«Скорая» равнодушная помощь

За смерть пациента, 18 раз пытавшегося вызвать врачей, виновных лишь понизили в должности

«Скорая помощь» — на то и «скорая», чтобы все делать оперативно: быстро подошли к телефону, оперативно записали вызов, молниеносно примчались... Но так бывает в детских книжках и ура-патриотических фильмах про добрых дядей в белых халатах. В нашей суровой действительности «скорую» можно ждать очень долго. Пока не умрешь.

Эта чудовищная история произошла в подмосковном Королёве. В течение двух часов родные 43-летнего инвалида первой группы Владимира Константинова пытались вызвать ему «скорую помощь». 18 звонков диспетчерам — и 18 отказов по разным причинам. Мужчина умер, так и не дождавшись помощи врачей. Уголовное дело, возбужденное после долгих настояний вдовы, дочери и матери Константинова против Галины Берестень и Елены Барановой, было прекращено. Более того, Берестень и Баранову даже не уволили после того случая, лишь «понизили» в должностях. А недавно свое веское слово сказала и Фемида, выплатив близким Константинова триста тысяч рублей в качестве моральной компенсации за смерть главы семьи.

За смерть пациента, 18 раз пытавшегося вызвать врачей, виновных лишь понизили в должности

«Не надо было пить…»

С болью, которая не утихла за эти годы, а лишь слегка притупилась, залегла тяжелым камнем на сердце, вспоминает Ирина Константинова день, в который она стала вдовой. 6 марта 2010 года с самого утра муж жаловался на плохое самочувствие. После полудня позвонил к Ирине на работу и заплетающимся языком сказал о том, что боль в затылке не унимается даже после приема таблеток. «Звони в «скорую»!», — забеспокоилась жена. Позвонил. Вышло еще хуже, чем если бы не звонил вовсе.

Тут надо сделать небольшое отступление и пояснить, почему инвалид первой группы, с диагнозом Иценко-Кушинга в анамнезе, осложненным диабетом и гипертонией, не только сам не очень хотел звонить в «скорую», но и, когда вынужден был набрать номер, не слишком настаивал на приезде врачей. Мужчина очень стеснялся своего веса (больше 200 килограммов). Даже, точнее сказать, не стеснялся, а комплексовал из-за него, как какой-нибудь мальчишка, лишний раз не рискуя появляться на людях. И обременять собой других тоже не очень хотел. Но это уже — из природной тактичности. Вот отрывок из записи телефонной беседы, позже приобщенной к делу.

— А вы пили алкоголь-то? — спросила Владимира 42-летняя диспетчер подстанции Галина Берестень, принявшая звонок.

— Ну, нет.

— Нет? А судя по речи — когда пили-то в последний раз?

— Ну какая разница? Я не пил много, понимаете или нет?

— Я не понимаю. «Скорую» вы не хотите. Я вам могу только аспирин порекомендовать.

— А так ничего нет? Чтобы инсульта не было, какие таблетки?

— А чтобы инсульта не было — надо не пить.

Похоже, Константинов, у которого на тот момент не только раскалывалась голова, но и уже была нарушена речь, даже не понял, в чем его хотят уличить.

Все последующие попытки пробить брешь в обороне диспетчеров (позже на подмогу Берестень пришла коллега, 53-летняя Елена Баранова) совершали сначала 17-летняя дочь Владимира Женя, а затем жена (с работы) и престарелая мать (из своей квартиры). Больше часа (с 16.37 до 17.54, как установил суд) близкие предпринимали попытки «вытребовать-выкричать-вымолить» (тут было и то, и другое, и третье) карету «скорой». Состояние больного стремительно ухудшалось, но диспетчеры отказывались отправлять бригаду, ссылаясь сначала на хамское поведение родни Константинова, а затем заявив, что он сам должен попросить о помощи.

Вот еще одна запись, в которой Ирина пытается добиться отправки бригады к ней домой:

— Пока он сам не позвонит, мы туда не поедем, — сообщают ей на другом конце провода.

— Я же тебя прибью, дура! — в отчаянии кричит женщина.

— Да заткнись, козлиха чертова!

Ближе к шести вечера родным стали говорить, что машина выехала, но застряла в пробках. Однако Баранова и Берестень просто своевременно не передали вызов дежурной бригаде.

Лишь рыдания 77-летней матери, заклинавшей спасти сына, кое-как растопили лед в сердцах диспетчеров. Это был 19-й по счету звонок и 17.54 на часах.

Владимир Константинов не дождался «скорой».

«Близкими не торгую!»

В 18.05 прибывшая на место дежурная бригада застала лишь остывающее тело 43-летнего мужчины и метавшуюся по квартире обезумевшую от горя, ужаса и несправедливости свершившегося девушку, на руках которой в течение часа умирал ее отец. Прежде чем констатировать смерть Константинова, фельдшеры — для очистки совести — попросили Женю сбегать вниз и взять из машины «скорой» дефибриллятор. Реанимация не помогла. По словам девушки, кто-то из бригады тогда обронил: приедь они на пять минут раньше, был бы шанс спасти ее отца.

Ирина уверена, что именно отсутствие экстренной медицинской помощи свело мужа в могилу. «Разве можно по телефону решить, нужна ли человеку помощь или нет?» — возмущается она.

Через несколько дней, узнав о том, что диспетчеры даже не уволены, а переведены с приема вызовов на выездную работу, Ирина обратилась в Следственный комитет. С горем пополам, заручившись поддержкой прокуратуры, удалось возбудить в отношении Берестень и Барановой уголовное дело по статье УК «Неоказание помощи больному». Впрочем, вскоре дело «исчерпало себя» в связи с отсутствием в действиях персонала состава преступления и в связи с деятельным раскаянием. Слышать об этом без негодования близкие Константинова не могут.

— Никто нам не звонил и не извинялся перед нами. Одна из диспетчеров попросила прощения у нашей семьи в передаче Андрея Малахова. Это и посчитали деятельным раскаянием, — говорит Ирина.

Чуть позже, как выяснили Константиновы, Елена Баранова написала заявление об увольнении по собственному желанию, и начальство, видимо, не желая подпортить ей трудовую биографию перед пенсией, подписало прошение.

Впрочем, желание «затушить» пожар у представителей ответчиков все же было.

— Один из следователей, Геннадий Прокопович, на тот момент заместитель начальника Следственного управления СКР по городу Королёву, предложил нам два миллиона рублей в обмен на то, чтобы мы не настаивали на продолжении расследования. Сказал, что больше все равно никто ничего не получит, а уголовное дело все равно будет закрыто, как потом и получилось. При этом он не сказал, откуда возьмутся эти деньги и кто именно хочет от нас откупиться. А я так была шокирована, что даже не уточнила, — вспоминает Ирина. — Деньги я не взяла, сказав, что своими близкими не торгую.

На суде много говорилось о том, что наличие прямой причинно-следственной связи между противоправным поведением работников ответчика и наступлением смерти Константинова установить невозможно. На руках у ответчиков оказался не просто козырь — джокер: отказ Ирины от вскрытия тела мужа. Растерянная, раздавленная горем женщина 7 марта стала хлопотать о похоронах супруга. Участковым, побывавшим в квартире Константиновых после бригады «скорой», было дано направление на судебно-медицинское исследование трупа Владимира. Однако в связи с Международным женским днем страна гуляла. Гуляли, видимо, и судмедэксперты. Ирине сказали, что патологоанатомического заключения придется ждать несколько дней. Находиться в подвешенном состоянии она не могла, и тогда ей помогли «оформить» все по-быстрому. В обмен на этот самый пресловутый отказ. Главный врач поликлиники №3 микрорайона Первомайский города Королёва, в нарушение ведомственного приказа, выдала родственникам умершего справку о его смерти, а представитель «Королёвского похоронного дома» самовольно доставил труп мужчины из морга в свою погребальную контору, чтобы подготовить к захоронению. В конечном итоге такой поворот событий пошел на руку медикам.

Неестественный отбор

Экспертная комиссия так и не смогла точно установить причину смерти Владимира. Судя по показаниям свидетелей и симптомам, у мужчины на фоне гипертонического криза случился инсульт. И хоть фельдшеры по приему и передаче вызовов грубо нарушили свои должностные инструкции (эксперты это признают), «гарантировать сохранение жизни больного, даже при своевременном оказании ему квалифицированной медицинской помощи, не представлялось возможным» (цитата из судебного решения). В конечном итоге Фемида делает весьма противоречивый вывод: невозможно точно установить, что именно бездействие работников подстанции стало причиной смерти Константинова, хотя отсутствие помощи отрицательно сказалось на его состоянии. Сумма компенсации Королёвским городским судом снижается в 20 раз для жены и дочери (они, напомним, просили по 2 миллиона каждая) и в 10 раз для матери. Пожилой женщине отказывают также в возмещении расходов на похороны сына.

Вообще-то, к слову, в этой жизни ничего никогда нельзя гарантировать, тем более со 100%-ной вероятностью. Но как насчет того, чтобы просто сделать то, что должен согласно данной тобою клятве?

Об этом много рассуждали, когда история получила широкую огласку. Экс-диспетчерши оправдывались тем, что работа сложная (с этим фактом не поспоришь) и им приходится на ходу «фильтровать» ложные вызовы от тех, в которых человеку действительно требуется неотложная помощь. С Константиновым вышла ошибка. Главврач станции Скорой помощи Королёва Николай Костровский в интервью местной прессе извинялся и сетовал на то, что хорошие кадры бегут в Москву. Вполне охотно в это верится, но разве это проблемы тех, кто вызывает «скорую»?

Еще одно «оправдание» Костровского — Константинов со своей болезнью (синдром Иценко-Кушинга — это недостаточность надпочечников) «по-любому был обречен». И что, теперь к людям, обреченным по чьему-то субъективному мнению, теперь вообще не выезжать, сортируя вызовы на этапе диспетчеров?

Можно понять, как несладко живется сотрудникам «скорой», как сложно им помогать людям, когда в экстренных аптечках почти не осталось действенных лекарств, какие жалкие копейки получают они за свой подчас героический труд. И это отдельная бесконечно горькая тема. Но разве все это отменяет самую суть их работы — протягивать людям руку помощи, подчас вытаскивая их — если дает Бог — с того света? А если отменяет, то, может быть, им лучше вовсе сменить профессию?

Николай Костровский, по-прежнему возглавляющий королёвскую подстанцию «скорой», отказался разговаривать с корреспондентом «МК», передав через помощников, что тема закрыта.

Ирина и Тамара Михайловна Константиновы подали апелляцию, не согласившись с присужденной им компенсацией. Женя, горячо любившая отца, после его смерти отказалась от мечты пойти учиться на врача. После того как родной ей человек умер на ее руках, она сказала Ирине: «Не смогу я, мама, работать в этой системе».

Как поступать человеку, которому диспетчер «скорой» отказывает в вызове? Об этом мы спросили руководителя московского филиала Центра медицинского права Андрея КАРПЕНКО:

— Основной закон у нас — это Конституция, гарантирующая оказание экстренной помощи человеку. Диспетчер, отказывая в вызове, уже демонстрирует свою неграмотность и нарушает не только Конституцию, но и Уголовный кодекс, активно «принимая участие» в составе преступления статьи «Неоказание помощи больному». Можно попробовать позвонить в прокуратуру своего района, города, области или даже в Генеральную прокуратуру РФ и потребовать мер немедленного прокурорского реагирования. Надзорный орган обязан в соответствии с законом экстренно вмешиваться в такие ситуации и заставить диспетчеров отправить по адресу больного бригаду «скорой помощи». Есть и другой вариант: связаться с местным органом Минздрава.

От редакции: в крайнем случае всегда можно вызвать платную «скорую помощь». Вы потратите деньги, но хотя бы получите шанс спасти жизнь близкому человеку.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру