Страсти по пороку

Всеобщее благолепие по случаю самого главного за прошедшую неделю столичного события в стиле ПОП — премьеры программы Авраама Руссо “1001 ночь” — сильно омрачилось последовавшим в ночь после премьеры взрывом во дворе у Госдумы “Мерседеса”, принадлежащего Авраамову продюсеру Иосифу Пригожину. Во вторник “МК” подробно рассказывал о происшествии, и с тех пор ясности в расследовании не прибавилось. Так и не понятно — кто и зачем? У продюсера на душе, понятное дело, муторно и тревожно, Авраам в шоке, коллеги в ужасе, друзья ободряют и помогают чем могут. Кристина Орбакайте, продюсируемая так же, как и Руссо, пригожинской компанией “Nox Music”, пожертвовала Иосифу на эти дни, к примеру, свою охрану. “Вот — человек! Просто золото! Настоящий друг!” — восхищается поступком Иосиф. Аврааму пока жертвовать нечем, поэтому он с утра до вечера ободряет соратника словами поддержки и выражением искреннего участия на лице. Пафос и помпа, с которыми прошла его премьера сперва в Москве, а потом и в Петербурге, возвели в статус местного “поп-кутюра” еще недавно никому не известного певца с туманными греко-турецкими корнями и поставили его (по крайней мере по внешним признакам) в один ряд с Киркоровым, Басковым и Алсу. Только они позволяют себе размах, с которым предстал на сцене “Олимпийского” г-н Руссо. Не эта ли троица и подорвала пригожинское авто темной ночью у подъезда? Собственно, вся туса на эту тему незлобиво пошучивает все последние дни. А что делать? Хоть как-то юморить и куражиться, дабы совсем не скиснуть от реальной угрюмости бытия...

Однако вернемся к премьере.

Как и обещалось, с невероятным размахом и убийственной роскошью. Три округлые гигантские светофермы, словно корабли пришельцев, нависали над настоящим дворцом эмира из сказок “1001 ночи” работы Бориса Краснова — не столько уже художника-декоратора, сколько сущего Зураба Церетели отечественной поп-сцены. Сама “поп-сцена” — многоуровневый трансформер, разделенный на несколько секций, — вместила в себя, кроме самого героя-певуна, и оркестр Олега Лундстрема слева, и болгарскую рок-группу справа, и несколько десятков каскадеров, воздушных акробатов, жонглеров огнем, томных танцовщиц, и еще оставалось место для “экзотических” животных: двух верблюдов и шести лошадей. Но на репетиции “корабли пустыни” отчего-то страшно струхнули, и битых три часа их не могли стащить со сцены назад. Думали, что так и начнут концерт — с верблюдами. Посему во избежание конфуза парнокопытных во время представления просто поводили меж рядами VIP-зоны, тонко разбавив благоухающий дорогими французскими ароматами элитный партер сермяжным амбре дикой природы. Время от времени взмывали огненные фейерверки и фонтаны, с потолка сыпались то блестящий дождик из кусочков золотистой фольги, то 30 тысяч (!) карманных фотографий Авраама Руссо — по две на каждого из 15 тысяч зрителей, пришедших поглазеть на неведомое чудо. Под занавес представления во время исполнения на английском языке “Fire Horse” (“Дикой Лошади”), на сцену выкатилась мифическая птица Симур. Чтобы выдержать полуторатонное изваяния из железа и аллюминия, сцену укрепляли специальными подпорками. Вес однако сгубил птаху. Во-первых, она не парила под потолком, как можно было ожидать, а ползла по полу и больше смахивала на таракана-мутанта, чем на пернатую сказочницу. Впрочем, восседавший на тараканье-птичьей голове Авраам широко улыбался и светился радостью.

Он был под стать цветастости спектакля. Восемь смен нарядов — от парчи, шелков да веселенького ситчика до строгих классических костюмов. Он заливался соловьем, демонстрируя всю сочность своего тенора, впитавшего силу южного солнца. Пропел целиком текущий репертуар из 21 песни (большая часть из дебютного альбома “Tonigt”) — от классической канцоне “Памяти Карузо” до последнего хита “Любовь, которой больше нет”, известного благодаря горячим ротациям как дуэт с Кристиной Орбакайте. Кристина в этот момент гастролировала в Германии и мелькала лишь на трех экранах, развешанных над залом. Фигуристый кордебалет скрашивал одиночество Авраама в этом потоке романтических страданий. “Смелый мальчик, только появился на сцене, а уже спел с моей дочкой”, — резюме Аллы Пугачевой, мощная промо-кампания, пара ударных хитов, и, как следствие, недостатка в любопытствующих не наблюдалось. “Олимпийский” был забит полностью.

Публика оценивала новоиспеченную поп-звезду доброжелательно, но со сдержанным достоинством: мол, докажи, что мы тебя должны любить, понравься нам. Авраам старался понравиться изо всех сил.

Он не только красиво и правильно пел, но и все время живенько болтал с залом. Это — плюс, к тому же трогательный, так как с русским языком певец освоился не так давно (1 ноября “ЗД” подробно поведала его историю). Поэтому все эти “пальшёй спасиба”, “для ваша душа” и пр. умиляли и располагали к себе. Его очевидная попсовая слащавая харизма от этого становилась еще сладостней, и девицам это страсть как нравилось. Внушительная их часть удовлетворенно повизгивала, а в полку поклонниц в ходе представления явно прибыло. Они и есть — адресная публика, на которую работает певец: романтические дамы от 20 до 35, а возможно, и старше. В Москве эмоции еще сдерживались условностями VIP-приличий, а вот в Питере, где в партере был устроен демократичный “стояк”, девицы просто потекли весенними ручьями, истошно заглушали многокиловаттные динамики, после шоу гонялись за певцом эскортом по всему городу, ночевали на улице под окнами “Невского Паласа” и творили прочие милые глупости...

Безусловно, помпа, с которой был подан Руссо на прошлой неделе, совсем несоразмерна его реальным достижениям на поп-сцене с парой-тройкой раскрученных хитов, но зато как заявка на будущий триумф исполнена безукоризненно и талантливо как самим певцом, так и его продюсером. Есть основания полагать, что столь смелая инвестиция в будущее окупится сторицей.

Они вытекают из плюсов. Столь “женский” певец для мужской части публики в общем-то до фени. Спутники экзальтированных дам на представлении массово скучали. С другой стороны, Авраам переборщил с креном на Восток. Этно-поп, разумеется, модная тенденция и очень хитовая по сути, если тщательно дозировать пропорции. Когда этно начинает довлеть над попом, то вместо поп-концерта возникает ощущение присутствия в арабской чайхане где-нибудь на темных задворках Дамаска. Надо бы четко разобраться — или ты фолк-артист, или поп-звезда. Впрочем, широта форматной “амплитуды колебаний” в “1001 ночи” могла иметь задачу демонстрации широты возможностей артиста. Она удалась. Возможно, даже тянет на пророчество. Не это ли имелось в виду в самом начале шоу, когда левитановским вокалом публику приплющило библейской цитатой о “великом пророке Аврааме”, который пришел в святую землю Ханаан?.. Восточным людям свойственна преувеличенная напыщенность, которая, однако, в северных широтах может выглядеть неорганично, неоправданно и слегка безвкусно.

“Поздравляем! Что же вы от нас своего родственничка так долго скрывали?” — ерничали тусовщики за кулисами “Олимпийского”, узрев пришедшего по VIP-приглашению Геннадия Руссо, директора Филиппа Киркорова и Аллы Пугачевой. Геннадий долго отмалчивался, а потом и сам пошутил: мол, зато старость теперь обеспечена...