В 2014 году Алёна Кузьмина переехала из Луганска в Старый Оскол вместе с мужем и 18-летней дочерью Катей. К тому времени в Луганске из-за обострения ситуации на Донбассе оставаться стало небезопасно. Денег у семьи особо не было. Старенький дом в деревне продать не удалось. Кому нужна осыпающаяся хибара без газа недалеко от района боевых действий?
В Старом Осколе беженцы поселились в квартире родственников мужа Алёны. Оплачивали только коммунальные платежи.
— Аренду жилья мы бы не потянули. Денег не хватало даже на продукты. Брат мужа привозил нам картошку, овощи, чтобы было чем перекусить. Муж поест тушеную картошку и снова ходит голодный. Мясо не могли себе позволить. Вещей с собой взяли немного. Помню, я отправилась в храм, где раздавали одежду для беженцев. Мне отказали.
По образованию Алёна — учительница начальных классов. По профессии устроиться не получилось.
— Чтобы работать в русской школе с украинским образованием, нужно было переучиваться. Это дорого. Я обратилась в районную администрацию. Обещали позвонить, если освободится место в каком-нибудь учебном заведении. Звонка не дождалась. Сама ходила по школам, спрашивала, не нужны ли учителя. Обратила внимание, как красиво были одеты педагоги, какие у них прически, украшения, макияж. А у меня с собой не было красивых вещей, да и финансы не позволяли наряжаться. В общем, оставила эту затею. Отправилась продавать духи. Зарабатывала от 50 до 500 рублей в день.
В то время отношение россиян к украинским беженцам оставляло желать лучшего.
— Когда я оформляла РВП (разрешение на временное проживание), ко мне подошла женщина: «Зачем вы сюда приехали? Здесь злые люди». Я пожала плечами: «Ну что же делать, нам больше некуда ехать».
«Рассчитывать было не на кого»
Дочь Алёны Екатерина пропала в конце декабря 2014 года. Вечером девушка вышла на лестничную клетку поговорить по телефону, чтобы не мешать матери и отчиму, которые ложились спать. С тех пор Алёна не видела дочь ни живой, ни мертвой.
— Дело пытались замять. Никакой огласки не было. Кому нужны беженцы из Украины? Мне давали понять, мол, ваша Катя, наверное, уехала работать проституткой, через пять лет вернется. Я не знала, как реагировать, как сказать: не важно, что вы думаете, главное, чтобы дочку нашли.
Общественное мнение тоже разделилось.
— Моя знакомая разместила ориентировку в соцсети, так столько дерьма вылилось на нашу семью! Нас упрекали, что мы, беженцы, получаем компенсацию, сидим на шее россиян. Хотя мы ни рубля не получили. Попали в тот поток, когда льгот не предоставляли.
После исчезновения дочери Алёна впала в депрессию. Через полгода от нее ушел муж.
— Он же не родной отец Кати, потому и думал, что она сбежала в Москву за хорошей жизнью. В поисках дочери меня не поддерживал, ни одной листовки не расклеил. В итоге мы разбежались.
Бывший муж вернулся в Луганск и оставил долг по коммунальным платежам в 28 тысяч, который пришлось выплачивать Кузьминой.
— Когда я покрыла долги, хозяйка квартиры, родственница супруга, потребовала, чтобы я заплатила за прописку, свою и Катину. Я опешила: Катя же пропала. На что услышала: ну и что, прописка-то есть. Муж периодически звонил, звал в Луганск. Говорил, что я никогда не найду дочь, предлагал поставить ей памятник на кладбище, чтобы я туда ходила. Больше мы не общались.
До 2016 года расследование по факту исчезновения Екатерины Кузьминой постоянно приостанавливалось. Возобновлялось после того, как Алена находила доказательства, улики. Дело снова возбуждали. И снова закрывали.
— Я поняла, что рассчитывать не на кого, и сама инициировала поиски, хотя не знала местности. У меня не было здесь знакомых. Как трусливый заяц, ходила по улицам, изучала, просила помощи через соцсети. На поиски дочери я еле-еле набирала 15–20 добровольцев. Первые два года меня здорово поддержали страйкболисты, хотя я даже бензин не могла им оплатить.
В 2016 году женщина дошла до председателя СК РФ Александра Бастрыкина. В сентябре дело передали в Следственное управление СК по Белгородской области, в первый отдел по расследованию особо важных дел.
А через два месяца в Старом Осколе пропала 25-летняя Наталья Малахова. Последний раз ее видели в том же микрорайоне, где жили Кузьмины. Она гостила у бывшего сотрудника ДПС Михаила Саплинова.
Мужчину задержали. На допросе Саплинов сознался в убийстве и Кати, и Наташи. Рассказал, что Катю убил за отказ в интимной близости, Наталью перед убийством изнасиловал. А потом заявил, что давал показания под давлением. К тому же останков погибших не нашли.
Суд присяжных приговорил Саплинова к пожизненному заключению. Между ним и судьей состоялся короткий, но примечательный диалог.
«Подсудимый, приговор понятен?» — спросила судья Белгородского суда. «Нет». — «Что непонятно?» — «Всё непонятно».
«Выкопали два гектара лесополосы»
— Поиски останков Наташи отличались от моих блужданий. После рецидива внимания к делу стало больше. Я обалдела, когда увидела, что погибшую приехали искать сотни людей с собаками. Начали искать и мою Катю. Один из добровольцев отследил передвижение Саплинова по данным биллинга в день убийства дочери. Мы до сих пор изучаем места, где он останавливался. Прочесываем два района. Это лесной массив и песочно-болотистая местность, поле, карьер, заброшка. За 10 лет местность изменилась: карьеры выкапывали-закапывали, сравнивали с землей, где-то выросли елки.
— Вы ежедневно занимаетесь поисками?
— Таких ресурсов у меня нет. Когда говорю, что поиск не прекращается ни на минуту, имею в виду не только копание в лесу. Я скрупулезно изучаю материалы дела. Например, недавно смотрела фамилии понятых при первом допросе Саплинова и увидела имя нашего следователя, который 10 лет назад еще учился. Пересматриваю видео изнасилования Наташи (его нашли в телефоне Саплинова) на предмет обстановки. То покрывало увижу, то пояс от халата. Сразу мысли: может, он придушил ее? Я к следователям. Они ругаются: «Елена Викторовна, нам необходимо найти останки, простыня уже ничего не решит».
— Не отмахиваются от вас?
— Дело постоянно на контроле, но результатов пока нет. Следователи и рады бы закончить его, но при данных обстоятельствах это не представляется возможным. Ребята из Белгородского следственного комитета интеллигентные и профессиональные. Я им сочувствую. Потому что в регионе обстановка неспокойная, они ежедневно выезжают на прилеты, а тут я со своими поисками. В прошлом году правоохранители всю зиму копали лес, ежедневно, кроме выходных. По 6 часов проводили на морозе. Несмотря на бомбежки и холод, ребята приезжали на раскопки, осматривали каждый ковш. Выкопали два гектара лесополосы. Но никаких останков не нашли.
Помимо лесополосы тела искали на мусорном полигоне.
— Там невозможно ничего найти, — уверена Алена. — Как это выглядит? Приезжает машина, высыпает груду мусора. Тут же подъезжает гусеничный трактор и разравнивает кучу. Затем «КамАЗ» засыпает все песком с ингредиентами, а трактор песок ровняет. Никто не смотрит, есть ли там останки. Мне объяснили, что раньше бомжи перебирали мусор, могли что-то обнаружить. А потом их официально оформили на работу на минимальную ставку. Больше они не роются в мусоре, выполняют другие функции.
«Спросите у сына, куда нам цветы класть»
— Мама погибшей Наташи участвует в поисках?
— Мы с ней постоянно на связи, обсуждаем все детали, советуемся. Это наше общее дело. Да, она не сильна в Интернете, у нее нет компьютера. Я ей рассказываю, если появляются какие-то новости. Обычно предлагаю: давай напишем письмо туда-то. Информирую, когда начнутся очередные поиски. Если она не работает, то присоединяется. Ее заслуга огромная в деле. Она мне сильно помогала.
— Как живут родители убийцы Саплинова?
— У них все прекрасно. Живут в селе Федосеевка, в 10 км от Старого Оскола. В семье есть младший сын, перспективный футболист. Глава семьи вернулся с СВО, ведет общественную деятельность, играет в волейбол. Но к нему у меня есть вопросы.
Когда Саплинов оказался в тюрьме, он называл разные места захоронения девушек. А в последнее три года указывал на одно и то же место. Но мы ничего не нашли. В ноябре 2023 года оперативники и сотрудники Следственного комитета ездили к нему в колонию «Черный дельфин». Допрос длился три часа. На вопрос, говорил ли он кому-то о местах захоронения, ответил: «Да, отцу». А его отец много лет работал в органах МВД. У меня есть подозрения, что трупы могли перепрятать, руководствуясь принципом: нет тела — нет дела.
Часть видеодопроса Михаила Саплинова попала в Интернет. О громком деле снова стали писать в СМИ. По соцсетям прокатилась волна флешмоба. Солдаты и простые люди записывали обращение к отцу Саплинова: «Будь мужиком, скажи, где Катя и Наташа».
— В общем, тема не закрыта, — добавляет Алёна.
Тем временем родители осужденного отрицают виновность сына. Некоторые знакомые семьи тоже сомневаются, что Михаил причастен к убийству девушек.
— В 2016 году я решила провести митинг. Меня тогда сильно сдерживали, просили не собирать много народу. Накануне акции ко мне приехали мэр города с заместителем, привезли тортик с конфетками. Хотели прощупать мое настроение, о чем я планирую говорить на митинге. И вдруг мэр выдал: зря вы так гоните на эту семью, они приличные люди, я с ними знаком. Притом, что Саплинова уже арестовали. К тому же видео изнасилования криминалисты восстановили с его телефона.
— Мать осужденного тоже не верит в виновность сына?
— На очередную годовщину гибели Наташи мы с ее мамой поехали к родителям Саплинова. Около калитки их дома положили букеты и фотографии дочерей. Вышла мать Михаила: «Что вы сходите с ума? Заберите это». На что я ответила: «Спросите у сына, куда нам цветы класть. Мы туда отвезем». Она бросила в мой адрес: мол, это я виновата, что ее сын сидит. Матери Натальи сказала, что с ней вообще не собирается разговаривать. Как только мы отвернулись, цветы с портретами полетели в мусорное ведро. Мать Саплинова не убедило даже видео, где ее сын насилует Наташу. Прощения у нас она ни разу не попросила.
«Он не извинялся, а отрицал вину»
Тем временем в жизни самого Михаила Саплинова произошли перемены. Первое время он отбывал срок в «Полярной сове».
— По нашим сведениям, там он чувствовал себя вполне комфортно. Его сокамерником был «черный риелтор» из Белгородской области. Саплинов не работал. Отказывался есть баланду, заказывал себе еду, родственники привезли ему DVD-проигрыватель. Потом его перевели в «Черный дельфин», где обстановка оказалась не такая «лайтовая». Там из всех пожизненников не работают только двое — инвалиды. Так что Саплинову пришлось сесть за швейную машинку. Начал отправлять нам компенсацию. Суммы копеечные. Хотя суд присудил ему выплатить нам по два миллиона. Сомневаюсь, что он выплатит.
Алёна хранит два письма от убийцы дочери, которые он отправил ей из колонии.
— Он не извинялся, а отрицал вину. Просил ввести ему «сыворотку правды» и проверить его. До нас дошли слухи, что он якобы женился на женщине из Иркутска, некой Анастасии. Она организовала группу в соцсети в его защиту. Если вы почитаете, то скомкаетесь от омерзения. Там нас обливают грязью. Цель — дискредитировать погибших и их родителей в глазах общественности. Более того, эта дама жаловалась на действия полиции, сотрудников Следственного комитета. Женщина нигде не афишировала свой брак. Потом в группах по защите Саплинова перестали обновляться посты.
Известно, что Анастасия и ранее поддерживала заключенных по громким делам. В 2015 году она создала группу в защиту Виктора Коэна. По версии следствия, Коэн расчленил возлюбленную, воспользовавшись мясорубкой, останки сжег. Мужчина отрицал вину до последнего. Ни тела, ни следов, ни очевидцев не было. Когда Коэна посадили, женщина переключилась на Саплинова.
«Господи, что я еще могу сделать?»
Некоторое время назад Алёна обратилась к губернатору Белгородской области с просьбой выделить миллион рублей на вознаграждения тем, кто найдет тела.
— К нам приехал его заместитель, выслушал, обещали помочь. Губернатор дал «добро». Но дальше тишина. Мне пояснили, что пока не нашлось спонсоров. Тогда я сама объявила сбор через соцсети миллиона рублей на вознаграждение за любую информацию. На данный момент собрали 100 тысяч.
Весной активные поиски останков возобновятся. Помочь Алене вызвался участник слета любителей металлопоиска.
— У полиции нет такого оборудования. А у них есть гидрометаллоискатели, эти приборы могут использовать как на земле, так и под водой. Одна загвоздка: мы приграничная зона, у нас действует режим КТО, ежедневно звучат сирены, так что могут не разрешить проводить поиски.
Сейчас Алена работает в торговом центре продавцом бижутерии. К своей основной профессии школьного педагога так и не вернулась.
— Если бы работала учителем, то времени на поиски не оставалось бы. А сейчас график работы меня устраивает: два дня работаю, два — занимаюсь поисками.
Женщина снимает однокомнатную квартиру. Стены завешаны полицейскими ориентировками, фотографиями дочери и картами города, на которых отмечены места, где проходили поиски. Алена показывает самую большую карту.
— Ее собственноручно всю ночь рисовал следователь перед тем, как мы отправились на личный прием к Бастрыкину. Я ее сфотографировала и оставила на память.
— Тяжело каждый день возвращаться домой и видеть это всё?
— Я заставляю себя находиться в этом состоянии. Не сниму ничего со стен, пока не найду Катю. Правда, когда ко мне приходил мастер по ремонту, я убрала плакаты, чтобы человек не испугался. У меня иногда возникает желание сделать портрет Кати, пойти к следователям, чтобы они с ней говорили, а не со мной. Но так нельзя. Подумают, что я неадекватная.
Помимо портретов, ориентировок и карт Алена хранит одежду дочери.
— Выбросила только то, что Катя не носила бы, если бы вдруг вернулась. Некоторые вещи отдала беженцам, дочка одобрила бы. Но самое дорогое не могу отдать. Пусть лежат, никому не мешают. Вот только ее любимое платье из натурального шелка со временем будто тлеет, разлагается.
— Не думаете, что рано или поздно устанете от поисков?
— Вряд ли. За эти годы я уже столько всего сделала. Постоянно анализирую: господи, да что еще можно предпринять? Как поддержать интерес людей к пропаже Кати, чтобы они не забыли, а полиция не перестала работать? Вроде я уже больше ничего не могу. Но каждый раз все равно что-то находится. По крайней мере, пока не опускаю руки. У меня такой опыт, что ко мне уже обращаются за консультацией люди, у которых пропадают родственники. Особенно много общаюсь с мамами, которые много лет ищут исчезнувших детей.
