Когда в Тамбове летом прошлого года начался процесс над обвиняемым по этому делу, скамья подсудимых в зале, на которой обычно сидят преступники, была пуста. «Уголовное дело в отношении Скороходова Игоря Станиславовича, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного пунктом «б» части 4 статьи 132 и пунктами «б», «к» статьи 105, прекратить на основании пункта 4 ч. 1 статьи 24 УПК Российской Федерации в связи со смертью обвиняемого».
Так бывает, но крайне редко. Когда судят уже мертвого. Окончательная жирная точка была поставлена только этой весной Московским апелляционным судом первой инстанции. Признать виновным посмертно.
Рядом со зверем
Он все время находился рядом… Помогал искать пропавшую девочку, возил несчастную мать на своей машине, когда всем городом искали Таню, они дружили семьями. Его даже арестовали в 2013 году, он отсидел полтора года и был отпущен «за недостаточностью улик». Когда сидел, признался двум сокамерникам с подробностями, что убил, — но и этого оказалось мало. «На него, единственного из подозреваемых, среагировал полиграф, — продолжает женщина. — Но проходить детектор второй раз Скороходов уже отказался. Пришел с адвокатом. Имел право».
На самом деле Нина Каширина тоже до последнего не верила, что это может быть гражданский муж ее лучшей подруги. Да и никто не верил. Мать преступника дошла до апелляции. Уже когда сына не было в живых. Доказывала, что этого просто не может быть, что его подставили. Как обычно у нас считается, следователям лишь бы кого посадить.
Нина говорит, что понимает ту женщину. Никто не в состоянии поверить, что родил и воспитал чудовище. «Она же мать».
И все это время, как оказалось, в их городке были другие девочки, к которым будущий убийца тоже домогался. Из года в год. Маленький провинциальный почти поселок — все боялись огласки. Ситуацию уже не исправишь, так, возможно, рассуждали взрослые, раз самого страшного не произошло, зачем же на всю жизнь оставлять пятно на репутации? Что изменилось бы, если бы кто-то нашел в себе смелость и силы прийти в правоохранительные органы раньше — возможно, Таня Каширина осталась бы жива? «Она была самая маленькая из троих потерпевших, в том числе и по возрасту, и по телосложению, хрупкая очень. Поэтому, видимо, и не смогла вырваться из его лап. Я ни в чем не виню никого, на самом деле это очень сложно, переступить через себя, через суждения других людей, предрассудки и стереотипы, найти смелость».
Жертвы смогли дать показания, только когда сами уже стали взрослыми. Они все пришли на суд в качестве свидетелей. В этом году убитой Тане Кашириной тоже исполнилось бы 25 лет.
На дворе весна. Как и тогда, когда не стало Тани. Только сейчас на календаре 2023 год, а был — 2011-й. Нине Кашириной уже 53. А было чуть за 40.
Мы разговариваем в московском дворике, нестерпимо пахнет сиренью. Это аромат юности, очень короткий, всего неделя в году — и потом будто бы и не было.
«Вину убийцы тоже доказали по запаху, — неожиданно добавляет Нина. — Не было никаких прямых улик на Скороходова. Он от всего избавился, все предусмотрел. Идеальное преступление. Ни его биологических материалов, ни ее одежды, на которой могли бы остаться следы, он все выбросил на городской свалке. Только запах пота от его рук на мешке, в котором она лежала, и еще на ее резинке в волосах».
Запах как улика
Ольфакторная экспертиза по запаху была узаконена относительно недавно, уже после убийства Тани Кашириной, только ее результат и являлся единственной прямой и неоспоримой уликой, если не считать рассказов других жертв, но ведь те могли быть просто совпадением. Мало ли к кому кто приставал.
«Мне рассказали, что когда у Скороходова спросили, как он может объяснить присутствие его запаха на вещах, он сломался и наконец сказал: пишите, я убил. Только весной 2019 года он дал наконец признательные показания. Как он жил все это время — ходил по тем же улицам, дышал одним воздухом, я не знаю».
Жердевка. То самое захолустное захолустье, как в сериале «Твин Пикс», только наше, отечественное, без каких-либо мрачных тайн. Все просто и на виду.
Одни и те же сетевые магазины, центральный городской рынок, улицы, по которым изо дня в день ходят одни и те же люди. Здесь все друг друга знают, по крайней мере в лицо. Здесь не бывает серьезных преступлений. Может быть, в лихие 90-е что-то такое и происходило, но сейчас тишина и вяжущий покой.
Происшествий особых нет тоже. Но и жизни нет. Мать Тани уезжала на заработки в Москву. Как многие. Маленькую дочку пришлось оставлять с бабушкой. А как ее с собой брать — Москва город опасный, мало ли что может случиться. Лучше уж так, под присмотром.
8 апреля 2011 года Таня возвращалась из школы. Как следует из приговора, многолетний друг семьи 46-летний Игорь Скороходов увидел ее, когда она шла мимо их дома, позвал зайти — мол, у его жены сегодня день рождения, не хочет ли девочка ее поздравить? Это не было странным или подозрительным. Жили, в общем-то, по соседству.
Именинницы на месте не оказалось. А Таня из этого дома живой уже не вышла.
Для всех она пропала. Ее искала вся Жердевка. Это было ЧП регионального масштаба. «Город буквально не дышал в ожидании новостей, пока тело ребенка не нашли», — вспоминала одна из местных жительниц.
Основная версия была — кто-то пришлый, чужой, случайный увез девочку. Свои так не поступают. Не гадят в доме, где живут.
Примчавшуюся из Москвы Нину Каширину Игорь Скороходов возил на своей машине. Куда ни попросит — в полицию, к гадалкам. Не чужие друг другу люди все-таки.
«Все беспрекословно выполнял. Такой положительный был, немногословный, неглупый, с хорошими характеристиками с работы. Я никогда грубого слова от него не слышала. Да, хороший человек, и не подумаешь…»
Когда сейчас показывают по телевизору сериалы про маньяков (тема вошла в тренд, как говорится), то почти всегда это оказывается хорошие и с виду добропорядочные люди. На которых и точно никогда не подумаешь. Никакое это не преувеличение, оказывается. Все так и есть. Сегодня законопослушный гражданин — а завтра убийца.
Будто бы тьма, прячущаяся во многих, иногда вдруг распрямляется и расправляет крылья.
От чего это зависит? От жизни вокруг? От самого человека?
Нина обращалась даже к экстрасенсам. Уцепилась за последнюю соломинку. Те приехали, но поставили условие — вы должны присутствовать лично на месте, где нашли тело дочери, а она не смогла.
«Я там была только один раз, когда ее нашли, и для меня это стало очень… болезненно. Туда никого не пускали. Все было занавешено сигнальными лентами».
Ничего особенного чародеи не рассказали. Ничего, что сама Нина не поведала редактору во время предварительного интервью. Но, правда, совпало, что преступник якобы ходил в форме.
Только все почему-то подумали на силовиков или военных. А Скороходов работал электромонтером. Но тоже носил спецовку.
Собственно, что это мог быть «друг семьи», подозревали сразу.
Хотя до сих пор еще в Жердевке ходят слухи, что была какая-то банда полицейских. У людей не сходится в голове, как такое может быть. Ведь не случайный человек.
Всех, получается, надо бояться? Всех и каждого? И никому не верить?
Косвенных доказательств причастности хватало. Подозреваемый находился дома один. Отключил телефон, говорил, что устал и лег спать. Как раз все то время, что убивали Таню, его номер был вне зоны доступа. Но он давал показания, что ни в чем не виноват. Ничего не знает. Просто так совпало.
«Я звонила Бастрыкину без перерыва»
В 2013 году Скороходов был первый раз задержан и в качестве подозреваемого до ареста содержался в местном ИВС. Об обстоятельствах преступления он поведал сокамерникам, которые с ним сидели, и те потом тоже дали официальные показания. Но это, оказалось, ничего не значило.
18 месяцев он провел за решеткой в СИЗО. Максимально возможный срок для предварительного расследования. Больше держать его было уже невозможно. Он так ни в чем и не признался.
«Стояла уже глубокая осень, когда его выпустили. Следователь, который вел наше дело, уволился, вроде бы по своим причинам. Вообще у нас в деле сменились шесть следователей. Все уходили. Дело передали новой следовательнице, и она его в конце концов приостановила за недостаточностью улик».
Маленький городок, официально 13 тысяч населения, а так и того меньше, — наверное, можно было обойти каждый дом и каждую квартиру, допросить каждого. «Я требовала этого, но мне ответили: да ты что, это такой объем работы!» Никому это особо, видимо, не было нужно — вроде как не серия, больше трупов нет, сверху результаты не требуют, вероятно, можно не сильно-то и напрягаться.
А мать убитой... Сколько таких матерей?!
«В начале 2017 года я набрала приемную Бастрыкина. Я звонила туда три дня без перерыва, пока трубку не сняли. Я не знала, что я еще могу сделать для Тани. Меня записали на прием, но встречу постоянно переносили в последний момент, у меня уже сил не было ждать, — продолжает Нина Каширина. — Когда ее отменили в очередной раз, позвонили и вежливо сообщили, я начала кричать в трубку какому-то помощнику: сколько же можно, гибнут дети, гибнет нация, мы никому не нужны — мы простые люди, у нас детей убивают, и всем плевать, мне со смущением стали объяснять, что это не отказ, просто слишком много людей, которые хотят попасть на прием по такому же поводу, и все произойдет в свое время».
Встреча с главой СК состоялась 27 марта 2017 года. Почти все приехавшие в тот день были родителями погибших детей из различных регионов России, чьи убийцы так и не были привлечены к ответственности.
Дальний Восток. Рязань. Белгород. Обнинск. Калуга. Екатеринбург. Вся география России. Перезнакомились между собой, пока ждали приема. «Одна мама мне рассказывала, что видела передачу с экстрасенсами обо мне и Тане. И что ее дочка тогда еще была жива, они вместе смотрели…»
За огромным круглым столом, как вспоминает Нина, находились восемь замов-генералов и вызванные следователи по делу. Тут же лежали десятки томов материалов. Глава СК сказал, что забирает расследование в Москву и что не понимает, как можно было ничего не сделать за столько лет.
Расследование началось заново. Только уже москвичами. «И вот они как раз и обошли в нашей Жердевке каждый дом. К тому времени некоторые свидетели уже успели умереть. Так что обнаружить какие-то новые детали было сложно. Но они при более тщательном подходе тут же всплыли — одну из потерпевших девочек нашли как раз через этот обход. Зацепка вытащила на свет кучу информации, вплоть до других случаев домогательств Скороходовым к несовершеннолетним. Однако самого подозреваемого по закону не могли уже сажать по тому старому делу — он отсидел в СИЗО 18 месяцев, и тогда ничего не доказали. Поэтому возбудили еще одно дело — о попытке изнасилования, и уже в рамках нового расследования Скороходов был опять арестован. Никаких посторонних потерпевших в деле не было, все девочки так или иначе были с ним знакомы до этого, и все они вольно или невольно скрывали тайну убийцы Тани Кашириной. Кстати, задержали Скороходова в Москве, куда он приехал, и там какое-то время его держали в столичном изоляторе, после чего переправили в Тамбовскую область, по месту совершения преступления.
Игорь Скороходов не дожил до окончания суда. Собственно, он умер после первого же слушания. Говорят, сам по себе, просто случился инфаркт. Отвезли в общую камеру в следственном изоляторе — там в первую же ночь произошла сердечная недостаточность. Спасти не смогли. Может, и правда, сердце само не выдержало… Все-таки столько лет бояться и ждать, когда за тобой придут.
Но он успел дать показания и полностью признать вину в совершении убийства Кашириной Т.Ю., 1998 года рождения. «В содеянном раскаиваюсь».
...На могиле Тани — ее белоснежная статуя. Закрыта прозрачным кубом. Мать говорит, это потому, что погода плохая, осадки, трещины могут пойти по белому камню.
А мне видится в этом какой-то смысл. Будто бы они вместе, мать и дочь, но разделены непроницаемой преградой.
Я спросила у Нины: вы удовлетворены, что этого нелюдя больше нет? Он точно не коптит собой небо.
А она ответила почти не раздумывая, что нет. Что не чувствует, что он действительно расплатился за все. Хотя государство сделало все возможное, чтобы его покарать, и многие родители потерпевших детей, находившиеся в таком же положении, сегодня ей даже «завидуют». Она хотя бы точно знает, что убийца ее дочери лежит в могиле, а не отпущен на свободу и не помилован.
Аромат сирени
«Я живу в пустоте, в «молоко». После того как не стало Тани, смыслом жизни стало найти того, кто ее убил. А сейчас, после суда, все завершилось… И я ничего больше вообще не чувствую. Работа, долгая, муторная, работа над собой, чтобы существовать хоть как-то… Без нее. Дети — это продолжение нас. Получается, у меня нет будущего. Я 12 лет этим жила. Когда закончились судебные слушания, прошла апелляция со стороны обвинения, и у меня как будто бы тоже сердце остановилось. Знаете, словно на мониторе у умирающего — до этого оно еще билось как-то, был смысл бороться, а теперь одна прямая тонкая линия и монотонный писк…»
...Я знала об этом убийстве с момента, когда оно произошло. Моя малая родина неподалеку. Честно говоря, трудно было поверить, что однажды это дело подойдет к своему завершению. 30 декабря 2022 года были закончены судебные слушания. Этой весной Нина написала мне, что готова к общению. Что ей хотелось бы высказаться.
Умер муж от скоропостижной онкологии. Она сама какое-то время жила в монастыре, приходила в себя. Со стороны кажется, что ей удалось преодолеть самое страшное. Что сердце не очерствело. И поэтому не готово ненавидеть всех и мстить всем. Вот Нина говорит о том, что понимает мать убийцы и то, что та тоже защищает своего «ребенка». И родителей пострадавших девочек, которые не рискнули обратиться в правоохранительные органы, и самих девочек, скрывавших правду. Просто такая жизнь. «Вы только ни в коем случае не пишите их имена, — предупреждает она меня. — Им еще замуж выходить, детей рожать. Не нужно, чтобы их хоть как-то связывали с этой историей».
Я и не собиралась.
На работе в Москве почти никто не знает про ее прошлое. И она сама старается не рассказывать. Мы разговариваем после окончания рабочего дня. Нина улыбается. Благодарит друзей, которые помогли ей преодолеть случившееся. Дышит ароматом сирени.
Да, звери тоже убивают, и иногда жестоко. Это инстинкты. Они не испытывают радости от гибели себе подобных. На такое способен только человек. Самый страшный и единственно разумный зверь на планете.
* * *
Так все-таки смертная казнь или пожизненное заключение? Что было бы правильнее. Потому что справедливости при таких обстоятельствах не бывает. И покоя родственникам погибших не принесет ничего. Это все равно некий эрзац успокоения. Хотя если преступник умер до вынесения приговора, то ему уже вообще все равно. Получается, он соскочил условно-досрочно. Разве это справедливо?
В антиутопическом сериале «Черное зеркало» есть один эпизод. Мне он показался едва ли не самым знаковым из всех.
Он про парк справедливости, где содержат преступников. Каждый день им стирают память и заставляют почувствовать себя в роли жертв.
Они не помнят, кто они такие и зачем они здесь, что вообще происходит.
Суд назначает «пропорциональную и содержательную» меру наказания: лишенные памяти, а значит, возможности сожалеть и каяться, они должны переживать заново то ощущение беспомощности и ужаса, которое испытывали замученные ими люди, дети. И есть зрители, которые наблюдают за аттракционом.
Снова и снова все повторяется. Каждый вечер они с ужасом осознают, что будет завтра. Наверное, это можно было бы считать идеальным наказанием в будущем.
А пока что в аду варятся близкие жертв. Которым никто не стирал память.
