Привела мальчика приемная мать
Читать стихи на лицемерном Арбате.
А нынче время такое, что надо не обнимать,
А всячески уклоняться от объятий.
Мальчик встал, расправил неширокие плечи
Полились из уст бессмертные строки
И невольно вспомнились грозные речи
Те, что в Ветхом Завете возглашали пророки.
А вокруг суетились народные массы
Штурмовали они рестораны и банки
И цвели всюду сакуры из дешевой пластмассы
Из китайской синтетики продавались ушанки.
По бульварам неслись Мерседесы с репризами
Мол, «Вперед на Берлин!», «Можем и повторить!».
А ребенок стоял несгибаемым вызовом
Вопрошая во след им «Быть или не быть!».
И таким беспощадным разрывом шаблона
И таким когнитивнейшим диссонансом
Были эти слова, что посыпались лепестки из нейлона
С этих сакур поддельных из дешевой пластмассы.
Тут приблизились стражники, засверкали их сабли
Задавали в лоб угрожающие вопросы
Почему исполняется трагедия «Гамлет»,
А не «Гоп-стоп» и не «Койфен папиросы»?
И не слушая довода: «Это же дети!»
Оттолкнув зарыдавшую приемную мать
Потащили его к арестантской карете
Мимо праздной толпы повезли распинать.
И никто не додумался разодрать свои ризы
Все стояли и делали озабоченный вид
Типа, что нам до этого? Углубляется кризис
Скоро нам отдавать ипотечный кредит.
На Москву надвигалось тревожное лето
В сизый сумрак младенца уводил конвоир
Ах, как жаль, что не вставил такого сюжета
В свои вечные пьесы великий Шекспир.
А девушка пела в церковном хоре
Фальшиво сиял лицемерный Арбат
И только мальчик плакал от горя
О том, что никто не придет назад.
Так во все времена, беззащитно и дерзко
Посреди равнодушного и жестокого мира
Эти русские мальчики Достоевского
Упрямо стоят и читают Шекспира.
