«Митинг разгневанных наблюдателей»
Вечерний Чистопрудный бульвар быстро заполнился людьми. На улицы вышли те, кого с легкой руки журналистов и политологов окрестили «креативным классом». В меру политизированные, в большинстве не состоящие в партиях и оппозиционных движениях, но возмущенные недостоверными, на их взгляд, результатами парламентских выборов. Выступление Алексея Навального приняли с наибольшим воодушевлением. Из популярного блогера он превратился в главного оппозиционного политика. «Власть — это мы! — кричал Навальный с трибуны. — Не забудем, не простим!» Ему вторила толпа, и даже традиционную речевку националистов: «Один за всех и все за одного!» — приняли в меру благодушно. О митинге 5 декабря, о том, кто вышел на акцию и не пора ли спустя год отказаться от уличных протестов, Навальный рассказал «МК».
— Если бы у вас была возможность вернуться на трибуну митинга 5 декабря 2011 года, вы бы хотели что-то добавить к сказанному тогда?
- Думаю, я тогда сказал все, что мне хотелось. Никто не ожидал такой наглости со стороны власти. Наша кампания «Голосуй за всех, кроме «Единой России», была успешной, но они противопоставили этому чудовищные фальсификации. Это был стихийный митинг, и, когда я поднялся на трибуну, посмотрел в толпу, я понял, что это самое массовое мероприятие, на котором мне доводилось выступать. Люди заполнили все пространство, и очертания толпы исчезали в темноте, конца было не видно.
— По разным данным, на акцию пришло от 5 до 10 тысяч человек. Кто были эти люди?
— Это был митинг разгневанных наблюдателей. Негодование возникло за день до митинга, когда наблюдатели столкнулись с откровенными, наглыми фальсификациями, когда с нарушением всех норм избирательного законодательства их выводили с участков. Со мной в спецприемнике сидело около 100 человек, арестованных на Чистых прудах, и 90% из них были наблюдателями. Они пришли на митинг, потом пошли на шествие, потому что имели на это право. Они рассказывали схожие истории о том, как подделывали голоса, как они пытались возмущаться, но пришли полицейские и выгнали их с участков. Их лозунги не были абстракцией, они касались конкретных событий, пережитых ими накануне. Для этих людей нелегитимность избранной думы была очевидна.
— А ядро этого митинга потом стало протестным ядром?
— Да, по крайней мере, если судить по тем, кто был задержан со мной. Я почти никого из них не знал. Человек, который сидел со мной в камере, сейчас возглавляет проект «РосУзник»; остальных я постоянно вижу на митингах, хотя подавляющее большинство из них раньше не были активистами протестного движения. Они встречали меня после второго ареста, сейчас на волонтерских началах помогают в наших проектах. Но дело не только в тех, кто был арестован, ведь если до 5 декабря ядром уличного протеста были три-четыре сотни человек (600 человек на митинге считалось большим успехом), то сейчас акция в 40 тысяч кажется недостаточно массовой. Несмотря на любые разговоры о том, что протест стих, его уровень несопоставим с тем, который был всего год назад.
— А требования, которые выдвигались тогда, остались прежними?
— Митинг 5 декабря отличался тем, что требований как таковых не было. Это был митинг отчаяния — никто же не знал, что через 5 дней на улицы выйдут 100 тысяч человек, и мы поймем, что протестные настроения разделяют не только наблюдатели, которых выгнали с участков, а огромное количество людей — миллионы по всей стране. Тем не менее то, что возмутило людей тогда, никуда не исчезло. Может быть, кто-то смирился и считает, что выборы прошли и нечего ворошить старое, но я — нет. Я не понимаю такого подхода, я не признаю эту власть и у меня есть для этого законные основания — фальсификации и подтасовки, с помощью которых эти люди получили свое место. Нелегитимная «Единая Россия» принимает в Думе нелегитимные законы. Нелегитимная Мосгордума принимает нелегитимного мэра и так далее. Досрочные выборы — это главное требование, которого нужно добиться. И речь идет не о какой-то ужасной революции, а о системе, которая позволит мирным путем изменить ситуацию. Ведь на честных выборах и «Единая Россия» сможет занять свое законное место, и Путин сможет претендовать на то, чтобы сохранять за собой определенные, возможно, даже лидерские позиции. Они, несомненно, пользуются поддержкой, хоть и очевидно меньшей, чем пытаются изобразить.
— Многие сейчас говорят о том, что митинги себя изжили, — вы согласны?
— Это распространенный стереотип, исходя из которого, раз митинги не пошли по нарастающей, не вышло 10 тысяч человек, потом 100, потом 300 и, наконец, — миллион, значит, митинги себя изжили. Это совсем не так. Протестная активность изменила все в стране. Сначала мы получили грандиозную эйфорию и ожидание политических реформ, затем — репрессии и ущемление гражданских свобод. И очевидно, что за время существования парламента, системных и несистемных политических партий на политическом поле перемен не происходило. Реальные изменения случились, когда люди вышли на улицы, поэтому, конечно, мы не смогли за счет протестной активности добиться своих требований — перевыборов, но если мы посмотрим на любые другие политические инструменты, то мы увидим, что митинги наиболее эффективный метод давления на властью Он гораздо более эффективен, чем деятельность всех этих оппозиционных депутатов, которые 10 лет сидят в Госдуме и с чем-то номинально борются. В любом случае, когда люди выходят на улицы, они чувствуют единение, и это очень важное политическое действие.
«Это плата за мирный характер протеста»
Эта тема стала основной в споре, затянувшемся вот уже на год: «Стоило ли согласовывать первые протестные митинги?» И какая площадка для их проведения была оптимальной? Основным «спорщиком» стал Эдуард Лимонов, а объектом его критики — «трусливая либеральная общественность» и, в частности, один из лидеров ПАРНАСа Борис Немцов, который «увел людей на согласованную Болотную» 10 декабря. К митингу же 5-го Лимонов был настроен скептически, он тоже не ожидал тысяч людей и прогнозировал «либеральный междусобойчик», однако уже 7 декабря быстро сориентировался, заявив, что «происходящее похоже на революцию», и обозначил революционные требования своей партии. Потом, конечно, «либералы протест слили», но очарованным «революционной ситуацией» Лимонов был в течение нескольких дней. «История повернулась бы иначе, если бы все действовали по предложенному мной сценарию, — пояснил Лимонов «МК». — Вышли махать после драки кулаками на разрешенный митинг князьки либералов, но он же разрешенный. Уже поэтому в нем не было силы сопротивления, не было вызова. Однако люди вышли не за самозваных лидеров и готовы были выходить дальше, если бы Немцов обманом не увел их уже 10-го с площади Революции на позорную Болотную». Но сам Немцов считает, что такова «плата за мирный протест».
— Тогда, на Чистых прудах, было сказано главное, — вспоминает он. — Сказано, что они украли у нас голоса, захватили власть, и мы должны бороться, чтобы восстановить справедливость.
— А тогда вы могли предположить, что через год ничего «восстановить» не удастся?
— Конечно, если бы я был моложе, я был бы уверен, что все будет легко и быстро, и в ближайшее время нам удастся добиться перевыборов, свержения Путина и кардинальной политической реформы в стране. Но я уже вовсе не молод, и я знаю, что в России быстро, кроме детей, ничего не делается. (Смеется.) У власти большой запас терпения, им есть что терять, и нам нужно тоже терпением запастись. Мы привыкли верить в чудо и в то, что все происходит по мановению волшебной палочки, но, чтобы добиться своих целей, надо настроиться на марафон, а не на спринт.
— То есть силовой, революционный сценарий вы по-прежнему отвергаете, несмотря на удручающую затянутость периода мирных митингов и шествий?
— Затянутость в данном случае — это плата за мирный характер протеста. Есть провокаторы вроде Лимонова, которые призывали выходить на улицы несогласованно, брать штурмом Центризбирком и так далее. Понятно, чем бы все это закончилось. Да, с помощью прутьев, булыжников и «коктейлей Молотова» можно было устроить подобие «кровавой революции», но я противник такого бессмысленного и бесперспективного сценария и горд, что протест носил и продолжает носить мирный, ненасильственный характер. Но если ты настроен на мирный характер борьбы, ты должен заплатить за это ее длительностью.
«Мы сделали круг и вернулись на ту же точку, на которой были»
Самый очевидный ответ на вопрос: «Чем все закончилось за этот год?» — «Все закончилось Координационным советом оппозиции» (помимо, конечно, посадок по «болотному делу» и делу «Анатомии протеста-2»). Депутат «Справедливой России» Илья Пономарев был одним из лидеров первых протестных митингов. Теперь он снял свою кандидатуру с выборов в КС и один из немногих, кто считает, что протестное движение развивалось по ошибочному пути. В чем именно это заключалось, Пономарев пояснил «МК».
— Когда и почему, по вашему мнению, все пошло «не так»?
— Именно 5 декабря и позднее мы действовали верно и слаженно, но потом все пошло по неверному пути. Причем дальнейшие события свели на нет и положительное значение митинга 5 декабря. Анализируя то, что происходило (конечно, задним умом все крепки), наша самая большая ошибка заключалась в том, что мы не выдвинули кандидата в президенты. Компания под названием «Нах-Нах» в итоге привела нас к одноименному ей результату. У всех наших действий не оказалось стержня, а мы встали на позицию отрицания политической системы как таковой — и тем самым мы помогли своим противникам, потому что наши бессистемные действия усилили позицию Путина.
— И к чему, на ваш взгляд, пришла оппозиция за этот год?
— Я считаю, мы сделали круг и вернулись на ту же точку, на которой мы были 5 декабря. Координационный совет по своей сути — это ликвидационная команда, которая совершает разгром того что создано за этот год. Есть и еще важный момент. Политзаключенные — это цена, которую мы заплатили за этот протестный опыт. Но нужно быть оптимистами, не повторять прошлых ошибок. Придется играть в долгую, аж до следующего электорального цикла, игру, но что поделаешь.
«В Тунисе таксист себя поджег — после этого все началось»
Одним из организаторов и ведущим митинга 5 декабря был Илья Яшин. Недавно он выложил в своем микроблоге СМС-переписку с Алексеем Навальным в тот день (ностальгия по первым дням протеста сейчас захватила как активистов, так и лидеров оппозиции). В сообщениях, которыми обменялись оппозиционеры, они выражают надежду, что на Чистых прудах будет «человек 800», и с радостью отмечают, что «150 уже собралось». «ОПГ во главе с Чуровым и Сурковым украла наши голоса!» — кричал Яшин с трибун неожиданной для него многотысячной массе протестующих.
— Вы считаете, что установки, данные на первом митинге, были верны, ведь от них во многом зависел дальнейший ход протестного движения?
— Я понимал, что есть несколько разных развилок, по которым могло пойти протестное движение, но это зависело не только от наших действий, но и от того, как действовали в Кремле. Тогда не был еще дан ответ на вопрос: «Как власть будет реагировать? По белорусскому сценарию или попробует найти общий язык с протестующими?» Многие считают, что сейчас тупиковый момент, что ничего уже не изменить, раз этого не произошло за целый год, но ситуация может меняться только при внешнем давлении, и оно должно быть длительным. И нам удалось этот темп сохранять и после президентских выборов, люди по-прежнему выходят в том же количестве.
— И сколько так ходить еще, по-вашему?
— Нынешняя система имеет запас прочности, но она недолговечна, недовольство растет и внутри, и вовне. Когда будет достигнута критическая масса недовольства как среди элит страны, так и среди протестующих, система рухнет.
— Но недовольство обычно прорывается в критический момент, и им, судя по всему, не стали даже президентские выборы.
— Критический момент ты никогда не угадаешь. Парламентские выборы в некоторой степени стали таким моментом. Да, на улицы не вышли миллионы разъяренных людей, но никто и представить не мог, что выйдет десять тысяч, а потом и сотни. Что станет следующим критическим моментом, мы не знаем. Вон в Тунисе таксист себя поджег — после этого все началось. Что произойдет в России — неизвестно. О «критическом моменте» сейчас говорят и взвешенные политологи, и радикальные политики. А протестные активисты с умилением вспоминают тот «самый первый митинг» — и, судя по отзывам в Интернете, для большинства он действительно был дебютным. С 5 декабря 2011 года меньше 10 тысяч участников общеоппозиционные массовые акции протеста не собирали. Пускай кто-то выпал из оппозиционной обоймы, разочаровавшись в лидерах или в результате, но его тут же заменял новый активист. За протестный год для оппозиции произошло много значительных событий: первые массовые столкновения с ОМОНом 6 мая, аресты активистов, сбор и демонстрация компромата на лидеров протеста, уличный лагерь «ОккупайАбай», уголовные дела, заведенные на Сергея Удальцова и Алексея Навального, голосование и избрание Координационного совета, но главным достижением оппозиции стало то, что она по-прежнему существует, и люди продолжают выходить на улицы и скандировать: «Мы здесь власть!». Впрочем, так же, как и год назад.
