Саша был характерным актером, смешным, неслучайно в Театре сатиры в детском спектакле «Бочка меда» он в очередь играл со Спартаком Мишулиным. «И в жизни он был мягкий, добрый, легкий, – вспоминают его в театре Сатиры. – Мягкий характер его и погубил». Еще работая в Сатире, у него из-за пьянки были проблемы. Раз сорвал спектакль, потому что, выпивши, прилег на часок и проспал. Второй раз – то же самое; вот и прежний директор Сатиры не выдержал, предложил артисту написать по собственному желанию, чтобы того не увольнять по статье и не портить ему биографию.
Тогда тот же Спартак Мишулин и Ольга Аросева вступились за молодого коллегу, и Симонца, который начал играть в театре «Бенефис», причем главную роль в пьесе по Островскому, вернули в Сатиру. Но… недолго музыка играла, и академический театр окончательно попрощался с хорошим, но ненадежным артистом. Две бутылки в день пить – это же не шутка.
Да он и сам, все понимая, пытался помочь себе, думал, что, переменив обстановку, место, изменит и саму жизнь. Он оставил Москву, продав однокомнатную квартиру на Братиславской, в 2015-м переехал в Благовещенск, где его отец был большой шишкой – зампредседателя исполкома, и сына его, когда тот приезжал в родной город, в аэропорту встречала служебная машина с мигалкой. А уже через год его приняли в местный драматический театр. Поначалу там его настороженно встретили: мол, столичный актер, все роли к нему уйдут. Но увидев, что Симонец не интриган, добрый малый и к тому же не дурак выпить, то есть компанейский, успокоились: безопасный, значит, не конкурент.
Роли у него в Благовещенске были приличные: сыграл дядю Митю в постановке «Любовь и голуби», Князя в «Хануме» – спектакль пользовался успехом. О кино, конечно, не было и речи: последние фильмы с его участием датированы 2012-13 годами. Но в театре получал прилично: от 70 до 100 тысяч, что позволяло выплачивать ипотеку за дом, который он купил в родовом селе жены – Снежана работала бутафором в том же театре, но уволилась. Ипотека была на пять лет, хотя дом по московским меркам стоил недорого – чуть больше миллиона.
Но и в Благовещенске у Саши не складывалась так, как хотелось. Часто звонил друзьям в Москву, жаловался: «Я один на белом свете». А те знали, что счастья, ну или покоя на душе, у него нет.
Друзья недоумевали: вроде у Сашки появилась семья, дом купил в 70 км от города, а живет он один, в комнатке в общаге. Вроде зарплату получает неплохую, а постоянно просит перевести ему денег. Дочь жены, 14 лет, а ему – приемная, появилась, а отношения с ней не складывались совсем. Вот и пил.
«Ты умрешь во сне – как ты пьешь. У тебя сердце остановится», – рассказывает давний друг актера Юрий, вспоминая их недавний разговор. – А он ответил: «Я знаю. Сам думал об этом». Это же была болезнь, которую он не мог победить. Но что интересно, когда звонил, мог монологи из своих спектаклей часами мне читать, текст помнил, как будто вчера отыграл», – продолжает Юрий.
В Благовещенске дирекция театра даже оплатила ему кодирование, но он сделал один укол, а потом все вернулось на круги своя. Как говорят в таком случае медики, пациент объединился с болезнью, и они победили доктора. А если бы пациент объединился с доктором, они победили бы болезнь.
Симонец, как и многие его коллеги (с очень громкими или совсем скромными именами) тоже не победил или не захотел одержать победу над недугом. Жил один и умер один – в общежитии. Его нашел сосед: услышал хрипы за стеной, прибежал, а Саша лежал на полу. Сосед вызвал милицию, врачей – те констатировали смерть. Только умер он не от сердечного приступа, как предрекал друг, а от дуадено-гастрального рефлюкса, когда желудочный сок и желчь поднимаются и через трахею попадают в легкие.
