Алексей Чалый раскрыл тайны присоединения Крыма к России

«Гарантий, что Россия не оставит крымчан, не было»

Человек в свитере, подписывающий договор о вхождении Крыма в состав России, пять лет назад вошел в историю. Бывший «народный мэр» Севастополя Алексей Чалый, один из главных героев «Русской весны» на ее пятилетие вспомнил детали событий того времени.

«Гарантий, что Россия не оставит крымчан, не было»

2014 год. Конец февраля. После кровавого заката украинской власти в Киеве волна насилия катится по стране и достигает Крыма. Кажется, что сейчас она захлестнет полуостров. И это будет конец. Позорный конец русской истории, за которым только тьма, гниение и развал.

Но происходит чудо. На улицы крымских городов выходят люди с российскими флагами.

Вступают в действие законы прямой демократии. Выбираются «народные мэры», изгоняются киевские ставленники.

16 марта на референдуме Крым практически единодушно голосует за присоединение к России...

Из досье «МК»: «Алексей Чалый — экс-глава промышленной группы «Таврида Электрик», доктор наук. Родился в Москве, затем его семья переехала в Севастополь, где когда-то служил его дед, вице-адмирал Василий Чалый, заместитель командующего Черноморским флотом.

С 24 февраля 2014 года Алексей Чалый возглавил совет по обеспечению жизнедеятельности Севастополя, затем стал и.о. губернатора, возглавлял местное Заксобрание. Сейчас является депутатом севастопольского ЗакСа».

— Алексей Михайлович, 16 марта исполняется пять лет со дня референдума, который определил судьбу Крыма. Хочется верить — определил окончательно, навсегда. Мы просим вас вспомнить те, как принято сегодня говорить, судьбоносные дни 2014 года. Где вы лично находились 16 марта, чем занимались?

— Находился на своем рабочем месте в здании администрации, где теперь посиживают губернаторы. Следил за результатами голосования. Вечером анонсировал предварительные результаты референдума с трибуны на площади Нахимова.

— А в городе какие преобладали настроения?

— Город замер в ожидании чуда. Оно и случилось. Такого единения людей я не видел никогда. И, видимо, уже больше и не увижу. Поэтому любые идиотские предположения про «голосование под дулами автоматов» для севастопольцев оскорбительны.

— Много ли людей было на площади? Чего они ждали?

— Да. Много. Была эйфория. И ожидание того, что вот-вот случится чудо.

— Что вы лично чувствовали, когда выступали в тот день перед людьми? Радость или тревогу?

— Уже радость. Основные тревоги остались в прошлом. Но «лучше один раз увидеть», поэтому рекомендую посмотреть записи с того митинга. Все станет понятно.

— Давайте немного отмотаем пленку назад и вспомним, что предшествовало референдуму. День, когда в Киеве произошел государственный переворот — 22 февраля, когда Янукович бежал, а власть взяли организаторы Майдана. Как это событие восприняли в Севастополе?

— Стало понятно, что ситуация вышла из законного русла, и де-юре Украины более не существует. На этот случай у нас был план «А», который начал действовать. То есть вариант изъятия власти у существующих властных структур в городе. Его и начали реализовывать через митинг, который состоялся 23 февраля в 16 часов.

— То есть вы предвидели возможность такого финала и были к нему готовы?

— То, что украинская история движется к драматической развязке, было понятно почти с самого начала Майдана. В течение всего этого времени мы готовились предпринять определенные шаги, чтобы в том случае, если в Киеве произойдет то, что случилось, Севастополь ушел бы из Украины.

— Знали ли вы тогда, что события в Крыму пойдут по тому сценарию, по которому они в результате пошли?

— Нет. Не знал. Несмотря на то, что мы готовились к различным сценариям развития киевского противостояния, то, что произошло, предсказать можно было только в самом общем виде. В итоге действовать в значительной степени пришлось по ситуации.

— Вы сильно рисковали. Как показал опыт Донбасса, события могли развернуться совсем по-другому, могла начаться война, вы могли оказаться в тюрьме. Вы сознательно шли на риск, или имели некие гарантии, что Россия не оставит крымчан?

— Да. Шел сознательно. Гарантий не имел.

— Все же, был заранее написан какой-то сценарий, или все происходило спонтанно?

— Ни то ни другое. И то и другое. Мы готовились к такому повороту событий в Киеве. Но как это будет выглядеть в действительности, имели смутное представление. Поэтому имели место быть обе составляющие: с одной стороны, готовились, и предварительный сценарий был, с другой, как говорил товарищ Ленин, — «жизнь сложнее всяких схем». Пришлось адаптироваться к реальности по ходу развития ситуации.

— Был ли у вас уже конкретный план действий, когда вас избрали народным мэром Севастополя?

— Да. Был. Забрать и удержать власть в городе. Далее обращаться к РФ с просьбой о вхождении в состав.

— Думали ли вы о том, что для этого нужен референдум?

— Нет. 23 февраля таких мыслей еще не было. До этого было еще очень и очень далеко.

— Были ли у вас какие-то контакты с посланцами Москвы?

— В течение осени 2013 года контакты были. Но никакой уверенности в том, что наша ситуация кого-то в Москве всерьез волнует, они не дали. Напротив, убедили меня в том, что нужно рассчитывать только на самих себя, основываясь на известном принципе: делай, что должно, и будь что будет.

— Не могли бы вы уточнить, с кем именно были контакты?

— Это — действующие политики. Наверное, мне негоже их подставлять. Это были представители разных структур из числа тех, кто «занимался» украинским вопросом в РФ.

— Игорь Гиркин или Александр Бородай вас не посещали случайно?

— Нет. Второго вообще не знаю. С первым познакомился много позже и наших, и донецких событий.

— Координировали ли вы с кем-то свои действия?

— На момент начала «Русской весны» — нет.

— А несколько позже?

— Несколько позже — да, координировал.

— Как вообще появилась идея проведения референдума? Возникла ли она в головах московских политтехнологов или родилась в Крыму? Кто автор этой идеи?

— Не убежден, что у этой идеи есть один автор. Идея витала в воздухе. Я также ее неоднократно озвучивал.

— Почему вы сначала не хотели проводить референдум в Севастополе?

— На основании чего вы сделали такой вывод?

— На основании Википедии. Там со ссылками на севастопольского депутата Сергея Никонова и журналиста Азара утверждается, что сначала вы не хотели участвовать в общекрымском референдуме, а планировали провести 30 марта свой референдум.

— Я не знаю, кто такие Азар и Никонов. О чем идет речь — не понимаю.

— Почему менялись сроки проведения референдума?

— Я был одним из апологетов скорейшего проведения референдума, считая, что его затягивание может привести нас к кровавому сценарию. Сейчас, с расстояния 5-летней дистанции, в частности, зная, что впоследствии произошло на Донбассе, полагаю, что я был более чем прав.

— Что именно произошло 6 марта, почему в этот день было принято решение перенести день голосования на 16 марта?

— Среди основных участников процесса было достигнуто согласие в отношении сроков проведения референдума.

— Кто сформулировал вопросы, и почему вопросы были именно такими?

— Вопросы подбирались с ориентацией на Косовский прецедент и с тем, чтобы упростить дальнейшую легализацию результатов референдума.

— Наши оппоненты указывают на то, что среди вопросов не было третьего варианта — о сохранении статус-кво. И на основании этого критикуют референдум. Почему не было третьего вопроса? Это вряд ли бы изменило результаты, а у оппонентов было бы меньше козырей.

— Это сейчас хорошо быть такими умными. Тогда же призрак гражданской войны висел над нами. Нужно было действовать не только правильно, но и быстро. Что зачастую было важнее. Тогда придумали только то, что смогли (успели) придумать.

— Как проходила подготовка референдума на территории Севастополя? Какую роль принимали в организации референдума вы лично?

— Был создан штаб, разбитый на рабочие функциональные группы, которые качественно выполнили свои задачи. Я им руководил.

— Из кого формировались территориальные избирательные комиссии, не боялись ли люди в них работать?

— Из членов комиссий, которые обычно участвовали в украинских выборах. Насколько я знаю, серьезных проблем не было. Повторяю: это был период необычайного энтузиазма. Люди вершили историю и реализовывали свою выстраданную мечту. Чтобы их понять, нужно пережить то, что севастопольцы пережили в 90-е.

— Где взяли деньги на проведение референдума?

— Нашли из внутренних ресурсов. Как и на решение многих других городских проблем в течение февраля–марта 2018 года.

— Какую роль сыграли так называемые вежливые люди? Наши оппоненты говорят, что они сыграли решающую роль. Что Крым был ими «оккупирован» и что референдум проходил под дулами автоматов. А если бы не было вооруженных людей, то Крым никогда бы не ушел от Украины. Что бы вы сказали тем людям, которые придерживаются такой точки зрения?

— «Зеленые человечки» сыграли важную роль. Считаю, что без их вмешательства события с некоторой задержкой времени пошли бы по кровавому сценарию. Вместе с тем референдум отражал в полной мере настроения и чаяния большинства жителей Севастополя, что и подтвердили его официальные результаты.

— Как удалось подготовить референдум за такой короткий срок?

— Мы старались.

— С какими трудностями в процессе подготовки и проведения референдума столкнулись крымчане и вы как «народный мэр» Севастополя?

— Во-первых, за такой короткий срок провести референдум было сложно чисто технически. Во-вторых, подготовка происходила в нервной и нестабильной обстановке. Предполагали, что могут быть провокации. В этой связи, в частности, отменили занятия в школах за несколько дней до референдума, опасаясь терактов во время его проведения.

— Велико ли было противодействие со стороны местных националистов и крымских татар?

— У нас толком не было националистов. Одинокие больные маргиналы не в счет. И в Севастополе не так много крымских татар (к слову, казанских у нас чуть больше). Да и севастопольские крымские татары далеко не безоговорочно поддерживали новые киевские власти. В Севастополе большей проблемой было значительное количество украинских военных и силовиков.

— И как решали эту проблему? Блокировкой воинских частей?

— Не только. Основные методы решения указанной проблемы были следующими: блокирование; захват; договоренность об опечатывании арсенала и выставлении совместной охраны из числа военнослужащих ВМСУ и ЧФ; отзыв из частей офицеров и контрактников в специально созданный временный пункт регистрации с выплатой разовых подъемных (к слову, почти 4000 военнослужащих ВМСУ были «выведены» из частей именно таким образом).

— Имели ли место провокации, попытки сорвать голосование?

— Провокации имели место быть, но значительного масштаба они не приобрели. Служба безопасности координационного совета их вовремя купировала.

— Например?

— Предлагаю задать эти вопросы моему брату Чалому Михаилу Михайловичу, который руководил силовым блоком координационного совета. У него эти истории есть. И он к ним точно был ближе, чем я. Я только отчеты о выполненных мероприятиях получал, а он непосредственно эти мероприятия реализовывал.

— Много ли было на территории Крыма и Севастополя законспирированных ячеек радикалов?

— Мне об этом ничего не известно.

— Как вели себя представители «грантовых» организаций, а также лояльные Киеву представители власти?

— Предавали, как и положено в таких случаях.

— Можно ли считать референдум легитимным и почему?

— Да. Референдум легитимен в связи с тем, что он отражал действительные настроения и чаяния подавляющего большинства граждан города.

— На какие правовые нормы опирались при проведении референдума и принятии решения о вхождении в состав РФ?

— На Устав ООН (пункт о праве наций на самоопределение). На прецедент в Косово (но наш случай чище, так как в Косово референдум, в отличие от Крыма, не проводился).

— Насколько результаты референдума отражали настроения населения полуострова?

— Могу комментировать только применительно к Севастополю как организатор подготовки и контроля результатов референдума: формальные результаты в полной мере соответствовали настроениям жителей города.

— Какое участие в организации и проведении референдума принимали российские политтехнологи, консультанты?

— У нас в штабе они не работали. Но контакты с различными политическими и общественными организациями РФ мы поддерживали на этом этапе широкие. Нужны были консультации. Быстрые и профессиональные. От многих политических структур. И мы их получали.

— Можете ли вспомнить и рассказать, что происходило после референдума?

— Да. В приемной координационного совета открыли шампанское, разлив его в пластиковые стаканы. На следующий день поднимали флаг РФ над зданием городской администрации.

— Когда вы узнали, что едете в Москву, в Кремль, подписывать договор о принятии Крыма в состав РФ?

— По-моему, 17 марта мне сказали, что меня приглашают в Москву. Зачем — не сказали. Но я догадывался, разумеется.

— Кто вам звонил, приглашал?

— Один высокопоставленный российский чиновник.

— Что происходило потом?

— Мы прилетели в Москву, и нас поселили в гостинице. По «ящику» узнал, что сформирован санкционный список США, в котором я занял свое почетное место. И поздравил себя с проницательностью, следуя которой днями ранее продал принадлежащие мне доли в группе компаний, которой ранее владел.

— О чем вы думали, подписывая договор? Было ли осознание, что вот прямо сейчас вершится история, и вы одна из ключевых фигур процесса?

— Да. Было. Было понимание того, что я сделал, вероятно, главное дело в своей жизни. То, о чем мечтал более 20 лет. И что сам себе обещал сделать для своего отца и деда, покоящихся в севастопольской земле. И для десятков тысяч русских солдат (здесь «русских» следует трактовать в широком смысле), тоже в ней упокоившихся за последние две сотни лет.

— Помимо официального, было ли у вас какое-то неформальное общение с Путиным?

— Да. Было. Я показал ему основные тезисы по стратегии развития города, которые мы подготовили за несколько дней, предшествующих референдуму. Он внимательно выслушал и тут же организовал мне встречу с Андреем Рэмовичем Белоусовым для их детального обсуждения.

— Удалось ли эти тезисы воплотить в жизнь?

— В очень и очень ограниченном виде, к сожалению.

— Считаете ли вы сегодня, что народ Крыма принял 5 лет назад верное решение?

— Убежден, что это так.

— А как быть с Украиной в целом? Россия получила Крым, но Украину потеряла, некоторые думают, что навсегда. Могла ли РФ выиграть схватку за Украину?

— Возможно. Но наше наклонение становится сослагательным. Соответственно, определенно утверждать этого нельзя.

— Почему на Донбассе не получилось так, как в Крыму?

— Я думаю, в связи с тем, что долго просыпались и дали очухаться киевским бандитам во власти. Но это, опять же, из области предположений, а не фактов.

— Нет ли у вас какого-то разочарования от того, что происходило в Крыму и Севастополе в эти пять лет?

— Опять же буду говорить только о Севастополе. Разочарование есть. И очень большое. За пять лет мы (с себя также ответственности не снимаю) так и не смогли создать достойную региональную власть. Мы имеем уже вторую администрацию, и второго губернатора, занимающегося масштабными злоупотреблениями. И никакими федеральными финансовыми вливаниями это в сознании людей не перебить.

— Как вы сегодня живете и чем занимаетесь?

— На вырученные от продажи компании средства я создал стартап-компанию, занимающуюся разработкой программного обеспечения для моделирования, проектирования и управления распределительными электрическими сетями. В случае успешного завершения проекта и его внедрения в масштабах страны национальный эффект может составить сотни миллиардов рублей в год. Чего и хочу успеть достичь в своей жизни.

Читайте также: "ВЦИОМ: у крымчан сбылась мечта - жить в России"

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27926 от 15 марта 2019

Заголовок в газете: Алексей Чалый: «Призрак гражданской войны висел над нами»

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру