В первой половине 90-х смотреть “Времечко” было так же естественно, как в 80-х программу “Время”. Еще бы — где еще увидишь не рассказ о поездке министра иностранных дел в дружественную африканскую республику, а сюжет о зарвавшемся начальнике соседнего ЖЭКа.
Спустя 10 лет многие перестали воспринимать телевизор как рупор справедливости и жаждут развлечений. Однако “народные новости” все еще живы. Для ведущей “Времечка” Натальи КОЗАЧЕНКО, которая, кстати, недавно стала мамой, столь долгое существование программы — такая же неожиданность, как и для большинства телезрителей.
— Как во “Времечко” попали?
— Я вообще не думала, что буду работать по специальности. Собиралась поступать на экономический, но подруга уговорила пойти с ней за компанию на журфак. Когда меня зачислили, я пыталась попасть на телевизионное отделение. Но будучи человеком жутко стеснительным и закомплексованным, в то время конкурс не прошла.
А во “Времечко” я пришла попробоваться корреспондентом. Меня никто всерьез не воспринял — называли “девушкой с животом”. Нет-нет, живота у меня никогда не было. Просто тогда я предпочитала короткие кофточки. И как-то в день моего рождения — 27 октября — мне пришлось выбирать между походом в ресторан с друзьями и поездкой в аэропорт, чтобы снимать обмен военнопленными. Во “Внуково” я, конечно же, замерзла в своей короткой кофте и в кадре получилась с совершенно синим лицом. Но после этого меня заметили.
— И сколько проработали корреспондентом?
— До сих пор работаю.
— Говорящей головой себя не чувствуете?
— Нет. У нас каждый думает и пишет за себя. Мы стараемся посмотреть заранее все сюжеты и подумать над текстом. До эфира у нас тракт — то есть мы репетируем. Не то чтобы мы заучиваем текст, просто пытаемся посчитать, укладываемся ли по времени. Потом, в эфире мы должны и поспорить, и обсудить сюжет.
У меня же первая задача — быть спокойной и разнимать спорящих мужчин-соведущих. А поскольку я человек легковозбудимый и импульсивный, то для меня это сложно. Приходится считать мысленно хотя бы до трех и только потом говорить. Еще мне пришлось “сажать” голос, поскольку до эфира говорила на высоких, пионерских тонах.
— Вам не кажется, что формат народных новостей уже изжил себя?
— Меня удивляет, что программа до сих пор живет, и живет активно. Мне кажется, что мы по-прежнему популярны. Ведь если посмотреть, то сейчас программы все больше ориентируются на маленького человека. Пока люди существуют, все эти проблемы будут интересны. Самый идеальный и качественный вариант такого подхода — “Намедни”.
— Но у вас передача для людей попроще и постарше… Все-таки молодежь редко обеспокоена социальными проблемами.
— Почему же, нас смотрят и молодые. Для них мы стараемся меняться. К примеру, сейчас многим интересно, как заработать деньги. Говорили на эту тему и получили несколько отзывов: “Что вы все о деньгах — надо о душе”.
— Вы застали “крестного папу” Новоженова?
— Я пришла ровно тогда, когда он ушел. И был первый свободный от него эфир.
— Один из ваших коллег говорил, что из суеверия сидел во время эфира на книге. У вас есть подобные обычаи?
— На книге сидел Александр Ухов, потому что был низкого роста и выпадал из кадра. А у меня есть одна примета — если перед эфиром на пол упала верстка (листочки с текстом), то я на нее сяду и посижу.
— Пользовались служебным положением в личных целях? Все-таки в программе за права граждан боретесь.
— Долгое время мы с мужем снимали квартиру, и я всегда в агентствах говорила, где работаю. Это помогало не нарываться на мошенников.
— В начале лета вы стали мамой. За время беременности сильно поправились?
— Не могу сказать, что критически. Сейчас уже вошла в норму. Но когда я кормила Таисию и у меня был большой бюст, то это чрезвычайно подняло рейтинг программы. Народ без устали посылал sms-сообщения о моем новом секси-облике, и все коллеги шутили по этому поводу.
— Вы же перед рождением ребенка работали “до последнего”?
— У нас программа с этой точки зрения знаковая — все ведущие сидели в эфире беременными. И Тина Канделаки, и Яна Поплавская, и я. “Беременное” “Времечко”.
— Муж во время родов был с вами?
— Так планировалось. Хотя Алексей был по работе в Германии и специально прилетел оттуда в день, когда мне назначили “кесарево”. Но застрял в пробке и все пропустил.
— В палате были вместе с ребенком?
— Да. И в какой-то момент я начала психовать, что не могу сделать все, что нужно для малыша: всякие протирания, пеленания. Ничего не успевала, ночью беспокоилась: дышит — не дышит, холодно — не холодно. В результате меня отказались выписывать до тех пор, пока не успокоюсь.
— Вещи для дочки заранее покупали или отложили на “после родов”?
— Потом — немного суеверна. На самом деле спасибо друзьям — они практически все нам передали. Но кое-что мы все-таки купили. У меня страсть к плюшевым мишкам — поэтому приобрели разукрашенные ими коврики, одеяла и прочие предметы для детской.
— Раз суеверны — значит, ребенок долгожданный?
— Даже, я бы сказала, неожиданный. Врачи меня пугали и говорили, что с моими проблемами со здоровьем шансов родить ребенка очень мало. Но после отпуска в Турции я, к счастью, забеременела. Кстати, многие говорят, что это происходит с ними на отдыхе — организм расслабляется.
— Кто кого завоевывал — муж вас или вы мужа?
— Обоюдно и попеременно. Муж одно время мне дарил розы просто охапками. Но потом я его попросила приносить по одной — и денег жалко, и цветов. Так что теперь получаю по одному цветочку, но часто.
— У вас был быстротечный роман?
— Вообще-то мы знакомы очень давно — лет тринадцать и до сих пор не зарегистрированы — все так складывалось, что не видели в этом смысла. Просто формальность.
— Говорят, что у мужчин минут через 15 минут посещения магазина начинается стресс. Подвергаете мужа такому испытанию?
— Ничего не могу купить без его одобрения. Иногда прошу отложить вещь и тащу его посмотреть. Из командировок Алексей привозит мне короткие наряды и потом ругается, если я их ношу без него. Впрочем, сама предпочитаю делать покупки быстро, по-мужски — если ничего не выбираю в течение 15 минут, то ухожу.
— Муж во многом вас пытается приструнить?
— Он долгое время не мог смириться с тем, что я работаю. Тем более что работа ночная, нерегулируемая. Алексей не был к этому готов и не сразу понял, что я могу разорваться на два фронта.
— Кошелек у вас в семье общий или у каждого свой?
— Общий. Но мне было бы сложно не работать. Не то чтобы меня в чем-то ограничивали, или я не могла попросить у мужа денег. Просто приятно сознавать, что участвую в строительстве семьи.