За полчаса до спектакля. В гримерке худрука и главного артиста Губернского. Безруков готовится к спектаклю: на вешалке с десяток костюмов — значит, за час сорок сценического действия у него будет столько переодеваний.
— Сергей, ты только что сдал «Маленького принца» (детский спектакль сопровождает большой оркестр), и тут же после нежной сказки Экзюпери — Гоголь. Почему ты решил делать именно Поприщина?
— Знаешь, после Чичикова мне захотелось продолжить историю маленького человека. Мне нравится эта тема. Поприщин — дворянин...
— Ну, уж твой Чичиков из МХТ (спектакль «Похождения». — М.Р.) не маленький совсем человек — масштаб афериста планетарный!
— Все равно он маленький по-человечески. Чего он хочет? Всего-то 200 тысяч капитала для счастья. Ты спроси наших олигархов — что для них эти 200 тысяч? Тьфу-у-у! Даже с учетом разницы стоимости рубля в то и в наше время. 200 тысяч и женку — и все!
Потом у Гоголя тексты одни чего стоят: я их несколько дней назад произносил — зал аж ахнул. «Я не помню, как зовут цирюльника с Гороховой, но достоверно известно, что он вместе с одной повивальной бабкою хочет по всему свету распространить магометанство. И оттого, говорят, во Франция большая часть народа признает веру Магомета». И это середина ХIХ века! Нормально? Для меня это фантасмагория: я решил пофантазировать, что может быть в голове сумасшедшего человека. Но там есть чувство достоинства, что во многом сегодня утрачено.
Через полчаса. Большой зал, который на удивление забит. В первых рядах — разновозрастные дамы со скромными и пухлыми букетами: поклонницы артиста, похоже, готовы следовать за ним в любую точку Москвы — после Чаплыгина (Табакерка) и Камергерского (МХТ им. Чехова) и в Кузьминки поехали, куда, кстати, если и добираться, то только на метро. Своим именем Безруков раскачал и этот почти спальный район — факт: в Губернский пошла публика.
Безруков — человек отчаянный и рисковый — для монолога Поприщина взял большую сцену. Впрочем, его энергия и не такие просторы покрывает, но все-таки для «Записок сумасшедшего» более подходящим кажется камерное пространство. Тем не менее… для его «Сна» оно, как показало действие, тесновато было бы.
Сергей Безруков выступил в качестве постановщика «Сна разума», хотя начинал делать его другой режиссер, по каким-то причинам сошедший с дистанции. Какой же «Сон» увидел артист? Во-первых, не моносон, как можно подумать, а во-вторых, он перевел безумие чиновника Поприщина в пластику (хореограф Антон Крамар). Двенадцать особей мужского пола живут в зловещем ползуче-шевелящемся рисунке вокруг бедного Аксентия Ивановича. Бесы?.. Химеры?.. Их внешний вид (костюмы в облипку, как у пловцов, густой пугающий грим), их движения — привет из фильмов ужасов. И не один Поприщин здесь — эхом в «Сне» прокатились и «Вий», и «Невский проспект»…
Нос майора Ковалева — такой огромный, ноздрястый — разъезжает по сцене, как авто с безумным седоком, говорящим при этом с перепуганным насмерть поприщиным высоким голосом. Словом, мир безумия маленького чиновника обозначен не условно, а явлен конкретно, объемно и пугающе, для чего постановщиком к работе привлечены специалисты по трюкам, иллюзии и куклам. Режиссер Безруков так чрезмерно увлекся этим миром, что в первой половине спектакля, кажется, забыл своего героя — его явно не хватает.
А Поприщин исчезает, Поприщин раздваивается и растраивается. Мечется как в клетке. Поприщин преображается из жалкого существа в мачо-тореадора — и все это Сергей Безруков проделывает блестяще. Скорость смены масок и легкость существования на сцене впечатляют. Но особенно ценен в его игре тот контраст между маленьким человечком, который изо всех сил скребется в чужие души, и безумцем, в голове которого больное подсознание рождает ад. Хвостатые химеры жадно поедают из головы Поприщина мозг, так похожий на спагетти, которые, кстати, очень любил Гоголь.
После спектакля. Коридор, где все кричат «ура», но не только по поводу хорошо прошедшей премьеры: оказывается, у одного из артистов день рождения и худрук вручает ему брендированный шоколад «Сон разума».
