На заседании коллегии Министерства культуры СССР министр Екатерина Фурцева резко упрекает директора Большого театра:
— Намерен ли наконец Большой ставить одноактные балеты Чайковского?
Директор про себя: “Какие одноактные балеты? У Чайковского таких нет!”
А вслух:
— Вы имеете в виду ту музыку Чайковского, на которую ставились балетные номера?
* * *
У Сергея Есенина, жившего в то время с Айседорой Дункан, вызывали бешеную ревность не только поклонники великой американской босоножки, но даже те, с кем ей приходилось общаться по долгу творческой деятельности. Однажды у нее появился молодой и симпатичный пианист, с которым Айседора надолго запиралась в репетиционном зале. Есенин сходил с ума от ревности. Как-то он крутился рядом с дверью, весь белый от злости, пытаясь подглядеть, чем они там занимаются. Тут его и застала Айседора, все сразу поняла и, обращаясь к нему на ломаном русском, сказала:
— Дорогой, не переживай, ведь он же педераст. — Пианист стоял рядом и весь залился краской. Айседора, наверное, забыла, что на всех языках слово педераст означает одно и то же.
* * *
Балет Большого театра собирается на гастроли в США. Среди гастрольных спектаклей и опальная “Кармен-сюита”. Декорации уже отправлены плыть по морям-океанам в Штаты. Вдруг звонок министра культуры Фурцевой директору Большого. Она требует не отправлять декорации “Кармен-сюиты” в Ленинград. Ответ: “Они уже отправлены”. — “Тогда не грузите их на судно”, — требует министр. “Но они уже давно погружены”. — “Немедленно сгрузить их с судна на причал”. — “Судно уже вышло в море”. — “Тогда задержите судно в море и перегрузите декорации на какое-нибудь местное плавучее средство и перебросьте обратно в порт”. Министр успокоилась только тогда, когда директор пообещал ей, что декорации не будут выгружены в порту назначения.
