Если сила искусства волшебная, то она заставляет забыть время. “Дядя Ваня” в постановке французского режиссера Эрика Лакаскада уже через 20 минут заставил вспомнить, что есть буфет, туалет и вообще — антракт не самая плохая вещь. Хотя постановка, осуществленная силами артистов Оскара Коршуноваса (им не раз аплодировали в Москве), начиналась весьма интересно. Зрители еще не уселись, а актеры уже стояли возле столов, покрытых белыми скатертями, и разливали в бокалы и стопарики шампанское с водкой. Первые 15 минут — ожидание приезда семейства профессора Серебрякова — прошли при освещенном зале. К чему? Непонятно, но ожидание органично перешло в танцы народов Прибалтики, и срастание их с русской классикой выглядело весьма симпатично.
Но потом событие в российской глубинке потеряло энергию действия и не сохранилось в монологах и диалогах. Как ни пытался режиссер их “раскрасить” придумками, они все оказались не более чем симпатичными и предсказуемыми. Доктор Астров с Войницким пьют рюмку за рюмкой, разыгрывая их как шахматную партию: е2, е4 — выпил, поставил мат — выпил. Или сцена объяснения Сони с Еленой Андреевной сведена к детской игре: если Соня пальцем изнутри оттягивает щеку и получается щелчок, значит, ее “мачеха” неумело повторит то же самое. Так женщины ищут общий язык.
Есть отдельные сцены, обещающие, что вот-вот, что еще минута, и… Даже такая замечательная сцена, как монолог Войницкого (обливает себя водой, весь мокрый, дрожа произносит текст), — как выстрел в тишине, навевающей скуку.
Параллельно с литовско-французским вариантом свою версию чеховской пьесы “Дядя Ваня” в эти же дни представляла столице Александринка. Но ни один из явленных “Дядей Вань” не перешиб “Дядю Ваню” Вахтанговского театра — хит прошлого сезона.
