...Ведь что характерно для западных потешников? Они универсальны — могут заводить публику, стоя на центральной площади города (с «переходов» многие и начинали), часто выступают на эстраде в рамках кабаре, ну и в манеже, естественно. У каждого из них — свое 2–3-часовое полноценное шоу, которое они постепенно развивают, насыщая новыми трюками и репризами, а посему не представляло труда «надергать» из этих шоу по 2–3 колоритных номера для фестиваля Марчевского.
Пару слов, кстати, об Анатолии Павловиче — вот он открывает парад клоунов, традиционно выезжая на своем сигвее (самобалансирующемся самокате на двух колесах) под песню «Марчелино, Марчелино, есть одна награда — смех…» Я не зря спросил у гендиректора Росгосцирка Фарзаны Халиловой: можно ли назвать Марчевского лучшим цирковым директором?
— Конечно! Я всегда говорю — он умеет три вещи: дружить, работать, не покладая рук и... делать великолепные праздники.
— Вот и хотелось бы, чтоб иные директора подумали о подобных фестивалях у себя в регионах...
— Да, но фестивали должны быть в иных жанрах. Потому что «Хахадемия клоунов» Марчевского тем и хороша, что она одна такая, единственная и неповторимая. Причем Анатолий умудряется не повторяться, выдерживая очень высокую планку по качеству: шестой раз сюда приезжаю, и каждый раз у фестиваля новый характер — тут и буффонада, и спорт, и музыка. А другие директора пусть придумывают что-то свое... кстати, творческая составляющая, наравне с многочисленными ремонтами, является сейчас главным приоритетом Росгосцирка.
Соло на саксе и трубе архангелов из Los Rivelinos
...Вот с классической буффонады и начинаются «занятия» в «Хахадемии» Марчевского: на манеже испанские «ривелиносы» — название придумано по аналогии с именем известного каталонского комика Чарли Ривеля.
— Которого мы почитаем примерно так же, как вы — Олега Попова, — говорит один из трио — Фернандо, грустный и строгий «ментор», пытающийся урезонить в манеже двух шалопаев, раздающих друг другу тумаки, — Педро и Лито.
Что важно — у классных клоунов мало работы под фонограмму, они если играют, то сами, вот и «ривелиносы» выходят прямо в публику с двумя длинными горнами и одним саксофоном, заводя мелодичную, задушевную тему... пока прохвост Лито не притащил из-за кулис гигантский геликон, раструб которой вместе с мукой и жутким ревом «оделся» прямо на голову Педро... ну, тут и пошла мясиловка — бокс, расквашенный нос, содранная с Педро футболка (длиной метров десять).
— Слушайте, у вас явно музыкальное образование, раз вы пять минут так классно шпарите на трубах? — спрашиваю у дикой троицы на обеде после шоу (кстати, спасибо за точные формулировки замечательной переводчице со всех языков Елене Паксеевой).
— Мой папа был как Луи Армстронг, — улыбается заводной Педро, — на трубе играл круче всех, вот и я, собственно, стал музицировать, на него глядя, хотя специального образования нет...
— А кто среди вас главный? Белолицый Фернандо, который, как пастырь, всеми командует?
— Не-не, мы все на равных... какой еще руководитель? А Фернандо не виноват, что он по характеру белолицый. Традиция есть традиция — и папа его, и дядя, все были белолицыми, грустными... причем этот грим они сами придумали (белое лицо, красные уши и одна жирная черная бровь).
— Только у меня бровь над другим глазом, чем у папы, — встревает Фернандо, — следуя четкому зеркальному отражению.
— То есть вы клоун по наследству?
— А ты не знал, что клоун ложится «тяжким бременем» по цепочке — от деда к отцу, от отца к сыну? — огрызается Фернандо.
Для справки: Педро — клоун в восьмом поколении, Фернандо — в третьем, Лито (ирландец) — в пятом. «Традиции, конечно, следовать необязательно, — шутят они, — но в ДНК все заложено до рождения: а что мы еще умеем делать?» Вон у того же Педро сын и дочка уже заняты в шоу. Он недавно фотографию раскопал вековой давности: лошадь да повозка, предки-паяцы бродят от города к городу...
— Да, я самый неудачливый, больной, несчастный, — Фернандо вот-вот заплачет, — весь мой макияж, костюм, характер — все это публике приелось... мерзко! Они меня не любят. Все веселье останавливается, стоит мне появиться в манеже... н-да. Дети меня терпеть не могут. Надо мной не посмеешься. Я строгий. Удручающий. Все плохо... нет, все еще хуже. Нет. Хуже просто некуда!
— Короче, как Пьеро...
— Пьеро просто плачет. А я сею грусть, да еще и командую! Страшно вращаю глазами! Тебе страшно?! — Пауза. А потом Фернандо «по серьезке» добавляет: — И мне, конечно, очень трудно в жизни быть счастливым человеком, а в манеже играть «мировую скорбь»... но мне это удается.
На ключевой вопрос: «Так что нужно для того, чтоб быть классным клоуном?» — Педро сказал, что «нужно детей от 2 до 90 лет заставить забыть о быте и рутине», Лито — «очень важно быть позитивным в обычной жизни; тогда при выходе на манеж не придется СТАРАТЬСЯ быть смешным, люди ж мгновенно чувствуют фальшь», а Фернандо — «совет не только клоунам, а вообще всем людям: сохраняйте возможность видеть простые радостные моменты; да, включая телевизор, вы обнаруживаете там только плохие новости о всяких бедствиях и катастрофах, но... жизнь все равно наполнена массой смешных вещей, и нельзя, чтоб атрофировалось желание и умение видеть их».
Франческо наделил Бонда туалетной бумагой
...Ну чего проще — надеть на голову кастрюлю, вбежать в манеж, вращая в руке пропеллер, — и дети уже смеются «летчик-налетчик», но через секунду этот пропеллер (оказавшийся бумерангом) уже швыряется над головами ошарашенной публики и, сделав круг, возвращается к хозяину — французскому клоуну Франческо.
— Маэстро, — застаю нашего гостя в кулисах между номерами, — как вы ощущаете Россию?
— А знаешь, я чувствую себя здесь молодым. Нет, неправильно — мальчиком! А ларчик просто открывается: когда я был ребенком и жил, понятно, в Париже, моя мама работала в банке, который сотрудничал с русскими... так вот, нам всегда давали билеты на бесплатные представления каких-то казаков, советских цирковых артистов. Так что мой визит в Екатеринбург — это как путешествие в детство... немножко грустное и счастливое.
Он опять бежит в зал, словно бы теряя руку (она спрятана в рукаве), на замену своей ему выносят реквизит — огромный указующий перст, который Франческо держит наперевес под музыку из бондианы. Направляет на длинноволосых дамочек — всю прическу сдувает сильным потоком воздуха... затем дует «феном» на моток туалетной бумаги, и тот разматывается до самого купола!
— Прикол в том, — продолжает Франческо, — что в юности у меня был выбор — куда податься. Либо стать классным стильным фотографом (меня уже приглашали крупные журналы, однако тамошняя атмосфера не понравилась, и я быстро ушел), хотел быть инструктором по лыжам (и до сих пор лыжи обожаю), но... клоунада пересилила. Почему бы это?
Франческо вновь вызывают в манеж громом аплодисментов. Вот и ответ.
Зачем Белло Нок подмешал в волосы виагру
Легенду американской клоунады Белло Нока моя дочурка, не выговаривающая пару букв, любя назвала Би-Ноклем. И главная мечта теперь — сделать такую же несусветную прическу: ведь все его рыжие волосы строго смотрят вверх. Белло привез к Марчевскому три номера — батут, стрельбу по шарикам из лука и появление толстого господина из мешка. Сказать, что это были хиты, — значит ничего не сказать.
Удивляют его пальцы (кстати, типичные пальцы клоуна) — мозолистые, натруженные, далекие от пианистической холености... ими он умеет буквально всё.
— Белло, откуда взялась идея твоей узнаваемой прически?
— Вот, черт возьми, я забираюсь на здания, летаю на тросе за вертолетом, а мне все упорно задают один и тот же вопрос — «как ты делаешь такую прическу?»
— Ну и?
— Когда мне было 11 лет, я участвовал в шоу на водных лыжах. У всех участников (это такие качки-атлеты) были короткие волосы, стоящие вверх. Выглядели всегда классно — и когда мокрые, и когда сухие. Вот и я захотел такие, сделав себе очень короткую стрижку. Но дело в том, что я рыжий. На солнце сгораю быстро. И однажды... обжег себе голову. Всю. Так вот после этого волосы стали расти не как у обычных людей, а строго вверх, не падая вниз... это чистая правда!
— Насчет «чистой правды» мы лучше помолчим, но как ночью спать с такой шевелюрой?
— Так и спать! Они сами стоят. Я ж виагру в шампунь добавляю (но это секрет, не для разглашения).
— Слушайте, у вас куча цирковых специальностей (акробат, канатоходец), почему выбрали клоунаду?
— А расчет простой. Во всем мире миллионы клоунов. Но из них... лишь двадцать нормальных. То же самое с канатоходцами, акробатами. А почему? Мало тех, кто идет своей дорогой. А я решил взять и совместить что-то с чем-то — допустим, канат с клоунадой. Мотивация одна: создать нечто, что до меня не существовало. И такая же мотивация двигала моими предками, ведь я цирковой в седьмом поколении, корни тянутся из Швейцарии и Италии...
Отец Белло Нока изобрел этакий шест-колонну в 20 метров высотой, которая сильно раскачивается сверху, — весьма зрелищный трюк, не говоря уж о работе на «колесе смерти», одна из вариаций которого — тоже его изобретение.
— А мама у меня балерина и акробатка... так что я рос бесшабашным удальцом, потихоньку всему учась у своих родителей. А философия проста: оставайся естественным, не устраивая показухи. Выхожу и думаю: «А вот так было бы классно сделать», ну и делаю молча. Что до карьеры, то пять лет работал в одном из самых известных цирков в Америке Big Apple Circus, потом восемь лет сотрудничал с цирком «Ринглинг Бразерс». Впрочем, работа «где-то» мне быстро наскучивает: привык все делать сам — костюмы, аппаратуру, организацию шоу. Сейчас я постоянно выступаю на Бродвее с двухчасовым спектаклем...
— А вдохновение в чем?
— Ну как? Вот в чем разница между хорошим клоуном и великим? Хороший клоун вышел, отработал и ушел, он знает свои лимиты. И часто у него есть лишь один номер, который повторяется всю жизнь. А великий не смотрит на часы. Не стремится поскорее закончить. Он в работе всегда; вот сейчас мы с вами разговариваем, а я думаю — так-с, вот это надо запомнить, одна идея приходит за другой... И главное — не возгордиться. Я выиграл «золото» в Монте-Карло, мало кто из клоунов обладает такой наградой. И кто-то, беря в руки приз, может решить: «Боже, как я крут! Сколько всего я добился и во всем преуспел!»
— А вы что подумали?
— «Ого, хорошее начало!» Нельзя останавливаться.
— Вам наверняка многие подражают...
— Ну и что? Пока они повторяют за мной, я уже иду вперед и делаю что-то новое. Это во-первых. А во-вторых, всем нужно кормить свою семью, так что я не то что одобряю, но понимаю это...
— Достойная позиция, спасибо.
— Некоторые люди долго-долго взбираются на вершину горы, а поднявшись, заявляют остальным: «О-хо-хо, я стою тут выше всех вас!» Я тоже хочу забраться на эту гору первым, да. Но только для того, чтобы повернуться и помочь тем, кто лезет за мной. Тогда тебя будут уважать. А заработать репутацию лучшего клоуна, идя по головам всех остальных, я категорически не хочу.
Роб Лок учил детей не попадать на мины
Разве скажешь, глядя на этого придурковатого китайского старца, желающего реинкарнироваться в красивую юную деву и засовывающего себе шарики в причинные места, что он окажется — после снятия грима — молодым акробатом и клоуном Роб Локом (США/Китай), постоянно выступающим в «горячих точках», в лагере для беженцев в Косово, в Албании, в Афганистане...
— Судьба есть судьба, — рассказывает Роб, — сначала я работал в американском цирке, и вполне успешно, а потом взял и записался от одной неправительственной организации в специальную труппу, которая направлялась в Афганистан, где, как вы понимаете, шла война. А цель очень простая — забраться в самую глубинку, в школы маленьких городов и устраивать там развлекательные и образовательные программы...
— И как дети вас приняли?
— Нам было важно показать, что иностранцы приходят сюда не только бомбить, но и сделать что-то доброе. И что даже в таких тяжелейших условиях играть — это нормально. Ребенок должен играть. Нельзя отнимать детство! А дети... они играли в нескольких метрах от заложенных мин. И мы (артисты) не раз видели, как эти мины закладываются. Поэтому объясняли детишкам, что трогать мины нельзя, надо обходить стороной...
...Он учил детей жонглировать, ходить на ходулях. Постепенно в обучение втягивались не только ребята, но и сами учителя. Ведь что есть цирк? Это своего рода психическое оздоровление. Самый запоминающийся момент — когда Роб Лок долго пытался одной девочке привить любовь к ходулям, она все никак-никак, но однажды оттолкнула, сказав: «Я сама!» — и с улыбкой прошла по залу!
— Обычно мы как говорим детям? «Стойте в сторонке, не мешайте». Здесь же, напротив, мы их всячески вовлекали в действо, желая вдохновить, придать сил. И вот тогда, в Афганистане, я понял, что цирк — это не просто развлекаловка, это серьезный месседж к тотальному объединению людей.
Один «Оле» хорошо, три лучше
Самый страстный номер программы — Пол Марокко и его легендарная интернациональная команда «Оле» (в Екатеринбург кроме Пола приехали Рубен Альварес и Марсиаль Гередья): черные плащи а-ля Зорро, жгучие гитары, рты, наполненные шариками от пинг-понга, которыми они готовы расстрелять любого обидчика...
— Пол, как вы вообще все объединились? Вы же просто бандитос!
— Какой интеллигентный вопрос! Я очень хотел стать музыкантом. Лабал на улицах, зарабатывая копейку. Но не было серьезной техники игры на гитаре. Тогда стал этой гитарой жонглировать. И не просто, а с «испанским характером». Ну и пошло-поехало. Идея стала разрастаться, у меня появились друзья, превратившие «Оле» в зажигательный микс из фламенко, остроумных импровизаций на гитаре и цирковых трюков. Вон взять хотя бы Марсиаля — он из испанских цыган, все его предки и родичи танцевали фламенко, бродили с табором по стране, развлекая народ... Ну и что в итоге? Благодаря нашему шоу я стал хорошим гитаристом, а мои друзья-музыканты — неплохими комиками. Круто?
— Если «Оле» выйдут на фестивале тяжелой музыки — никто и не разберет, что это комики...
— Главное, что хорошие шутки дают положительную энергию. Да, мы шумные, страстные, неугомонные, но... очень чутко чувствуем энергетику зала, и детей в частности. Кстати, где мы только уже не выступали — перед августейшими особами, для голландской королевской семьи... вот только Путин нас еще не приглашал.
— Можно два чисто физиологических вопроса, Пол: вы очень сильно выгибаете пальцы правой руки в обратную сторону — зал в шоке! А еще все время берете в рот кучу шариков — нет опасности проглотить?
— Да это все ерунда. Пальцы генетически так гнутся, никакого трюка (хотя благодаря им мы придумали короткую репризу), а что до шариков, их проглотить невозможно: горло все равно меньше, чем диаметр шара. Кстати, первый человек, кто начал такие штуки проделывать, родом из Италии, правда, он использовал пробки от вина... главное — стрелять метко!
— А что клоуну делать нельзя, на что табу?
— Понимаешь, наше искусство — это импровизация. Поэтому нельзя быть слишком уверенным, то есть впадать в состояние сытого удава. Ни в коем случае. Перестаешь ловить момент, чутье исчезает. Но и слишком нервничать, конечно, нельзя. Короче, надо поймать золотую середину, договориться с собой.
***
...Под занавес последний комплимент цирку Марчевского: во-первых, здесь никто злобно не шикает на тебя, когда поднимаешь руку с фотоаппаратом (учитесь, столичные! не надо из «авторского права» устраивать паранойю), а во-вторых, тут есть восхитительная традиция — в финале шоу все дети бегут прямо на манеж к артистам, обнимают их, фоткаются (бесплатно, разумеется!), берут автографы; это отдельный добрый спектакль на 20 минут, после которого всем очень хочется снова прийти в цирк.
Екатеринбург.
