— Андрей, для начала хотелось бы поздравить с наступающим днем рождения. Правда, он выпадает на середину недели, как будете отмечать?
— У меня очень много работы в студии. Я живу в Европе, и здесь не любят бездельников. Поэтому приходится постоянно что-то делать. И если я беру какие-то небольшие работы — рекламные саундтреки или кино, — я должен соблюдать график. Так что в день рождения я буду на работе.
— Не секрет, что вы были у истоков шоу-бизнеса 80–90-х и еще помните, как тогда отмечали дни рождения. Наверное, можно было и сорить деньгами...
— На самом деле денег мы зарабатывали очень много, а купить на них было практически нечего: ни квартиру, ни машину; а одежду, технику и аппаратуру — только у спекулянтов. Тогда какие-то квадратные метры на человека высчитывались, какие-то лимиты устанавливались. Иномарку было очень сложно достать. Ничего не продавалось. Да, жили на широкую ногу, да, было весело, но убого. Это был крик души людей, которые не имели таких денег, и вдруг они у них появились. И им нужно было часть этих денег потратить, чтобы привыкнуть к этим большим гонорарам и не стать зависимыми. Вот, собственно, мы и привыкали. Мы жили весело, но я без умиления вспоминаю те годы. Лучше об этом забыть.
— Почему вообще решили переехать в Европу?
— Я очень любил советскую аудиторию, продолжаю любить российского слушателя. Я сделал прекрасные проекты — «Мираж» и «Маленький принц», и на моей музыке растет уже третье поколение слушателей. Я искренне доволен тем, что моя музыка уже стала классикой и фактически иконой стиля. Но по аналогии со спортом отвечу так: любой спортсмен хочет выиграть мировой чемпионат. Это нормальное, здоровое тщеславие. У себя в стране я уже был первым, теперь хочу заявить о себе миру. Чтобы чувствовать рынок, нужно изучить его изнутри. Поэтому я стараюсь быть здесь. Есть и чисто материальная причина. Здесь платят хорошие деньги, которых мне хватает и на благополучную жизнь, и на содержание студии, где я могу заниматься проектом, который мечтаю реализовать.
Я здесь уже седьмой год. Конечно, не бывает идеального места, где нравится абсолютно всё! Весь вопрос в том, комфортно работать или некомфортно. Мне комфортно. У меня прекрасная студия в замечательном месте на берегу моря. Я владею несколькими языками: английским в совершенстве, немного говорю по-испански, немного по-эстонски, немного по-фински. Я жил и в США, и в Панаме, и в Латинской Америке. Благодаря знанию английского я везде чувствую себя как дома. Я человек мира, воспринимаю нашу планету как единый дом и со всеми людьми быстро и легко устанавливаю контакт.
— Не скучаете по России?
— Скучаю, конечно. Приезжаю, правда, не так часто, навещаю родных и близких. Но я там, где моя музыка, моя студия, моя работа.
— Какие творческие планы у вас сейчас?
— Я хочу запустить англоязычный проект, который по-настоящему выстрелит. Но это не так просто и не так быстро, в том числе из-за подбора солисток: нужно сделать так, чтобы это всех устроило, чтобы было взаимопонимание и одно видение будущего.
Моя работа делится на две части. Первая — которую я делаю, как говорится, для поддержания штанов. Это позволяет мне нормально жить в Европе, и я не особо стеснен в средствах. С основным проектом сложнее. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что таких, как я, здесь пруд пруди. Конкуренция дикая. Нужно что-то изобрести, что побьет их карту. У меня получается, но медленно и сложно. С большими усилиями. Я знаю, в каком направлении идти, но быстро это не будет. Нужно душой прочувствовать рынок англоязычной музыки и принять правильное решение. Могу сказать одно: это точно будет не танцевальная музыка, это будет серьезный поп-рок.
— А с семьей часто время проводите?
— Я не очень люблю все эти семейные истории, потому что это личное. Все хорошо. Общаюсь с семьей. Не женат — пока не хочу, но с личной жизнью все в порядке. Езжу по разным странам, куча знакомых девушек, которые активно поддерживают во мне интерес к этой жизни!
— Оно и понятно: выглядите неплохо, кстати. Как форму поддерживаете?
— Знаете, человек искусства питается искусством. Я считаю, что если человек занимается своим делом, он всегда в форме. Потому что как только он перестает заниматься своим делом, у него появляется пузо и ряха распухает. Меня в тонусе держат моя целеустремленность и желание еще раз попробовать покорить этот непростой мир шоу-бизнеса.
— Какое для вас любимое европейское времяпровождение?
— Люблю по клубам ходить. Нужно всегда знать, какую музыку слушают. Я стараюсь следить за тенденциями: подо что народ танцует и как это можно использовать. Стараюсь бывать на мероприятиях, где много людей, следить за их реакциями и эмоциями.
— Поговорим о вашем детище — группе «Мираж». Тем более что в последнее время вокруг него масса слухов и даже судебные разбирательства. Как вообще началось знакомство с Маргаритой Суханкиной и Натальей Гулькиной? Почему взяли двух солисток?
— Я уверен, что в группе должны быть две солистки. Да, возможно, в гримерке они друг другу глаза выцарапают, зато на сцене будут соперничать, и в итоге проект будет выглядеть привлекательнее. С Маргаритой познакомился на студенческой дискотеке, а с Наташей — в Доме культуры работников коммунального хозяйства на Калужской. Одна моя знакомая сказала, что там много певиц занимается художественной самодеятельностью, и я могу приехать и послушать всех сразу. Я пришел, послушал. Там, кстати, и Светлана Разина была. Девушки выходили на сцену и пели какие-то народные песни. И Наташа вышла, что-то спела. Мне понравился ее звонкий голос. Кстати, на самом деле, когда Суханкина в первом альбоме спела три песни, а потом сказала, что больше не будет: мол, «я консерваторская», Наташа прекрасно ее заменила и спела оставшиеся пять. Прекрасный повод напомнить, что незаменимых людей нет. В том числе и среди вокалисток!
— А на что еще вы тогда обращали внимание при выборе солисток в коллектив?
— Когда я выбирал солисток, прежде всего обращал внимание на вокал. Совковый вокал сразу отметал. Блеянье в стиле «Утренней почты» с совковым взвизгиванием, вся эта цыганщина — это все не имело никакого отношения к мировой музыке. Поэтому я старался брать людей, которым не испортили голос постановкой вокала. Лучше всего подходили люди, прошедшие школу народного пения. В том числе Наталья Гулькина и Маргарита Суханкина. Как и Екатерина Болдышева, окончившая дирижерско-хоровое отделение музыкального училища им. Октябрьской Революции.
— По поводу ухода солисток из группы ходило много разговоров. Сами певицы тоже периодически высказывались — например, говорили, что их выгнали...
— Инициаторами смены солисток были всегда сами солистки. Я не помню ни одного случая, чтобы я кого-то взял и выгнал. Просто все они не привыкли работать по какой-то жесткой договоренности. Контрактов тогда не было, но были договоренности. А солистки постоянно пытались какой-то крендель выкинуть. Но вы понимаете, что проект должен функционировать как часы, иначе все разваливается.
— Вы с Маргаритой работали столько лет вместе. Как же вышло, что вы не просто поссорились, но и дошли до суда?
— Мы не ссорились. Наш суд — это вопрос утряски лицензионных отношений между двумя юридическими лицами: компанией, которая занимается делами Маргариты, и компанией, которая управляет моими авторскими правами. Я автор всей музыки группы «Мираж» и двадцати пяти процентов текстов. Чтобы исполнять мои песни, Маргарита Суханкина (ее официальные представители) должна купить у меня лицензию и получить право их петь. Авторское право — это такая же собственность, как квартира или земля. Закон нужно соблюдать.
— Вы пытались сначала договориться, прежде чем идти в суд? Все-таки она вам не посторонний человек...
— Посторонний или не посторонний, не знаю. Конечно, мы творчески связаны, но для того, чтобы проект работал, нужны жесткие договоренности. Это не понятийные договоренности. Должны договариваться фирмы. А у Маргариты, насколько я понимаю, нет права решающего голоса, и она делает то, что решили ее директора или продюсеры.
— Маргарита как-то сказала, что вы требуете миллионы за исполнение песен. А как на самом деле?
— Она за шесть с половиной лет «напела» на миллионы. По моим подсчетам, примерно на 30 миллионов, которые нужно заплатить и спокойно продолжать работу.
— Не все знают, что произошло после ухода из «Миража» Гулькиной и Суханкиной. Как разворачивались события?
— Мы с Наташей и Ритой в рамках проекта работали десять лет. Как только обязательства начали трещать по швам и перестали исполняться, монолитность проекта была потеряна. Я сказал, что меня это не устраивает, и мы начали работать с Алексеем Горбашовым и Катей Болдышевой. Мы начали работать, потому что мне интересно, чтобы проект жил и радовал на концертах своих поклонников.
— Да, вижу, непросто работать в шоу-бизнесе… А уж приятельствовать, наверное, еще сложнее. Вы, кстати, дружите с кем-то?
— Из российского шоу-бизнеса ни с кем не дружу и никогда не дружил. Общаюсь с некоторыми продюсерами, аранжировщиками и звукорежиссерами — людьми, от которых зависит технология шоу-бизнеса. Эти люди для меня интересны по всему миру. Общение с ними приносит дополнительный опыт. Я черпаю опыт у них, делюсь с ними своим. Это, безусловно, продуктивно. А понтами меряться… Не хочу. Противно.
— Неужели и подлянку кто-то делал из известных деятелей шоу-бизнеса?
— Есть такой персонаж Максим Галкин (признан в РФ иноагентом). Прекрасно знает, что я являюсь автором и создателем группы «Мираж», мы неоднократно бывали на его программе. А тут провел две программы с Маргаритой Суханкиной, представил ее как группу «Мираж», дал исполнить песню «Музыка нас связала», петь которую она не имеет никакого права. Полностью проигнорировал меня как руководителя, продюсера и композитора, зная, что я являюсь обладателем авторских прав. Это я считаю настоящей подлянкой. Сейчас по поводу того, что Маргарита Суханкина снимается в телевизионных передачах, идут суды. И так будет продолжаться, пока вопрос с нарушением моих авторских прав не будет решен.
— Ходят слухи, что Алла Пугачева должна вернуться в следующем году. Вы что-то слышали об этом?
— Я в крысиной возне не участвую. Мне абсолютно все равно, кто уехал, кто остался. Уехавшие артисты — частично совок, от которого меня воротит, частично диссиденты. Что они там делают, мне абсолютно все равно. Я уехал, чтобы про них не слышать. Так что этот вопрос не ко мне.
— Вернувшемуся и вновь уехавшему Дане Милохину стоит послужить в армии, на ваш взгляд?
— Я, к счастью, не в курсе, кто это такой. И потому у меня нет мнения по этому поводу.
— А вы сами не служили?
— Не служил. Я окончил Московский авиационный институт. У нас была военная кафедра, и мы из института вышли лейтенантами. Так что военная служба обошла меня стороной.
