А ведь Леонид Геннадьевич так старался, практически допрыгнул до себя, самого лучшего. Итак, задача. Дано: юбилей музея, известен его создатель — Иван Цветаев, попечители — старообрядцы Щукин с Морозовым. И из этого супового набора нужно создать картину маслом. Для многих на нашем ТВ задача неразрешимая. А Парфенов — художник!
Он оживляет собой каждый сантиметр кадра, любую ступень истории. Все-то у него дышит современностью, сегодняшним днем. Действительно, век для истории — практически секунда, и Парфенов это показывает на пальцах. Меценаты Щукин с Морозовым едут в Париж к лучшим художникам мира покупать картины. И Парфенов вместе с ними, практически в том же поезде, специально для фильма воссозданном. Конечно, все это ТВ-игрушки, не больше, но как действует. Эффект присутствия!
Оживают Матисс, Пикассо, и все с Парфеновым на короткой ноге. Но это совсем не фамильярность, а дыхание, пульс времени. Тем более что в роли Пикассо Владимир наш Познер, причем местами полуголый. А торс Познера-Пикассо — отдельная песня. Предваряя картину в программе «Вечерний Ургант», Парфенов так и сказал: «Я увидел Владимира Владимировича на пляже и понял, что он один из очень немногих медийных лиц, которого можно снимать топлес». И оказался прав, женщины меня поддержат.
Это шутка мастера, и их по фильму много разбросано. Например, вот Цветаев (Олег Табаков) решил показать своему слуге (Михаилу Ефремову) древнегреческие статуи. Исходя из Ефремова, можно было пойти по райкинскому пути: «В греческом зале, в греческом зале... Ах, Аполлон, ах, Аполлон... Если бы не это дело, никакого удовольствия». Но Ефремов многолик, и вот вам розыгрыш, междусобойчик: он проходит между оголенными гипсовыми женскими телами и в целомудренном священном страхе, закрывая лицо рукой, убегает. Это Михаил Ефремов-то! Не вынесла душа поэта...
Марка Шагала сыграл Владимир Этуш, и сделал это замечательно. Здесь смешение редкой документалистики, реального артистического оживляжа и просветительства от показа великих картин. Все смешалось в доме Парфенова! И получилось такое живое, сверхсовременное, здесь и сейчас.
Вновь Леонид показал безграничные возможности телевидения. Правда, недоступные многим из тех, кто на этом телевидении работает. Только очень отдельным людям. А Парфенов и есть отдельный. Он хулиганит, но талантливо, не переходя грань, и из застывших музейных экспонатов делает конфетку. История у него яркая, подвижная. Ничто никуда не девается, нужно только посмотреть на все небанально, и вот уже под ногами окажется брусчатка времен очаковских и покорения Крыма. А ведь так оно и есть на самом деле!
Но «поклонному» народу, массовому зрителю на эти парфеновские изыски наплевать, и это еще одно доказательство огромной пропасти между толпой и художником. Толпе нужно сказать «Давай поженимся» и, надев предварительно на пальчик «Обручальное кольцо», хлопнуть по плечику: «Пусть говорят!» А Парфенов массам непонятен — ни когда на митингах выступает за честные выборы, ни когда делает такое кино. Не для всех. И правильно делает!
Ни в Красную Армию
Сначала человек в костюме презерватива. Это шутка юмора такая. Демократическая. Он подходит к прохожим на улице и задает один и тот же вопрос: «Вы знаете, кто такая Чулпан Хаматова?» Мало кто знает. Да почти никто. «Но это же внучка Ахматовой, — помогает репортер. — Помните, она снималась в фильме »72 метра«, играла Рогожина. А еще в «Гудбай, Ленин!» — Ленина«. — «А, да, — очухался один мужик. — Она вроде бы сейчас будет играть что-то о Маяковском». — «Ну да, — помогает „презерватив“, — в главной роли — Маяковского». Этот бред у нас песней зовется. Непримиримая оппозиция балуется, глядишь, за умного сойдет. Вот так началась эпохальная передача на канале «Дождь» «Собчак живьем», где в гостях оказалась Чулпан Хаматова, которую так ждали.
Она пришла, совсем без макияжа, стрижечка такая коротенькая, под мальчишку. Собчак — напротив. «Ну, так скажи, Чулпан, если бы ты не занималась благотворительной деятельностью, снялась бы в ролике в поддержку Владимира Путина?» О, Господи, и здесь то же самое, продолжение «Ники». Мало было одной глупости, ее обязательно нужно повторить. И это будет настоящая демжурналистика. Невзирая на лица! Хаматова начала спокойно объяснять, что благодаря Путину действительно построили больницу, что да, он помогал, а она не могла это не оценить. И даже хочет, чтобы об этом еще знал остальной российский народ. С точки зрения непримиримой оппозиции такой ответ никуда не годится. А правильный ответ знает только она, Ксения Собчак. «Ну, ты же понимаешь, что нужно систему менять», — подсказывает она своей гостье. Чулпан все понимает, конечно. И еще она знает что-то про людей. Ведь как ни меняй систему, люди остаются прежними — с ее точки зрения.
Наверное, Ксения Собчак думает, что, если смело и в любых обстоятельствах задавать один и тот же главный вопрос в разных вариациях — зачем ты поддержала Путина? — это и будет называться настоящим искусством репортера. А на самом деле это вообще не искусство и даже не интервью. Сидит борец за демократию женского пола и талдычит тупо, бьет в одну точку. «Ты знаешь, Ксения, по-моему, твой вопрос ни... в Красную Армию», — чуть не выдерживает Чулпан. Впрочем, она спокойна, как танк. Ее с пути не собьешь.
Да кто бы и сбивал? Неужели не о чем поговорить? Ведь перед тобой сидит большая русская актриса... Но, кроме Путина, кажется, больше нет вокруг ни одной проблемы. «А где же твоя гражданская позиция?» — это Собчак. И на такое нужно еще что-то отвечать. Боже, как это скучно, мухи дохнут.
Десятая минута интервью — полет нормальный. Собчак спрашивает про Путина.
Ну вот наконец Собчак родила мышь. Вернее, она никого не родила. В данной вариации оппозиция бесплодна. В ее понимании ни культуры, ни театра, ни кино — один сплошной узурпатор Путин. По-моему, вы безнадежны, господа.
«Вообще, я очень советская девушка, воспитана на пионерах-героях: Марат Казей, Зоя Космодемьянская...» — это Хаматова. — «Ну, тогда тебе должен нравиться Сергей Удальцов. Или ты не знаешь, кто это?» — «Это молодой человек, мужчина. Но я даже не знаю, как он выглядит». Удальцов, вы женщина? Как же может Чулпан Хаматова не знать своего революционного кумира? Позор!
«Скажи, а если бы время сейчас отмотать назад, ты бы так же поступила?» Пошла 60-я минута интервью. Целый час! Об одном и том же. Что в лоб, что по лбу.
Если человек так делает свое дело, какой же он профессионал? Вяло, томно, без драйва, без динамики, ноль атмосферы. Их ничего больше не интересует, одна только борьба.
«Убогие вы какие-то, жалкие», — это Чучело из известного фильма. После такого интервью и я хочу повторить то же самое вслед за Леной Бессольцевой (она же Кристина Орбакайте). Интервью — особый жанр. Здесь надо уметь слышать, слушать, чутко реагировать, незаметно подбираться с разных сторон и еще любить того человека, с кем разговариваешь. Даже если хочешь сделать из него котлету. Ведь так нас учит великий Познер. Впрочем, после передачи с Дмитрием Медведевым он тоже не совсем великий. Но по сравнению с Собчак просто выдающийся.
