Большой театр стал домом Елены Васильевны, об этом говорили на панихиде практически все. Последнее «прости», прощание было поставлено очень достойно. Без надрыва и пафоса. Приглушённое, великое исполнение образцовских арий и люди, люди, люди... Очередь в Большой не казалась бесконечной, однако все те четыре часа, что шла церемония, эти людские потоки не иссякали, не кончались.
Открыл панихиду Михаил Швыдкой, зачитав телеграмму от президента Владимира Путина. Затем выступил министр культуры Владимир Мединский: «Теперь Елена Образцова вошла в бессмертие…» Такие правильные, точные, но ничего не обозначающие слова. Ну что тут говорить вообще, надо просто слушать и думать, и чувствовать. Вспоминать… А музыка всё звучала, не переставая.
И тут слова прервались: «Давайте лучше встанем и проводим Елену Васильевну по-человечески, аплодисментами». Поднялся весь зал — сановный партер, галёрка, балконы, амфитеатр… и нескончаемые рукоплескания, постепенно превратившиеся в овацию в честь действительно великой певицы.
Уже после говорили те, кто её хорошо знал. Тамара Синявская не сдержала слёз: «Мы с Леночкой пришли в театр почти одновременно, да и дни рождения у нас в один месяц разницей в год. Мы как-то совпали, слились друг с другом… Она меня так поддерживала всю жизнь. Ведь этого не бывает в театре, мы обе меццо-сопрано и казалось бы, должны конкурировать. Но Леночка такая добрая, бескорыстная…»
Почти так же высказалась Маквала Касрашвили. И она дружила с Образцовой эти самые полвека: «Здесь каждое кресло, каждый уголок будут помнить голос Лены, и так будет вечно… Она всегда была такая весёлая, как ни позвонишь ей в клинику, всё шутит и шутит. Вот и совсем незадолго до ухода я связалась с ней, а она: ну как дела, какие новости? и стала анекдоты рассказывать…»
Александр Ширвиндт поведал про то, что хорошо знал — про постановку в театре Сатиры режиссёром Виктюком спектакля «Реквием по Радамесу» с участием трёх примадонн — Елены Образцовой, Ольги Аросьевой и Веры Васильевой: «Это было что-то феерическое, непостижимое, хулиганское, обязательно с коньячком. Что там Леночка вытворяла… » И ещё Ширвиндт сказал: «Это не по Леночке мы должны плакать, светлому, солнечному человеку, а по нашей планете, которая на её высоком фоне скатилась в пошлость и уродство».
И опять звучала музыка… И святая к музыке любовь Елены Образцовой, так отмеченной всеми. Театр, давший жизнь, театр-дом, театр-последний причал. Образцово пропетая судьба. И планета «Образцова», названная так еще в 1981 году.
