В доме десятки лет жили популярные актеры Малого театра.
Раньше всех поселился на Чистых прудах Петр Степанов, сын певчего и кассира Петровского театра, предтечи Большого. Он служил учителем математики и физики Павла I, выступал фокусником и эквилибристом
В историю Малого театра Петр Степанов вошел как комик, исполнитель 500 ролей, эпизодических, но блистательно сыгранных. Главных ролей ему не поручали. Сорок лет актер с триумфом играл «практически бессловесную» роль, пародируя екатерининского вельможу князя Юсупова. В этой роли им восхитился в Малом театре Николай I, пожаловавший актеру бриллиантовый перстень. По желанию императора для исполнения этой роли Степанов выезжал в Петербург, и там царь после потрясающего успеха дал ему в награду 1000 рублей.
В одной из драм, поставленной в Малом театре, «принципиальная роль» отводилась собаке. Исполнитель главной роли «актер-романтик» Павел Мочалов страшился играть с таким «партнером» Он перестал бояться, когда на сцену вышла охотничья собака Степанова по кличке Гектор. Степанов приучил умную собаку к игре с Мочаловым. За каждый выход Гектора Степанов получал 25 рублей, столько ему за выход самому не платили.
Когда Степанова удостоили звания потомственного почетного гражданина, его поклонники решили устроить чествование артиста и его друга Никифорова. По подписке собрали крупную сумму, купили подарки и задали «праздничный ужин», где им воздали честь «отец Малого театра»» драматург Островский, великие актеры Садовский и Живокини.
Сестра Степанова вышла замуж за актера Василия Рыкалова, который в Малом театре прославился игрой слуг в пьесах Мольера. О его искусстве писали: «Он выступал в водевилях, комедиях и фарсах, … производя впечатление на зрителей своей способностью оставаться совершенно спокойным и серьезным в самых комических местах своей роли. Он играл комические роли с таким видом, как будто и не понимал их комизма, — и эта естественность исполнения заставляла зрителей смеяться до слез».
Жена комика Аграфена выступала в Малом театре в амплуа первых любовниц. После ранней смерти мужа, Василия Рыкалова, жила в семье брата на Чистых прудах. Ее дочь Надежда росла в кругу посещавших дом замечательных актеров, куда входил великий Щепкин.
Надежда не сразу вышла на сцену. По просьбе матери училась в институте, сдавала экзамены профессорам, чтобы получить звание домашней учительницы. Служила гувернанткой в богатой семье, но грезила сценой. Подготовил в артистки Надежду брат матери. Начала с ролей героинь, прославилась в амплуа старух в пьесах Островского . Для Надежды Рыкаловой он написал роль Кабанихи в трагедии «Гроза». Пьеса побудила Добролюбова написать статью «Луч света в темном царстве» и вдохновила композиторов в России и на Западе сочинять оперы на сюжет «Грозы». На счету Надежды Рыкаловой 400 ролей, она играла до 80 лет и умерла в год, когда началась мировая война.
Двадцать лет прожил в доме на Чистопрудном бульваре, 1, очарованный Москвой Эмилий Готье-Дюфайе, обрусевший француз. Его прадед приехал в России при Екатерине II. Согласно указу императрицы о льготах иностранцам, желавшим заняться предпринимательством, открыл в Москве магазины галантереи и музыкальных инструментов. Его причислили к купцам первой гильдии. Потомки купца основали на Кузнецком мосту популярный книжный магазин, торговавший литературой Франции.
Ни в чем не нуждавшийся сын богатой семьи Эмилий после обучения в пансионе нигде не служил. Жил, увлеченно занимаясь историей, архитектурой города. Коллекционировал старинные книги, гравюры, все интересное о прошлом Москвы. Эмилий исполнял обязанности казначея и заместителя председателя влиятельного Императорского Московского археологического общества. Общество субсидировало государство. Его возглавляла историк и археолог, графиня Прасковья Уварова, жена известного русского археолога.
Увлекшись ставшей модной фотографией, Готье-Дюфайе состоял членом Русского фотографического общества. Зная эту его страсть, Археологическое общество поручило ему выполнить масштабную фотосъемку всего города. Этим делом он занимался три года. До начала мировой войны с фотокамерой его видели на улицах и в переулках центра и на окраинах. Ему удалось выполнить 700 качественных профессиональных фотографий, создать цельный образ города начала ХХ века. Москва выглядит приземистой двух- и трехэтажной с редким вкраплением многоэтажных доходных домов.
По фотографиям можно представить Москву до того, как она подверглась «социалистической реконструкцией» в 1930 годы, когда безжалостно разрушались памятники архитектуры, старинные дома и храмы. Видишь на снимках и ветхие одноэтажные деревянные строения, которые следовало снести и построить на их месте современные здания, что и было сделано. Это хорошо видно на Садовом кольце.
Коллекция архитектурных пейзажей Готье-Дюфайе считается одной из лучших, она не погибла в годы гражданской войны, хранится в музеях и выставляется.
Когда в октябре 1917 году произошла революция, графиня Уварова эмигрировала. Ее заместителя Готье-Дюфайе избрали председателем Московского археологического общества, он же возглавил комиссию «Старая Москва», включавшую историков, археологов, реставраторов, художников. Казалось бы, все хорошо, Но жить при наступившей «диктатуре пролетариата» замечательный исследователь Москвы не смог. После того, как его жена была арестована и несколько месяцев провела в заключении, семья эмигрировала в Швейцарию. Там у Готье-Дюфайе любимого дела не нашлось. Последнее письмо из Цюриха в архиве его племянника Юрия Готье датируется 1922 годом.
Драматично сложилась судьба племянника эмигранта. До революции, занимаясь историей России, он служил ученым секретарем и заведующим Румянцевской библиотеки. В 1917 году стал тайно вести дневник, записывая все, что видел и знал. Опасаясь ареста, передал дневник на хранение коллеге, американскому профессору, побывавшему в СССР.
В 1922 году Готье избрали членом-корреспондентом Академии наук. Но это не спасло его от репрессий. По «академическому делу» ученого отравили в лагерь и ссылку. Вернулся в Москву через пять лет и читал лекции в институтах и Московском университете. В 1939 году Юрия Готье избрали действительным членом Академии наук и дали с почетом умереть. После смерти американского профессора дневник Юрия Готье на много лет затерялся. В 1982 году его случайно обнаружил американский библиотекарь. Записки вернули в Москву и издали под названием «Мои заметки» в годы перестройки.
Соседями Эмилия Готье-Дюфайе на Чистопрудном бульваре стала приехавшая в 1900 году из Киева семья молодых врачей Вениамина и Александры Канель. Муж поступил в Старо-Екатерининскую больницу, открытую для «чернорабочих» в царствование Екатерины II на Третей Мещанской, ныне улице Щепкина, Больница по сей день стоит на месте под названием Московского научно-исследовательского клинического института, сокращенно МОНИКИ. (В ее родильном корпусе родился в 1938 году Владимир Высоцкий, как рассказала мне его мать Нина Максимовна). Жена служила в известной Яузской больнице на Таганке.
Спустя год после приезда в Москву, Вениамин защитил диссертацию на степень доктора медицины. Успешно практикующий врач занимался наукой, издал исследование «Половая жизнь детей». Семь раз публиковался «Курс ухода за больными». Стала классикой монография «Алкоголизм и борьба с ним».
Подпись Вениамина Канеля появилась под предисловием переведенных с английского «Очерков по истории социал-демократической рабочей партии Германии», изданных в 1905 году в Петербурге. Текст предисловия связан с тайной жизнью доктора медицины, тема книги очень интересовала русских социал-демократов во главе с Лениным. Вениамин Канель, о чем не знали коллеги, состоял членом МК партии с псевдонимом «Барин». Партийная кличка вполне соответствовала положению доктора в московском обществе. Доктор Канель вел жизнь московского барина с прислугой, горничными, домашними учителями, выездом с кучером… Заседал в Думе с влиятельными фабрикантами, адвокатами, купцами. Богатые пациенты посещали кабинет доктора в квартире на Чистых прудах. После рождения двух дочерей семья переехала с Чистых прудов, меняла квартиры, последней была квартира из девяти комнат, она стоила 300 рублей в месяц.
Доктор Канель принадлежал к тем большевикам, которые после речи Ленина на броневике, призвавшего Россию к социалистической революции, сочли: «Старик» (это партийная кличка Ленина) сошел с ума». Не боролся за власть Советов в Москве. И в 1919 умер от «испанки».
Канель успел узнать, что его жене управляющий делами правительства и зампредседателя Совета врачебных коллегий Бонч-Бруевич поручил организовать амбулаторию в Кремле для лечения высшего руководства. Александра Канель создала Лечсанупр Кремля и стала главным врачом Кремлевской больницы, Служила домашним доктором вождей партии. Когда Аллилуева, жена Сталина, застрелилась, ей предложили подписать заключение о смерти от приступа аппендицита. Согласия своего она не дала. Уволенной Канель дали умереть в постели. Дочерей за мать постигла кара вождя Юлию Канель расстреляли, Надежду Канель до смерти Сталина томили в лагере..
До революции владела домом на Чистопрудном бульваре,1 мать Константина Виноградова, Ее сын родился здесь в 1899 году и прожил в доме тридцать лет, став знаменитым хормейстером и дирижером. Игре на фортепиано его учила Елена Фабиановна Гнесина, она же поручила любимому ученику вести занятия с хором училища, названного позднее именем сестер Гнесиных. Это и предрешило его судьбу.
Оставаясь преподавателем музыкального училища, Виноградов не получил высшего образования в Московской консерватории, Константин блестяще проявил себя в Оперной студии и Оперном театре имени Сталиславского. Выступал концертмейстром, хормейстером и дирижером, ставил оперы, которые прежде шли только в одном Большом театре.
Перед Отечественной войной Виноградов руководил Государственным хором СССР, прекратившим существование после нападения Германии. В годы войны выступал на фронте с созданным Ансамблем песни и пляски МПВО, за что получил орден Красной звезды.
По завещанию генерала Александра Александрова, основателя и главного дирижера Краснознаменного Ансамблем песни и пляски Советской Армии Виноградова пригласили руководить хором, выступавшим с триумфом во многих странах мира. Этим делом занимался двадцать лет и заслужил Сталинскую премию 1-й степени. Высшее образование получил заочно при жизни первой учительницы, Елены Фабиановны, в созданном во время войны музыкально-педагогическим институте имени Гнесиных. Для него построили здание на Поварской улице, где нашлось место и квартире основательницы.
(В ее квартире я побывал в октябре 1956 года. когда началась война Англии, Франции и Израиля с Египтом. И услышал, как Елена Фабиановна, сидя у рояля с первоклассницей в школьной форме, возмутилась до слез. Ей доложили, что в классе училища сорвали урок. Ученики затопали ногами, когда началось исполнение оратории Генделя «Израиль в Египте».)
После ухода на пенсию народного артиста РСФСР Константина Виноградова пригласили в 1965 году преподавать в Московском институте культуры. В том же году он начал читать курс лекций по хороведению в Московской консерватории, где студенты его слушали пятнадцать лет до последних дней жизни.
Под номером 1 значится на Чистопрудном бульваре примыкающее к нему протяженное двухэтажное строение, построенное здесь в 1886 году по проекту Бориса Фрейденберга. Оно выделяется среди соседей высокими окнами «с грубоватым орнаментом, имитирующим резьбу по камню», как пишет путеводитель Юрия Федосюка. Орнамент имитировал резьбу по камню потому, что автор его творил в стиле эклектики, «псведорусском стиле», подражая архитектуре Москвы средних веков.
Об архитекторе Фрейденберге, родившемся в 1850 году, сохранилось мало сведений, потому что эклектика считалась советскими искусствоведами шагом назад в истории градостроительства и не изучалась так тщательно, как античная архитектура, классика, ампир. Между тем, Фрейденбергу и тем зодчим, кто застраивал в XIX-XX веке по заказу купцов город доходными и деловыми домами, центр старой Москвы обязан нынешним обликом. Зданий в стиле классики и ампира сохранилось единицы, а в стиле эклектики – множество.
Сандуновские бани на Неглинной, здание Молодежного театра на Театральной площади, бывшие банки на Ильинке 8, 10, 14, «Пашков двор» на Новой площади, 8-10, дом на Кузнецком мосту, 18, где «Книжная лавка писателей» и посольство Молдавии, все это, не считая зданий, построенных с соавторами, – Борис Фрейденберг.
После 1917 года – сведений о нем нет.
