Мне один московский чеченец, не потерявший связи со своей родиной, рассказал такую историю. Когда в 90-х война с Чечней только начиналась, Москва, не зная, как утихомирить новое поколение полевых командиров, попросила чеченских старейшин как-то на них воздействовать. И вот в каком-то селении группу молодых людей завели в комнату, а там сидели старики, которые по этому случаю даже как-то особенно оделись. Старейшины стали говорить о том, что, по их мнению, пора прекращать воевать и что у Чечни есть традиции мира и добрососедства. В общем, эти старики долго говорили о мире, передавая слово друг другу, а молодые люди стояли и спокойно их слушали.
Но когда старейшины закончили свои наставления, молодые люди, не говоря ни слова, повернулись и вышли из комнаты. Потом они подошли к своим “Лексусам”, “Мерседесам” и BMW с перебитыми номерами, которые были угнаны из Москвы, сели в машины, полные оружия, и поехали прочь.
Они ехали в машинах, в которых старейшины никогда в жизни не сидели. Они ехали в свои роскошные дома, а в домах у них были деньги, сделанные на афере с “чеченскими авизо”. Огромные деньги, которые этим старейшинам никогда и не снились. Все это кружило голову.
Так вот, московский чеченец сказал, что это был трагический перелом — когда на земле, где всегда почитали отцов, появилось поколение, которому эти отцы оказались не нужны. Не нужны, потому что дети в свои восемнадцать лет уже вкусили такое, о чем их отцы и не подозревали. И они, эти дети, считали, что, живя по своей морали, а не по отцовской, они могут получить от жизни гораздо больше, чем все эти старейшины, вместе взятые.
Так почему дети должны были их слушать?
Эта история, конечно, совсем не про Чечню, а про то, как современное молодое поколение воспринимает своих отцов, чему отцы могут научить молодых и кто в наше время может быть для них образцом.
Так вот, ответ прост и печален — никто!
Мы живем в тревожное время, когда авторитетов больше нет.
Если кто-то подумал, что слово “авторитет” употребляется в его криминальном смысле, то тут тоже все закончилось — молодежь вполне понимает: чтобы заработать миллионы, не нужно грабить банки, а нужно эти банки возглавлять либо курировать их от государства.
Молодежь вполне понимает, что главные “бандитские” возможности по крышеванию, коррупции, откатам и использованию административного ресурса сейчас именно у государства, поэтому всячески стремится попасть в чиновники. Государство — и есть главный криминальный авторитет. Но это прагматичное понимание привело к полной десакрализации государства как института гордости.
Собственная страна воспринимается исключительно как золотая жила, как источник обогащения. Поэтому, глядя на знамя своей страны, молодежь уже не истекает трогательными слезами, а в тридцать восьмой раз переделанный гимн вызывает лишь вопрос: не сошли ли отцы с ума, переделывая старое на новое с той легкостью, с которой перелицовывают пальто?
И разве само государство не работает ежедневно на уничтожение своего авторитета?
А разгоны митингов? А Госдума, не предусматривающая дискуссий? А пародийные выборы? А будущее, понятно расписанное до 2024 года, или долларовые миллионеры, ежегодно удваивающие свои ряды по общеизвестным причинам “питерского” происхождения? А президент, погрязший в обещаниях и намеках, или премьер, держащий президента за руки? Как преклоняться перед таким государством? Как патетично воскликнуть: “Да, всё продажно, но это! …”
Так не воскликнуть, потому что именно “это” и продажно в первую очередь.
Но у каждой страны есть герои, скажете вы, и именно эти герои должны служить образцом.
Давайте вспомним пару фамилий номинантов на эту роль.
Может быть, героем является убитый полковник Буданов, ведь он воевал за Россию в той войне, и половина населения на самом деле считает его героем? Но он убил Эльзу Кунгаеву, и другая половина населения считает его преступником.
Может, героем является суперуспешный бизнесмен Чичваркин, построивший в свое время уникальную компанию “Евросеть”, на модели которой могли бы учиться молодые бизнесмены? Но государство назвало его преступником, и он уехал в Лондон. Потом государство передумало и решило, что он не преступник. Но Чичваркин уже не верит государству и не хочет возвращаться из Лондона — а вдруг государство снова передумает?
Может быть, героем является Ходорковский — ведь именно он пытался впервые в истории России создать прозрачную компанию? Все может быть, но государство припаяло ему второй срок.
Но, может, плюнуть на этих современных “отцов”, обратиться к истории и искать идеалы там? Но там — еще хуже!
Герой Павлик Морозов предал собственного отца, “Великая Октябрьская” оказалась обыкновенным переворотом. “Отец народов” Сталин репрессировал миллионы людей, а маршал Жуков одерживал победы, используя солдат как расходный материал.
Все это остроумно прозвали “непредсказуемой историей”, но в такой истории живут исключительно “непредсказуемые идеалы”, которые идеалами не являются.
Хорошо, может, россиянам гордиться своими лидерами?
Хрущев, так и не начавший реформы; Брежнев, вогнавший страну в разрушительную стабильность; Горбачев — то ли спасший свою страну, то ли ее предавший; Ельцин — то ли запустивший маховик демократии, то ли “пропивший великую Россию”; Путин — то ли построивший вертикаль, то ли вогнавший общество в глубочайшую депрессию; Медведев — то ли реформатор, то ли мистификатор. Так что, это те отцы, которые “образцы”?
Ладно, тогда попробуем поверить в правосудие. В прокуроров, крышующих казино, в следователей, ворующих бюджетные деньги, в сотрудников налоговой, покупающих на наворованное дома на островах?
Хорошо, может, тогда гордиться своей литературой и искусством? Не только Пушкиным и Достоевским, но кем-то еще. Может, гордиться Солженицыным? Но половина тех, кто удосужился его прочитать, считают, что он лжет и очерняет великое прошлое.
Может, посмотреть отечественное кино? Но Михалков одной рукой делал кино про героизм на войне, а другой героически держал мигалку на своей машине, и одно мгновенно перечеркнуло другое. А молодые либо ждут госзаказа, который будет немедленно назван пропагандой, либо делают “правдивую чернуху”, которая так же немедленно будет названа “очернением Родины”.
Поразительно, но ни те ни другие не виноваты — они тоже не могут найти героя.
Невозможно найти героя в треугольнике, состоящем из коррумпированного чиновника, арестовывающего его продажного полицейского и купленного судьи, пишущего приговор под диктовку сверху.
Героем не может быть тот, кто не признается героем ВСЕЙ страной, героизм которого не является общепризнанным.
Конечно, в стране есть герои, они рядом. Разве не общепризнан подвиг пилотов, посадивших аварийный самолет с пассажирами на заброшенной полосе старого аэропорта? Конечно, это подвиг. А разве нет подвига в действиях бывшего сотрудника этого аэропорта, который непонятно зачем много лет поддерживал эту полосу в порядке?
Ну и где же публичное награждение этих людей в Кремле, где киноблокбастер на эти темы?
Остается последнее прибежище — семья! Ведь все “отцы”, о которых мы говорили, — они виртуальные, а дома — настоящий отец, не так ли?
Но собственный отец, если живет честно, не может обеспечить семью, в современном смысле он неудачник. А если у него есть деньги, то лучше не спрашивать, откуда они.
Отец не знает английского, у него нет аккаунта в Фейсбуке, он читает нотации, он не может ничему научить, потому что его жизненный опыт архаичен, кругозор узок, а запросы смешны — дай бог, съездить летом в Турцию.
Но главное, отец не может обеспечить сыну ни образования, потому что нет достойных денег; ни социальной лестницы, потому что она в России идет только через “Селигер” либо по наследству; ни самого наследства, потому что все, что у него есть, — это в лучшем случае приватизированная двухкомнатная квартира.
Да, сын умный и добрый, он все понимает. Он понимает, что отец у него не “питерский”, что он жил честно; он понимает, что отец дал ему все, что имел. Даже эта несчастная квартира ему останется. Но это “все” — крохи. А впереди собственная жизнь — она одна, и жить так, как отец, не хочется.
Сын знает фразу “Бери от жизни все”, и, честно говоря, это “все” не обязательно плохое. Перед сыном открыты все пути, но у него только одна жизнь. И прожить ее нужно так, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы, как говорил классик. Только сын вкладывает в эти слова совсем другой смысл.
Сын растет без “отца” в голове. Он растет без идеалов, без авторитетов, без образцов.
Не знаю, как найти эти образцы в нашей стране, как журналист я лишь поднимаю эту проблему, ибо обязан это сделать.
Но я считаю это величайшей для страны катастрофой.
