Фойе не узнать: окна завешаны черными рифлеными пластинами, с них белоснежными, волнообразными мазками вырываются странные стихии – то ли космические взрывы, то ли лунное сияние. Сам Беленок в шутку называл свою живопись «паническим реализмом». Первая часть этого определения очевидна даже при беглом взгляде на его работы: люди-лилипуты (по сравнению с катаклизмами) уносятся от космических катастроф кто-куда. Художник, как демиург, размещает своих героев в настолько неудобных положениях, что они подвергаются созданными им же встрясками, взрывами, практически гибели.
Эти динамичные образы 1938-1991 годов, вызывающие сильное чувство конца света, трактуют как предчувствие Чернобыльской аварии. Тем более, сам Беленок родился в деревне Корогород под Чернобылем и насмотрелся на АЭС. Он вообще-то был скульптором и, по воспоминаниям художника Анатолия Брусиловского, для заработка ваял «Ильичей» и прочих вождей, а для души писал вот такие черно-белые абстракции. Ими и прославился: его выставки с успехом проходили в Европе, Америке, а сегодня многие работы висят в Третьяковке, Русском музее и ММОМА.
– Впервые увидев картины Петра Беленка, я испытала потрясение, – признается арт-директор музея АЗ, автор проекта «Предвидение» Полина Лобачевская. – Как мог художник в начале-середине семидесятых вообразить и изобразить катастрофу, случившуюся в 1986-м году?! И тут же вспомнила кадры, запечатлевшие Зону в фильме Тарковского «Сталкер», который вышел на экраны в 79-м. Тема предчувствия, предвидения всегда интересовала меня. Может ли человек развить в себе эти способности? Что для этого следует делать: тренировать мозг, воспитывать душу или укреплять дух? А может, Бог наделяет даром предвидения в подарок? Я считаю, что сегодня искусству следует не сообщать и учить, а вопрошать и озадачивать.
Через несколько лет после выхода «Сталкера» слово «зона» прочно связалось в сознании людей с Чернобыльской катастрофой. И художественная метафора Тарковского, как и Беленка, оказалась гениальным предвидением. Поэтому двух художников объединили в один проект. Полотна и экран, где идет «Сталкер», окружают падуги (занавески) с фоторепортажем Виктории Ивлевой с места Чернобыльской аварии. Впечатление от увиденного усиливает и музыкальный ряд. Он подходящий: музыка Эдуарда Артемьева к «Сталкеру», симфонии Николая Каретникова, электроакустическая композиция Ираиды Юсуповой и, конечно, «Плач по жертвам Хиросимы» Кшиштофа Пендерецкого.
О связи Беленка с Пендерецким рассказывает близкий друг художника, поэт Владимир Алейников: «Когда Петр переехал в Москву, он устраивал в мастерской показы своих работ. Их было много: небольшого формата, на бумаге. Под музыку Пендерецкого он показывал одну за одной работу так быстро, что создавалось впечатление своеобразного фильма, где люди проносились вихрем. А чернобыльскую трагедию Петр воспринял, как свое предсказание. От этого ему было очень плохо. Но в его картинах есть свет, про который часто забывают, хотя это и есть надежда на лучшее».
Тарковский и Беленок – мастера непростые, понять их быстро не получится, поэтому организаторы в рамках «Предвидения» проводят образовательную программу: круглые столы, экскурсии, показы фильмов с обсуждением. Давно в Москве не было таких глубоких проектов, органично связывающих при этом несколько видов искусства.
