Пока большинство остальных передач на других каналах вовсю ангажированы властью, “Выводы” выгодно отличаются лица необщим выраженьем. У лица этого взгляд немного ироничный, чуть насмешливый, но никак не равнодушный. Вот и получился портрет ведущего программы Петра Толстого, праправнука Льва Николаевича.
— Петя, на кого ты работаешь?
— Я работаю на своих зрителей.
— Согласись, что точно так же на этот вопрос отвечают ведущие аналитических программ всех каналов. Ты можешь поконкретнее?
— Мы не хотим делать программу, похожую на другие. Мы хотим нашему пытливому зрителю дать возможность сравнивать абсолютно субъективные точки зрения разных журналистов. А то у нас на ТВ уж слишком все объективно.
— Ну ладно, хватит о зрителях, простачков-то больше нет. Началась президентская кампания, все каналы с удовольствием потоптали Касьянова. А вас-то не задействовали?
— Мы не государственный канал и не работаем на власть.
— А разве можно свободно барахтаться в этом телевизионном мире? Ведь ТВ — это самый сильный фактор влияния. Кто вас финансирует?
— У нас не принято обсуждать темы с акционерами. Хотя, например, с правительством Московской области мы иногда какие-то действия согласовываем. Я уважительно отношусь к власти, но считаю, что и она должна уважать права журналистов, и плохо, когда этого не происходит.
— У вас есть свобода, потому что власть вас скорее всего не замечает из-за мелких габаритов 3-го канала. Но вот когда-то Стас Кучер на ТВ-6 говорил, что он тоже ни от кого не зависит. А потом Березовский привел туда команду Киселева, и началась политика.
— Это право любого акционера перепрофилировать или продавать свою компанию. Журналист никак на это не может повлиять. А Березовский действительно тогда решил играть в политику и пригласил команду утонувшего “Титаника”, которая со сверкающего лайнера высадилась на небольшую баржу ТВ-6. Но в результате утонула и баржа. Так бывает и в жизни, и в бизнесе. Власть и бизнес с удовольствием манипулируют журналистами. И если это будет продолжаться, то скоро недоверие зрителей к ТВ выльется в то, что люди начнут бить по камерам.
— Можно сказать, что сейчас ты в “Выводах” играешь на поле отсутствующего на ТВ Парфенова?
— Нет, Парфенов делал одну из лучших, если не лучшую еженедельную программу. Нам пока до Парфенова далеко, и мы, честно говоря, в этом направлении не стараемся развиваться. У меня же лично нет никаких интересов в политике, нет мечты, что, поработав на ТВ, я стану послом России в Белоруссии.
— Тем не менее один уважаемый телеведущий, когда-то привечаемый Кремлем, а теперь туда не вхожий, говорил мне, что больше не общается с властью накоротке.
— Моя задача — донести до зрителя идеи, которые есть у политиков. Другое дело, что эти идеи часто забавны, а иногда их и нет вовсе. Но это не моя проблема. Влияние журналиста — это внимание его зрителей, а не факт того, куда он ходит и с кем общается. Хотя мне, конечно, было бы интересно поговорить с сильными мира сего. Но пока их не интересуют ни наша программа, ни наш маленький телеканал. Ничего, будем над этим работать, чтобы изменить ситуацию.
— Ты мог бы, как твой прапрадедушка, ударить кулаком по столу, крикнуть: “Не могу молчать!” — и сказать аудитории не что-то ироничное, а, наоборот, важное и нужное?
— Мне не все равно, что происходит с моей страной. В своей программе мы говорим о том, что считаем важным. А о том, что считаем неважным, не говорим. А когда нужно, я в эфире четко и ясно говорю о том, что думаю. Но это не значит, что я должен истерически выкрикивать и нести людям какую-то правду.
— Но гены-то в тебе кричат. Против природы не пойдешь.
— Да, все любят правду, но можно же ее по-разному высказывать. И тот способ, который мы нашли, по-моему, соответствует нашему времени. Мы же не в XIX веке живем.
— А еще не так давно Евгений Киселев в своих “Итогах” вещал с экрана, обличая власть, почти как Лев Толстой.
— Он имел на это право, потому что действительно был властителем дум. Другое дело, что времена в России быстро меняются, как говорит другой телеведущий, Владимир Владимирович Познер.
— Лев Николаевич Толстой, когда понял, что больше не может так жить, плюнул на все и ушел куда глаза глядят. Наверное, глупо было бы предложить тебе: Петь, посмотри, какая фигня вокруг, бросил бы ты все и ушел с этого гадкого ТВ в деревню рыбу ловить. Но все же...
— Честно говоря, мне бы хотелось избежать сравнения со Львом Николаевичем. Понятно, что на детях гениев природа отдыхает. Но если я на самом деле разочаруюсь в профессии, то без всяких проблем поеду в деревню и буду ловить рыбу. Я не являюсь человеком, стопроцентно зависимым от ТВ, хотя мне оно очень нравится. Но не считаю, что это единственное, чем я в жизни мог бы заниматься. Мне не кажется, что если ТВ не будет, то жизнь закончится. Конечно, с моей фамилией книжки писать — дело бесперспективное, но всегда можно найти какое-то занятие по душе. Только пока я хотел бы делать то, что сейчас делаю.
— Если бы Лев Николаевич жил сейчас, что бы он смотрел по ТВ?
— Конечно, он бы смотрел мою программу. Ведь самые преданные зрители — это дедушки и бабушки. Но, думаю, и Феклу он бы смотрел с удовольствием, мою троюродную сестру. Я же стараюсь не совершать бесчестных поступков, которые бы бросали тень на Льва Николаевича, на честь семьи. Поэтому, думаю, Толстой бы за меня особо не краснел.
— А если Лев Николаевич захотел бы выступить по ТВ, как думаешь, на каком бы канале ему предложили это сделать?
— Думаю, на Первом он бы выступать не стал. Не представляю, как бы это у него получилось между Малаховым и “Фабрикой звезд”. Но, конечно же, сегодня ТВ — лучший способ донести свои мысли до какой-то аудитории. Это более действенно, чем литература. Поэтому власть и относится к ТВ столь болезненно.
— Ты бываешь на встречах всех Толстых?
— Конечно. Это моя семья, и мне с ней приятно встречаться. У меня есть сестры, братья, и мы все время общаемся. Мы разбросаны по всему миру.
— Сколько вас всего?
— Сейчас сложно сосчитать, но, по-моему, больше 140 человек в разных странах мира. В России не так много. В основном все в Европе и в Соединенных Штатах. Я очень близок с той частью семьи, которая живет в Италии, во Франции, с американской частью у нас очень теплые отношения. А вот больше всего Толстых в Швеции, но из-за языкового барьера я с ними общаюсь редко.
— И чем вы все похожи?
— Все Толстые — люди очень увлеченные, азартные и, к сожалению, довольно непрактичные.
— А что, ты не умеешь гвоздя вбить или квитанцию заполнить?
— Ну гвоздь-то я еще вобью, а вот все остальное... Есть такие, кто считает деньги прямо с утра, а я этого лишен напрочь. Мне люди интереснее. А вообще, все Толстые очень упрямые, непосредственные и веселые персонажи вне зависимости от страны, в которой они живут.
— Толстые живут дружно?
— У нас все благополучно, потому что Лев Николаевич избавил своих потомков от проблемы дележа наследства. Но оставил свою любовь, которая побеждает любые семейные неурядицы. Нужно людей любить, тем более близких. Если говорить современным языком, то любить и доверять людям дешевле и экономичнее во всех отношениях, чем не любить и не доверять. Во всяком случае, я так считаю.
