Цой жив без кавычек, потому что достаточно взглянуть на плейлист нынешнего лета, в котором песня «Перемен» стала
главным хитом, гимном, призывом, воззванием на огромной территории некогда одной страны. Будто склеила своими четкими маршевыми аккордами и предельно ясными чеканными строчками разлетевшиеся осколки одного целого, стерев с его морщинистого лица глубокие борозды границ.
Потому что и в Хабаровске, и в Беларуси, и во многих местах между этими реперными (не от слова «рэп»!) географическими точками во всей своей пассионарной мощи, в записях и в живом исполнении сотен музыкантов и просто «горлопанов», в бесчисленных перепевках-трактовках — от трэша и хип-хопа с гитарами и синтезаторами до фолка с лютнями и волынками, — сольно и многотысячными хорами звучит: «Перемен требуют наши сердца!»
Потому что даже в Москве новое граффити, таинственно появившееся темной июльской ночью на знаменитой стене Цоя на Арбате, с его портретом и надписью «ПЕРЕМЕН!» большими буквами на тревожном черном фоне, не решилась до сих пор замазать ни одна коммунальная крыса. Иные проявления «провокационного» и «несогласованного» «хулиганства» изничтожались моментально и без церемоний. Как было с поэтом Иосифом Бродским, например… А тут словно рука не поднялась или кишка истончилась? Никто не знает. Но показательно. Цой жив!
Журналист и рок-подвижник Артемий Троицкий на памятном собрании в трагическом Тукумсе под Юрмалой, где сооружен мемориал музыканта, не стал усугублять печаль и грусть под песни «Кино», звучавшие целый день, а наоборот… поздравил собравшихся. Поздравил с днем бессмертия Виктора Цоя. Очень точная аллегория с легким налетом изящной провокативности — все как г-н Троицкий умеет и может.
В Санкт-Петербурге к трагической круглой дате, наконец, поставили памятник. Могли запрятать во дворах у знаменитой кочегарки «Камчатка». Но все-таки решили не мелочиться, не жаться с публичным пространством — пышный сквер на пересечении больших улиц. В уверенной позе во весь рост, в свободолюбивом взгляде, устремленном вдаль (в будущее?), в гордо поднятом подбородке, в руках, сложенных на гитаре, — во всей композиции читается цоевская героика. К счастью, не та вульгарная монументальная героика-агитка, в которой Ленин пыжится на броневичке перед Финляндским вокзалом, да и вообще которая сплошь и рядом царит в «победобесном» Зазеркалье, а героика поэта и музыканта, в которой слились и романтика, и мечтательность, и отчаяние, и человеческая грусть, и надежда. Как это когда-то читалось и в лице Высоцкого на его надгробном памятнике, пока ему не спилили голову Поэта, заменив на голову Мента, по убийственно точному выражению моего коллеги из «МК» Александра Минкина*. Они с Троицким оба — мастера провокативной, но обезоруживающей правды-матки.
К счастью, в судьбе и карьере Цоя, хотя его так же, как и Высоцкого, кинематограф очень любил, не случилось а-ля жегловских ролей. И если когда-то даже и соберутся спиливать ему голову, меняя на другую (мало ли еще какая «духовная скрепа» охмурит несчастную страну), уж вертухая из Цоя точно не получится. Из него вообще не получится никого, кроме глашатая перемен и свободы, а минувшие после его гибели 30 лет показали это более чем отчетливо.
Ни в 90-е, ни в нулевые Цой ведь никуда не пропадал. И никто его не перепел с его «Перемен». Конечно, в моменты общественных обострений и потрясений — будь то нынешнее лето, прошлое или «болотные» осень-весна 2011/12 гг. — бессмертный рок-гимн обязательно и безальтернативно становится главным идейным саундтреком процесса и времени. Но и в относительно сонные дни тропа народной любви к Цою отнюдь не зарастала.
По свидетельствам окружения и всевозможным хроникам, можно почти с уверенностью сказать, что Цой сочинил «Перемен» в середине 1986 года после (или во время) поездки на съемки документально-музыкального фильма о «Кино» в Киев, что совпало с первыми апокалиптическими неделями Чернобыльской катастрофы и пока еще робкими всхлипами горбачевской перестройки. Но в воздухе, как говорится, уже витало — плюс весь этот сюрреалистический (или соцреалистический?) ужас от ядерного «перфоманса» и вымершей Припяти…
Музыканты начали тогда работу над альбомом «Группа Крови», который в 1988 году буквально взорвал советскую музыкальную обыденность и звучал не просто из каждого киоска, торгующего ходовыми кассетами, — перестроечные ветры долетели и до единственной в стране фирмы грамзаписи «Мелодия». «Группа Крови», в отличие от прежних самопальных и подпольных «магнитоальбомов» на скрипучих кассетах, стала первой официально выпущенной в СССР виниловой пластинкой группы «Кино».
Виктор Цой вряд ли предвидел участь главного революционного гимна, которую судьба приготовила песне «Перемен» для прекрасной России будущего. В отличие от прошлых и грядущих, гораздо менее пассионарных, а больше лиричных, романтичных, меланхоличных и даже трагичных альбомов, включая последний прижизненный «Звезда По Имени Солнце» и посмертный «Черный Альбом», диск «Группа Крови» состоял не только из одних «Перемен» — там что ни песня, то «духоподъемный» призыв или гимн: «Война», «Спокойная ночь», «В наших глазах», «Дальше действовать будем мы» и т.д. Именно эта героическая канва стала позднее как бы главной краской, мировоззренческим посылом и наследием, оставшимся от Цоя потомкам, слегка притушив все прочие грани его творческой и человеческой сути.
Хотя, скорее всего, дело не только и даже не столько в «революционном» кураже. Этим куражом русский рок не испугаешь и не удивишь. И все бы растворилось-потерялось среди множества других вполне мощных и достойных рок-поп-виршей — витиеватых и метафоричных, прямолинейных и брутальных, заумных и односложных, — если бы не прекрасный и легкий мелодизм, доступная, ясная и простая поэзия. Тот самый случай, когда простота равна не примитиву, а невероятной талантливости. Цой до оцепенения обожал «Битлз» и, видимо, впитал в себя гениальность мелодической и поэтической простоты ливерпульцев. Его творчество не теряет актуальности, резонирует со временем, как бы оно ни юлило и менялось, тем более уж что-что, а востребованность вечно ожидаемых перемен еще долго не потеряет свойство неутоленной жажды на землях, населенных поклонниками Цоя.
* * *
К 1990 году, когда слава группы «Кино» и Виктора Цоя совершила вертикальный взлет (после выхода альбома «Группа Крови»), а саму группу прибрал к своим деятельным рукам продюсер-менеджер Юрий Айзеншпис, только еще метивший на лавры акулы шоу-бизнеса, «Московский комсомолец» совершал собственный вертикальный взлет. Зарождалась многолетняя традиция ежегодных праздников «МК» в День молодежи, выпадавший на последнее воскресенье июня. После первых «проб пера» в ЦПКиО им. Горького было решено осваивать огромную, но загаженную перестроечными ларьками и хаотичной барахолкой территорию «Лужников», поскольку на рандеву с самой массовой и любимой газетой, ее героями и гостями стекались не то что сотни тысяч, а до миллиона людей. Для десятков площадок, посвященных рубрикам газеты, и их посетителей требовался простор.
Ради знакового новоселья «Звуковая Дорожка» со всеми ее звездными персонажами задумала устроить грандиозный концерт на самой главной площадке «Лужников», да и всей страны, — Большой спортивной арене. Подобного размаха попсово-роковых зрелищ страна, еле приходившая в себя после 70 лет кромешного красноказарменного ада и комиссарской муштры, еще не знала. Все было «впервые и вновь», как пел Андрей Макаревич.
Годом ранее, правда, Стас Намин сотряс «Лужники» «Фестивалем мира» с целой обоймой западных рок-звезд: Motley Crue, Bon Jovi, Ozzy Osbourne, Scorpions, Cinderella, Skid Row и наминский «Парк Горького» как многообещающая международная рок-сенсация из Раши — символ советской Perestroyka. «Советский Вудсток» был посланием «ветра перемен» остальному миру, и никто не собирался нечто подобное ставить на поток — да еще для местной доморощенной попсовой и рок-н-ролльной «шелупони».
Нужен был не только безапелляционный авторитет «МК» или пробивная мощь концертной компании «ЛИС’С» — ведущего в то время игрока на зарождавшемся музыкальном рынке, а некий мощный музыкальный стержень. Уговаривать Юрия Айзеншписа «поделиться» ради праздника «МК» и грандиозного концерта «ЗД» на БСА 24 июня 1990 г. группой «Кино» долго не пришлось, поскольку всем было очевидно, кто должен стать хедлайнером «вечеринки». Менеджерские амбиции в данном случае совпали с нашим видением справедливости.
Игорь Журавлев, лидер группы «Альянс», также принимавшей участие в грандиозном расколбасе с мегахитом «На Заре», вспоминал недавно в интервью «ЗД»: «Помню, на этом концерте в «Лужниках» стояли великие тогда продюсеры Эдуард Смольный, Олег Непомнящий. Между ними был разговор: если бы мы сюда сейчас даже Леонтьева, Пугачеву, Преснякова, все сливки свезли, то все равно бы не собрали столько народу, сколько пришло на Цоя. Это было феерично. Ты же помнишь! Олимпийский огонь, все трибуны забиты, все поле забито. Немыслимо. Ни один футбол столько не собирал».
При этом помимо «Кино» с хедлайнерским сетом из десяти песен на закате под зажженный ради такого случая олимпийский огонь и красочный салют в первой части мегашоу выступали уже культовые на то время «Алиса», «ДДТ», многие другие популярные исполнители. Юрий Айзеншпис, заботясь о том, чтобы его подопечные появились, как и подобает мегазвездам, самым помпезным образом, подрезал из правительственного гаража лимузин «Чайка» с открытым верхом, который подвозил Цоя и Ко, словно генералов на военном параде, прямо к сцене. Диковинное зрелище настолько потрясло 100-тысячную толпу, забившую стадион, что мои отчаянные крики в микрофон: «На сцене «Звуковой Дорожки» — группа «Кино»!» — потонули в истошном вое зрителей, а первые три песни пришлось слушать будто через вату: уши банально подоглохли от народного восторга.
По поводу «Чайки», правда, известный «великий комбинатор» роспопсы (хотя нет, скорее просто пройдоха) Андрей Разин расписал в своей сетевой паутинке, что это был, конечно, его лимузин. Так и написал: «Моя «Чайка» — подогнал, стало быть, нищеброду Айзеншпису с барского плеча «племянника Горбачева», а так Юрий Шмильевич даже бы и не знал, в какие двери стучаться. А еще Разин был последним, с кем Цой разговаривал по телефону накануне своей гибели 15 августа 1990 г. Где сейчас найдешь эти телефонные распечатки — звонил, не звонил, последний, не последний? Но разве у кого-то возникнет даже тень сомнения в том, что Цой просыпался по утрам только с одной мыслью — созвониться с Разиным, поделиться наболевшим, обсудить творческие планы, спросить совета, передать привет Шатунову?..
Надо четко понимать, что без Разина, конечно, вообще ничего, нигде и никогда не происходило на российской эстраде минувших десятилетий. Поразительно, что он еще не пел (если, конечно, это безысходное кудахтанье уместно назвать пением) в дуэте с Цоем на празднике «МК» и что Цой вообще согласился выйти на сцену без столь почетного сопровождения… А может, все-таки они пели дуэтом, просто мы сошли с ума и ничего не помним? Точно, пели. Именно поэтому бесновалась стотысячная толпа и весело плясало языками пламя олимпийского факела…
Хотя нет. Есть же видеозапись. А не было бы, то тогда, как пить дать, мы бы читали сейчас, что Разин и Цой не просто пели вместе на фестивале «ЗД» в «Лужниках», а еще и в сопровождении «Ласкового мая»…
* * *
Сергей Лисовский, ныне сенатор, а в то время — создатель и руководитель компании «ЛИС’С», в партнерстве с которой «МК» и открывал «Лужники» для празднующей молодежи, вспоминает: «Сейчас всем кажется, что концерт на стадионе легко сделать, а тогда это была целая экспедиция, трудно представить соразмерность события с сегодняшним днем. Помню, как я и главный редактор «МК» Павел Гусев уговаривали гендиректора «Лужников» Владимира Алешина, которому надо, конечно, сказать спасибо: он не только, что называется, вник, но и пошел на большой риск. Боялись, что всё поле вытопчут, а как это — концерт на стадионе без зрителей на поле? Нонсенс. Милиция говорила, что там всех поизнасилуют, мол, нельзя толпу на поле пускать. Пугали: представляете, толпень в такой тесноте, все будут делать что угодно, мы ничего не увидим, люди разойдутся, а у нас — трупы на поле…
Все требовало, конечно, огромных усилий ото всех. Так что реально было тяжело. Но зато, когда все закончилось, помню свою эмоцию: все уже разошлись, я вышел на сцену, посмотрел на пустое поле и испытал буквально на физическом уровне невероятное облегчение и ощущение победы от того, что удалось это организовать, открыть Большую арену «Лужников». Ничего не случилось, никого не убили, концерт прошел невероятно. И не только потому, что Цой выступил, — в тот день круто и на подъеме выступали все артисты, многие тоже были звезды первой величины. Никто не выделял кого-то особенно, хотя очевидно, что «Кино» было, конечно, хедлайнером фестиваля. Просто никто не знал, что это был последний концерт Вити, а когда в августе случилась трагедия, то, конечно, восприятие и оценка того, что происходило на стадионе в «Лужниках», приобрели какие-то сакральные оттенки, а тот фестиваль «ЗД» на празднике «МК» стал событием исторического масштаба и значения для отечественной культуры и музыки.
Теперь даже страшно представить: а что если бы не было телевизионной съемки? Мы ее организовали по лучшим стандартам того времени — были ПТС из «Останкино», других тогда не было, творческая бригада из музыкальной редакции».
Однако с этой телевизионной съемкой вышла почти детективная история: уникальная запись чуть не оказалась навечно утерянной. По воспоминаниям г-на Лисовского было всего две копии, одну из которых он отдал Юрию Айзеншпису, и ее дальнейшая судьба неизвестна: «Тогда же не было всех этих прав на съемки, их монетизации». Вторая запись погибла в архиве одного из телеканалов, где хранился видеоархив «ЛИС’С» с ценнейшими съемками премьерных концертов в «Олимпийском» Александра Малинина, Богдана Титомира, Олега Газманова, Филиппа Киркорова, последних «Рождественских встреч Аллы Пугачевой» — более 1000 профессиональных кассет «Бетакам». «Не было надлежащего присмотра, и эти кассеты просто растащили, — сокрушается г-н Лисовский. — На телевидении в те годы «Бетакамы» были в вечном дефиците и использовались как расходный материал, на них по многу раз записывали-перезаписывали другие программы. И когда мы спохватились с этим архивом, многое погибло, было безвозвратно уничтожено».
Остается загадкой, каким образом еще одна копия оказалась в те годы у одной крупной издательской компании. Судя по всему, ее скопировали с одной из двух записей, упомянутых Сергеем Лисовским, и выпустили спустя несколько лет на DVD, хотя качество оставляло желать лучшего: размытая картинка, плавающий звук. Эта запись позже была выложена в Интернете и время от времени крутилась на различных телеканалах.
К 30-й годовщине гибели Цоя, однако, телевизионная запись последнего концерта «Кино» со «Звуковой Дорожки» на празднике «МК» обрела поистине вторую жизнь благодаря энтузиазму Первого канала. Как рассказал «МК» Юрий Аксюта, директор музыкального и развлекательного вещания, над файлом с качеством допотопной VHS-пленки «максимально поработали лучшие режиссеры и монтажеры, убрали всю грязь, подтянули, вычистили и выровняли звук. В итоге получилась максимально идеальная по сегодняшним технологическим и техническим меркам запись. В эфире было потрясающее зрелище, которое собрало огромную аудиторию. Благодаря «МК» состоялось историческое событие».
С тех пор прошло 30 лет, и осталась эта душераздирающая, пронзительная последовательность событий: триумф артиста, вершина его карьеры, самый главный концерт, к которому он шел всю жизнь, единение и восторг огромного количества людей. Следующий кадр — почти без паузы: оглушившая страну гибель музыканта и поэта, шок, скорбь, слезы, похороны, драма для миллионов поклонников.
Эпилог: бессмертие. Постскриптум к эпилогу: лето-2020, песни Цоя — от Хабаровска до Бреста, аресты людей за песни Цоя и героизм людей с песнями Цоя на устах. Рекордный рейтинг телетрансляции последнего концерта, отреставрированного с любовью и душой.
Цой жив!
*12.01.2024 признан минюстом РФ иноагентом
