую едва не задушили, но в последнюю минуту оставили в живых. Звонившего не обнаружили, хотя через некоторое время сотрудники МУРа уже знали, что это краснодарский авторитет, объявленный в розыск милицией на юге.
Боря объявился через несколько дней и рассказал, что в тот вечер играл в казино, звонил поздно вечером домой — телефон был почему-то все время занят. Это его обеспокоило. Боря бросил игру и помчался к себе. Дверь долго не открывали, пока наконец это не сделала полузадушенная, еле передвигающаяся дочь. Обомлевший Боря увидел страшную картину. И, позабыв, что он в авторитете, в отчаянии позвонил в милицию…
В МУРе ему не очень поверили. Уже по собранным сведениям было известно, что между Борей и Нечипоренко иногда вспыхивали конфликты, и его внезапное исчезновение после убийства наталкивало на мысль, что это дело рук сомнительного заявителя. Но Боря клялся и божился, что жену любил, исчез потому, что необходимо было обсудить со своими, как поступать дальше: авторитеты не очень-то могут вступать в контакты с органами правопорядка. Видимо, в этом случае мандат был ему выдан. Но главное доказательство своей невиновности Боря основывал на том, что в момент трагедии играл в казино. Сыщики затребовали видеопленки у охраны увеселительного заведения, и на них действительно увидели поглощенного рулеткой Борю, а на титрах — дату и время убийства. Полное алиби.
Тем не менее Борю вернули в Краснодарский край, поскольку он числился в розыске за краевой милицией. А через две недели он опять появился в Москве…
Сотрудники МУРа и несколько оперативников из окружного угро начали системно изучать все, что было связано с фактом убийства. Боря жаловался, что не мог дозвониться в тот вечер домой. Ясно, что в момент преступления жертве не позволят звонить и отвечать на звонки. Значит, звонил кто-то посторонний.
Проверили на местной АТС и выяснили: действительно, из ограбленной квартиры звонили пять раз в течение пяти минут, и каждый раз по одному номеру. Звонки шли на мобильную трубку. Проверили владельца — человек достаточно популярный в криминальных кругах.
Оперативники тщательно изучили телефонную книжку погибшей и выявили всех знакомых. Пошел фронтальный опрос, и среди хорошо знавших погибшую нашелся один человек, хорошо известный тушинской милиции. Его взяли в разработку, и он назвал номер, с которого в тот вечер состоялась связь по мобильному телефону. На номер несколько раз передавалась команда «Срочно перезвони мне», и каждый раз из квартиры убитой шел отзвон на мобильник командира.
Вскоре владелец этого телефона давал показания на Петровке. Как видите, техника помогает не только бандитам. Как, наверное, догадается внимательный читатель, тушинская милиция назвала МУРу того самого наркомана, который примкнул к аннинским после «лечения» в Бишкеке.
Могли ли тогда сыщики в МУРе представить, как далеко поведет их дорога расследования от квартиры убитой женщины?
…От задержанного тушинского сыщики узнали о «блатхате» в одной из дач под Мытищами. Там, по его словам, спрятан склад оружия: автоматы, пистолеты и гранаты.
Оперативная группа подъехала к даче. Стали держать совет: входить ли в помещение самим или вызвать поддержку? Вопрос решился неожиданно быстро. Из ворот дачи выехала машина. Ее тут же задержали, и сидевшие в ней подробно описали, сколько человек там прячется и где могут располагаться «стрелки», если вдруг обитатели дачи займут круговую оборону.
К счастью, все окончилось спокойно. Муровцы вошли, используя проверенный фактор внезапности, не ожидавшие визита милиции находившиеся на даче растерялись и сопротивления оказать не смогли. Кстати, никакого оружия у них не оказалось. Зато оперативники смогли задержать еще двух участников убийства Нечипоренко. И заодно выяснили адрес московской «блатхаты», где прятался четвертый герой ночной драмы.
Оставался последний — самый отъявленный и непредсказуемый. Понимая, что оперативники не успокоятся, пока не обнаружат его логово, и не очень-то полагаясь на стойкость своих вчерашних соратников, он долго петлял по подмосковным поселкам и городам, запутывая след. На допросах муровцы усиленно добивались адресов явок, где этот человек мог скрываться. Долгие разговоры заканчивались ничем. Пока в МУР не попал человек, по-настоящему осведомленный обо всех делах отвязной бригады. Он также не желал сдавать своего знакомого, но после изнурительных многочасовых допросов устал и назвал дальний областной город…
Группа под началом Бажанова и еще четырех оперативников из окружного управления подъехала к дому. На первый взгляд, квартира выглядела необитаемой. Но вдруг чуть отодвинулась занавеска, и по заснеженному балкону пробежал лучик света. Кто-то обеспокоенно выглянул наружу.
Зная безудержный нрав клиента, сыщики обдумывали, как можно бескровно провести задержание. Удобнее и быстрее, казалось, вломиться через балкон, чтобы не дать времени опомниться. Когда под крепкими кулаками зазвенели стекла, за окном заметалась тень:
— Сучары! Всех порешу! Все равно живым не дамся! О-о-о…
— Пока чего не натворил, быстро вскрывайте дверь! — крикнул товарищам Бажанов.
Дверь выставили. Посреди комнаты сидел на стуле парень, согнувшись и обхватив себя руками. Под стул натекла лужа крови.
— Осмотрите руки! Не порезаны ли вены?!
Сыщики осторожно прислонили парня к спинке стула и развели ему руки. Они все были в крови, но вены целы. А вот из живота торчала рукоятка кухонного ножа. Всадить он его успел, когда дверь уже затрещала под мощными ударами.
Нож аккуратно вытащили. Преступник отчаянно вырывался, пытаясь дотянуться до раны. Приехавший врач скорой помощи установил: удар пришелся на ребро, нож скользнул вдоль без проникающего ранения и застрял в мягких тканях. Рана не опасная.
Вот так в руки муровцев попала одна из самых жестоких банд киллеров, о «беспредельных» делах которой со страхом рассказывали даже среди бандитов. От задержанных убийц прямая дорожка вела к их заказчикам и хозяевам — бауманским.
На допросах прояснилась вся картина убийства Нечипоренко.
…Когда бандиты вошли в квартиру Бори, его жена Нечипоренко встретила их неожиданным заявлением: «Что вы делаете, ведь я жена вора в законе!»
Разбойники оторопели. Судьба сыграла злую шутку, ведь законники за такие дела строго наказывают. Значит, будет война с незнакомой «семьей». И они стали звонить бригадиру в машину, ожидая указаний. Встревоженный бригадир начал в свою очередь обзванивать авторитетов и совещаться: что делать? Выяснили, что Боря в самом деле человек известный и уважаемый, но оскорбление все равно уже нанесено, война неизбежна, и свидетелей оставлять нельзя. На пятый звонок из квартиры последовала команда: жену мочить!..
(Имена и клички некоторых участников описываемых событий изменены.)
Окончание следует.
