Малахов стал серьезнее. Его новое ток-шоу на Первом “Пять вечеров” — это уже не “Большая стирка”. Он начинал на ТВ “младшим помощником старшего уборщика”, дневал и ночевал в останкинских коридорах. И вот такой успех. Но главного вы еще не знаете: Малахов, оказывается, отец сына Наташи Королевой.
— С чего это ты, Андрей, стал вдруг серьезным таким? Тебе приказали? Был же нормальным своим парнем.
— Безусловно, приказ есть приказ. Я в душе и не против был, чтобы стать серьезнее. Все-таки мне уже не 20 лет и какое-никакое журналистское образование у меня имеется. Приятно, когда ты развлекаешь народ, когда понимаешь, что миллионы бабушек по всей стране включают ради тебя телевизор. Но всегда быть таким веселым мальчиком, или, как у нас говорят, “зажигалкой”, устаешь.
— В “Большой стирке” ты просто летал от удовольствия. А сейчас в “Пяти вечерах”, по-моему, серьезность тебе не очень идет.
— Одни мне говорят, что я не должен высказывать свою точку зрения. Другие говорят, что должен. Откровенно говоря, хотя это, может быть, не видно на экране, я достаточно добрый человек и не могу обижать своих гостей и спорить с ними. Хотя иногда приходится. Но если это вырезают, я не против.
— Как ты думаешь, “Большую стирку” сняли потому, что кто-то сверху позвонил Эрнсту и сказал: “Хватит!”?
— Я знаю, что были внутренние разногласия между производящей компанией и творческим коллективом. По деньгам не сошлись. Люди, делающие одинаковую работу, получали совершенно разную зарплату. Кроме того, “Стирка” шла ежедневно три года, и все устали. А вообще, сколько бы ни критиковали “Большую стирку”, за неделю четыре или пять героев из нашей программы потом оказывались в сюжетах “Намедни”. Но “Намедни” — ресторан с приличной репутацией, а “Большая стирка” была борделем.
— Г-жа Кривцова (продюсер “Большой стирки. — Авт.) к новой программе уже не имеет отношения?
— Нет. О работе с ней я вспоминаю достаточно тепло. Она была моим руководителем, но давала мне большую свободу. Но когда из-за конфликта у нас не оказалось денег, чтобы сделать картонного Малахова и запустить его на улице на воздушных шарах, тут хоть что придумывай — ничего не получится.
— Я знаю многих “утренних” людей, которые просто пропали из эфира. А ты, начав в “Утре”, сделал себе карьеру. Как тебе это удалось?
— Наверное, благодаря моей работоспособности. Многие люди воспринимают ТВ как ту радужную картинку, которую они видят на экране. А это совсем не так. У меня всего один выходной в неделю, я — рабочая останкинская лошадь. Когда ты готов делать любую работу: вплоть до того, чтобы помыть чашку редактору. Таких людей мало, но именно они и идут дальше. На ТВ звездные штуки не проходят. Здесь все равны, и тех, кто слишком “звездит”, не очень любят.
— Сейчас ты в моде. Но у вас на ТВ все так лихо: приходит новый начальник и запросто выгоняет полкоманды...
— Я надеюсь, в этом случае мне какую-то редакторскую должность-то оставят. А если нет, то уж как-то, наверное, устроюсь на дециметровом канале на Украине.
— Ты еще не оторвался от народа?
— Нет, но в “Большой стирке” в этом смысле было проще. Там каждый день приезжало такое количество народу, что легко можно было понять его чаяния. Да, я сам оттуда, из Апатитов, и, в отличие от других, не скрываю этого и не говорю, что родился в замках.
— Так это же здорово: приехать из провинции и сделать этих зажравшихся москвичей!
— Нет, просто мой случай — хороший пример для девочек и мальчиков всей страны. Даже живя в маленьком городе, если ты хочешь чего-то достичь и у тебя есть цель, ты сможешь это сделать.
— Зачем обманывать людей? Все же знают: чтобы достичь чего-либо в шоу-бизе, нужно отдаться продюсеру в прямом и переносном смысле.
— Я считаю, что все зависит от человека и от моральных качеств, которые ему заложили в детстве. Есть люди, готовые идти по трупам, по десять раз жениться, разводиться, под кого-то ложиться только для того, чтобы идти вперед. Каждый выбирает сам.
— Ты в детстве мечтал о ТВ?
— Сначала я хотел с Котеночкиным делать “Ну, погоди!”. Потом — быть переводчиком президента. При этом я ходил в кружок “Юных журналистов”, писал статьи. Первая статья у меня была про красные фонарики. Но это не про бордель в Саратове, а про теплицу, в которой вырастили тюльпаны к 8 Марта.
— Так главное в жизни для тебя что? Любовь? Вот о чем надо думать.
— По моему не очень богатому опыту в жизни я понял, что если ты делаешь ставку только на любовь, то это еще хуже, чем работа. В работе тебя хотя бы могут радовать рейтинги, ты видишь конкретный результат. А любовь — игра с непредсказуемым концом. Ты можешь всего себя в это вкладывать, а все в одну секунду окажется замком на песке.
— И ты, боясь любви, не хочешь встать на эту скользкую дорожку?
— Нет, я стою, но в достаточно умеренных количествах. Сейчас в моей жизни есть Марина. О такой женщине можно только мечтать: самостоятельна, богата, красива, независима, неглупа. Все при ней. Конечно, я могу сказать здесь в “Останкино”: да пошли вы все... И посвятить весь день ей. Но при этом я понимаю, что тогда кто я в эфире? Подставка для микрофона?
— То есть работа для тебя важнее Марины?
— К сожалению, да. Для меня всегда общественное было выше личного. Такое воспитание.
— Но ведь хочется, чтобы дома тебя ждал любимый человек с ужином.
— Это все иллюзии.
— Но ячейку общества надо создавать или нет?
— Конечно, надо. А иначе для чего вся эта фигня?
— Теперь ты серьезный человек, а что же снялся в женском платье в клипе с Наташей Королевой?
— Он был сделан в сентябре, еще до моей программы, и покажут его под Новый год. Просто бабушка Наташи Королевой всерьез уверена, что у Наташи ребенок от меня. А все потому, что Наташа в эфире сказала: “Андрей, давай не будем скрывать, ты же отец”. Теперь, когда я куда-нибудь приезжаю, первый вопрос: “Это правда, что у Наташи Королевой ребенок от вас?” Можно 100 лет работать на ТВ, но запомнят тебя из-за какой-то ерундовой фразы. Хотя, почему бы и не похулиганить?!
— Но ребенка, наверное, придется тебе усыновлять на самом деле.
— Посмотрим, чем закончатся отношения Наташи с Тарзаном. Если у них ничего не получится, ее ребенка, наверное, придется брать на поруки.
