«Все проклинают Киев, Порошенко и... Россию. Которая дала надежду и бросила на произвол карателей... Если Россия не вступит в дело в самое ближайшее время, Новороссия погибнет» — эта запись на интернет-странице лидера ополчения Игоря Стрелкова словно нож в сердце для очень многих россиян.
С точки зрения реальной политики официальная Москва все сделала правильно. У нас не было реальной возможности помочь Новороссии. Ввод российских войск на юго-восток Украины привел бы лишь к увеличению масштабов войны и бесповоротному втягиванию нашей страны в безграничное кровопролитие. Но это тот редкий случай, когда правильность и разумность позиции не просто является слабым утешением. В данном случае просчитанность и выверенность собственной позиции — это не утешение вообще.
«Я не ожидаю особых внутриполитических проблем. Но Россию, скорее всего, ждет общенациональный эмоциональный спад» — так видный член свиты Владимира Путина ответил мне на вопрос о возможных внутриполитических последствиях крушения Новороссии. Не уверен насчет первой части прогноза. Но полностью согласен со второй.
Присоединение Крыма оказалось для очень многих граждан РФ самым счастливым политическим моментом за многие годы. Россия показала самой себе, что она может, если очень сильно захочет. Кровавая бойня на юго-востоке Украины стала событием с противоположным знаком. Россия ощутила границу своих возможностей. Мы бессильны предотвратить трагедию прямо за нашими границами. Мы в роли зрителей, которые могут лишь сжимать кулаки в гневе и помогать беженцам.
После неудачной американской попытки свергнуть в 1961 году режим Фиделя Кастро на Кубе новый президент США Джон Кеннеди заявил: «У победы тысяча отцов, а поражение всегда сирота». На момент, когда я пишу эти строки, прогноз Игоря Стрелкова не осуществился — Новороссия не пала. Но поиск виновных возможно надвигающегося поражения уже идет полным ходом.
Игорь Стрелков обвиняет Россию. Видный деятель российских левых под прицелом телекамеры сидит на диване в Донецке и, совершенно не улавливая иронии, проклинает «болтунов диванных» и обвиняет в предательстве самого Игоря Стрелкова. И это только верхушка айсберга. В последние дни и недели верхушка двух народных республик погрязла в арестах и контрарестах, обвинениях и контробвинениях, дезертирстве и мятежах.
Так кто же виноват? На ком лежит ответственность за то, что агония украинского юго-востока приобретает все новые и более страшные формы? Мое мнение на этот счет однозначно. Виновата киевская политическая элита, которая поставила русскоязычные регионы своей страны в абсолютно невозможное положение. Виноват Запад, который ради «благой цели» сдерживания России готов сквозь пальцы смотреть на убийства и истязания невинных людей в центре Европы. Именно эти две вещи первичны. Все остальное — вторично или даже третично.
После государственного переворота на излете зимы 2014 года у новой киевской власти была единственная возможность избежать волнений на юго-востоке. Официальный Киев должен был показать: все агрессивные действия были направлены только против президента Януковича. А его родной юго-восток в глазах новых лидеров страны — это по-прежнему любимая, ценимая и уважаемая часть Украины.
Вместо этого к русскоязычным регионам стали открыто пренебрежительно относиться как к поверженному врагу, который понимает только язык силы. Но так обращаться с гордыми и сильными людьми — сеять бурю. Какие-то формы вооруженного противостояния стали неизбежными. Чувствуя это, Путин быстро включил в состав РФ Крым — регион остро необходимый России для поддержания стратегического баланса с НАТО и так и не успевший ментально стать составной частью Украины.
Это, естественно, породило у многих надежды: следующими будут Донбасс и Луганск. Но были ли эти надежды реалистичными? В Кремле уверяют, что нет. «Мы никогда не подавали никаких сигналов о нашей готовности ввести в эти регионы российские войска. Наше влияние на лидеров ополченцев всегда было минимальным. Они сами принимали решения, ставя нас перед фактом», — сказал мне собеседник из свиты ВВП.
Слова это, конечно, только слова. Им, в зависимости от желания, можно верить, а можно не верить — особенно постфактум. Но вот что, с моей точки зрения, было очевидно с самого начала: Донецк и Луганск — это не Крым. Решение включить в состав РФ Крым было безумным стратегическим риском — но риском с шансом на успех. Решение проделать то же самое с украинским юго-востоком было бы просто безумием — с гарантией самых чудовищных последствий.
Может быть, Москве стоило бы изначально сделать свою позицию более четкой — настолько четкой, чтобы ни у кого не возникало никаких ложных надежд? Возможно, да. А возможно, нет. Четкого ответа на этот вопрос мы уже никогда не узнаем. Но, с серьезной долей вероятности, кровопролитие все равно бы случилось.
Давайте попытаемся смоделировать, что бы произошло, если бы Россия с самого начала «умыла руки». Крики «вы нас предали» раздались бы из русскоязычных регионов Украины гораздо раньше, чем они раздались. А ободренные железобетонной гарантией невмешательства Москвы правые силы с Запада и центра страны все равно могли бы провести жестокую зачистку «недостаточно украинских» регионов.
Крайние формы насилия со стороны «бойцов Евромайдана» — это не черта последних месяцев, когда юго-восток попытался отделиться. Бессмысленная жестокость была особенностью нового режима изначально. Вспомним убийство инженера при штурме штаб-квартиры Партии регионов в Киеве. Вспомним зверски избитого и закованного в цепи назначенного Януковичем губернатора Волынской области.
Все эти и многие другие действия невозможно объяснить рационально. Это просто изуверская жестокость ради самого процесса получения удовольствия от изуверской жестокости. Уверен, что именно это, а вовсе не двойственная позиция Москвы сыграла роль спускового механизма распада страны. А дальше все покатилось по наклонной. Незаметно для самой себя Украина быстро погрузилась в состояние гражданской войны. Войны, в которой, как известно, нет правых и виноватых, а есть лишь жертвы и палачи.
Какую позицию Россия могла занять по отношению к такому ужасу рядом со своими границами? Только позицию, основанную на инстинкте самосохранения. Главной задачей Москвы стало предотвращение своего прямого втягивания в кошмарную гражданскую войну на Украине. А такая позиция предполагает: часть обращенных к РФ криков о помощи останется без ответа — по крайней мере, без того ответа, которого ждут авторы этих обращений.
Россия делает все, что может. Но это «все, что Россия может» оказывается болезненно неадекватным. Это ужасно. Это чудовищно. Но это реальность.
